Она беспомощно огляделась и тут увидела за елкой чьи-то горящие глаза. Поколебавшись, зверь вышел из укрытия и замер, метя снег хвостом.
«Собака… – сообразила Лиза. – А где собака, там и люди… И жилье… И можно позвать на помощь…»
– Собачка! – умильным голосом позвала она. – Собачка, иди сюда…
Зверь сделал еще один шаг по направлению к ней, и тут Лиза остолбенела… Он был серый, поджарый и совсем не по-собачьи скалил острые, длинные зубы.
В следующее мгновение Лиза в полной мере ощутила правдивость избитого литературного штампа «сердце ушло в пятки». Оно не то что ушло, а оборвалось и ухнуло куда-то вниз, в пропасть паники и ужаса.
«Волк! Настоящий волк! Боже мой, это же волк!»
Нет, вы поймите, быть избалованной столичной жительницей, видеть волка только на картинке или в передаче о животных… снисходительно понимать, что это почти легенда, что никаких волков давно уже не осталось или почти не осталось, и вообще сказка о Красной Шапочке – чепуха и блажь… и вдруг самой оказаться на месте этой Красной Шапочки… ой, ой, ой.
– Не подходи, – прошептала Лиза, вцепившись в ружье, словно волк мог ее понимать. А серый, похоже, понимал куда больше, чем полагается зверям. Потому что он насмешливо оскалил зубы и не подошел, а как-то боком прыгнул ближе, косясь на молодую женщину.
Пора было принимать меры против представителя живой природы, которая – как отчетливо понимала теперь Лиза – ей была в это мгновение абсолютно, стопроцентно ненавистна. Да здравствуют городские джунгли, дома-коробки и чахлые скверы! И пусть сгинут волки, как их там – санитары леса, да? – вместе с этими самыми лесами…
Трясущимися руками Лиза подняла ружье и нажала на спусковой крючок. Ничего.
«Оно не заряжено!» – в ужасе поняла молодая женщина.
Снова и снова в отчаянии она нажимала на проклятый крючок, а волк, поняв, что бояться ему нечего, тем временем подходил все ближе и ближе. И уже в то мгновение, когда Лиза думала, что пора бросать ружье, бросать все и лезть на дерево, повыше, авось получится спастись хоть таким образом, – ружье дернулось в ее руках и изрыгнуло огонь.
Пуля ушла в ель, но этого оказалось достаточно. Волк подпрыгнул на месте, развернулся и тенью скользнул в чащу леса, а Лиза, опустив ружье, бессильно смотрела ему вслед.
Несмотря на мороз, по телу струился горячий пот.
– Карр! – язвительно изрекла ворона, садясь на раненую ель.
И, горбясь, смотрела, как молодая женщина в длинной шубе повернулась и побрела по своим собственным следам обратно – в страх и неизвестность, к людям, которые, если вдуматься, все-таки чуточку лучше настоящих, живых волков.
…– В-волк, – заикаясь, проговорила Лиза. – Настоящий, живой волк… Как же я испугалась!
Она вцепилась обеими руками в кружку горячего чая, которую ей протянул муж. Зубы колотились о край кружки, когда она пила.
В комнату вошел Олег Кошкин, а за ним – Кирилл и Виктория. Капитан огляделся.
– Домработницу освободите, – сухо распорядился он, и Кирилл, подмигнув присутствующим, отправился выполнять приказ. – Елизавета Валентиновна, могу я спросить, почему вы бежали?
Лиза сглотнула.
– Я боялась… за детей, – выдавила она из себя.
– Это вы убили Марию Долгополову?
– Что? – Лиза выпрямилась. – Нет, я… Как вы могли подумать?
– А что, разве вы ушли не поэтому?
– Нет, конечно! Я поняла, что если я хоть что-нибудь не сделаю, то и никто не почешется… И ушла.
– А могла убить девицу, между прочим, – подал голос Дмитрий. – Мотив налицо: деньги.
– Как вы можете так думать! – набросилась на него Илона Альбертовна.
– Запросто, – отозвался Каверин. – Только, если девица была наследницей, и ее ухлопали… Не уверен, но, мне кажется, после нее должна наследовать мать.
– Про мать ничего в завещании свекра не сказано, – вмешался Филипп.
– Ага! – насмешливо протянул Лев. – Стало быть, дочку домработницы все-таки ухлопали вы! Или для верности вы еще и домработницу приплюсуете?
– И вообще, что тут гадать, – подала голос Ира, хлопая ресницами. – Она говорит, будто ушла, муж явился на совещание последним… конечно, это они убили! Кроме них, никто просто не мог этого сделать!
– Милочка, – надменно объявила Илона Альбертовна, – увольте нас от своих великих теорий, пожалуйста!
– А что я? – обиженно сказала Ира. – Что я-то? Это же элементарно!
– Олег Петрович! – Старушка, как всегда в критических случаях, вспомнила о представителе власти. – Вы же не думаете, что мы могли…
– Такие, как вы, могут что угодно, – сказала Надя тихо, но, однако же, вполне отчетливо.
– А может, это вы всех убили, а? – накинулся на нее Филипп. – На пару с вашим муженьком! С виду такие примерные, положительные… а в детективных романах как раз такие всегда и убивают, да!
– Мы не в детективном романе, между прочим! – возмутилась Надя. – У меня что, был повод убить Евгению? Или, может, я сидела рядом с вашим тестем и могла подбросить ему таблетку в вино? Нет! Рядом с ним сидели ваша теща и ваша жена! А профессор что, стал бы меня покрывать, если бы я убила Евгению? Смешно! О шофере Максима Петровича вообще говорить нечего, я раньше его даже не видела! А дочка домработницы не мне перешла дорогу, и не я должна была наследовать то, что получила она! И я не понимаю, да, не понимаю, почему присутствующий здесь капитан закрывает глаза на абсолютно очевидные факты. Все эти преступления были выгодны только очень узкому кругу людей! Очень узкому кругу! – повторила она, и ее лицо пылало.
Хлопнула дверь, и в комнату стремительными шагами вошла Наталья Алексеевна, за которой едва поспевал Кирилл.
– Олег Петрович! – отчаянно закричала она. – Мне надо вам кое-что сказать! Вот этот – он запер меня, да, запер! Я уж думала, они пойдут вас убивать!
– Очень хорошо, что вы здесь, – серьезно сказал Кошкин. – Мне надо с вами поговорить. Что же касается всех остальных, то, – он повернулся к критику, – поручаю их вам.
– В смысле? – нахмурился Лев.
– В смысле, что пора обедать. Да, и огромная просьба: никуда не расходиться и надолго не отлучаться.
– Я не буду ничего есть! – тотчас же объявила Илона Альбертовна. – Еще не хватало, чтобы меня отравили, как моего покойного мужа.
– Очень хорошо, значит, мне достанется больше, – проворчал Кирилл.
– Вы не станете меня задерживать? – несмело спросила Лиза у капитана.
– А толку? Мы все тут задержанные, – усмехнулся тот.
Ворча, гости вышли из комнаты, и вскоре в ней остались только капитан и Наталья Алексеевна.
– Послушайте, – начала домработница, с надеждой глядя на него, – я тут подумала… Если Маша… если она… Я ведь ее мать, значит, наследница первой очереди? Получается, все теперь будет мое?