Недооценил, вяло подумал Хилькевич. Взор ему застилала кровавая пелена. Недооценил… ах, как обидно, как досадно… Думал, кто-то пытается занять его место, а тут всего-навсего личное дело… личное… Из-за Насти, простушки Насти с испуганными глазами, за которую он не дал бы ни гроша… а для кого-то она оказалась самая лучшая на свете. И этот человек, Жорж, слабак, так возненавидел его, что затаился на годы, подстерегая удобный момент для мести. Черт возьми, ведь предсказывала ему цыганка в Орле… нет, в Феодосии, что пропадет из-за женщины, из-за женщины, из-за…

Взгляд Хилькевича застыл, изо рта выбежала струйка крови.

Жорж поглядел на мертвого короля дна, вытер слезы, достал из кармана якобы потерянную запонку и, развалившись в небрежной позе на диване, стал прилаживать ее на место.

– Жорж! – В комнату вошла Розалия. – Жорж, нам пора идти… Виссарион! Что такое? Жорж!

Сутенер застегнул запонку и улыбнулся. Скула адски болела, глаз заплыл, и вообще выглядел Жорж прескверно, но самочувствие у него странным образом было отличное.

– Я его убил, – сказал он просто.

Розалия покачнулась и прислонилась к стене.

– Ты? За что?

– А за то, – холодно ответил сутенер. – Нечего со мной шутки шутить. За порчу лица я любого проучу наглеца. Кто слишком много на себя берет, тот рано или поздно смерть найдет.

Розалия с ужасом поглядела на него и метнулась в дверь.

Через четверть часа в гостиной возле остывающего тела горячо спорили четверо: Жорж, Розалия, Вань Ли и Вася, чьи золотые кудри по неизвестным причинам слегка поредели.

– Но ведь кто-то будет должен занять его место! – кричала Розалия. – Мы не имеем права упускать из рук такое дело!

– Да уж, – согласился Вася. – Зачем нам чужие там, где лучше всего подойдут свои?

– Ну так в чем дело? – пожал плечами Жорж. – Все можно решить умело. Пусть Карен станет во главе предприятия, у него есть обо всем понятие.

– Но он же китаец! – воскликнула Розалия. – Кто станет его слушать?

– В самом деле, – пробормотал Вань Ли, – из-за Китая у нас могут возникнуть неплиятности!

– Он китаец, а я нет, – вставил Жорж. – Будем вдвоем возглавлять совет.

Розалия открыла рот.

– Ты? Ты будешь заправлять делами? А как же я? Как же мои девочки? Кто будет заботиться о нас? Как хочешь, Жорж, но это несправедливо!

И тут Вань Ли впервые показал, что он вполне достоин своей должности.

– Насему юносе пола опелиться, – важно объявил он. – Бели его в дело. Увелен, у девочек с ним не возникнет хлопот.

– А что, хорошая мысль! – заметил Жорж. – Место что надо, удовольствие невероятное, соединяешь приятное… с очень приятным!

Вася, о котором шла речь, порозовел и опустил глаза, а Розалия поглядела на него пристально и приосанилась.

– Мне надо подумать, – томно пробасила мадам Малевич. – Я не готова брать себе в помощники кого попало. Для начала он должен пройти испытательный срок.

– Он согласен, – ответил за Херувима Вань Ли. – А мы с Жоржем будем заново налаживать предприятие. Нелегко придется, но, поскольку конверты из сейфа де Ланжере у нас, думаю, мы быстро найдем с властями общий язык.

– Ну наконец-то ты заговорил по-человечески! – проворчала Розалия.

Все рассмеялись.

– А с этим что делать? – спросил Вася, кивая на мертвое тело.

– Блосить в воду и забыть о нем, – пожал плечами Вань Ли. – Тащи его на белег. Когда найдут, пусть сами лазбилаются, от чего он умел. Хотя, насколько я знаю де Ланжеле, он должен напиться от ладости.

– И не только де Ланжере, по правде говоря, – вставила Розалия и обернулась к Жоржу. – Котик мой, как ты правильно сделал, что избавил нас от него! Я никогда не говорила об этом вслух, просто побаивалась, но Виссарион в последнее время просто зарвался!

– Ничего, – ответил Жорж, скалясь, – уверяю вас, без него нам будет куда лучше, чем с ним.

– Рифму! Рифму! – потребовала Розалия.

– И пусть все невзгоды развеются, как дым! – вставил Вася, улыбаясь.

Розалия хихикнула и крепко взяла его под локоть.

– Я чувствую, мы с тобой сработаемся, красавчик! – пробасила бандерша, а двое остальных мужчин обменялись понимающими взглядами.

Глава 28

Брожение умов. – Возвращение парюры. – О том, как маэстро Бертуччи не доиграл марш, а повествование подошло к счастливому концу.

В городе О. наступило великое брожение умов.

Сначала обнаружилось, что баронесса Корф – вовсе не баронесса Корф, а ее служанка, в то время как служанка как раз и есть настоящая баронесса. Затем выяснилось, что баронесса – та, которая настоящая, – прибыла в город с особым заданием и что задание будто бы имело весьма отдаленное отношение к поискам похищенной парюры.

Кроме того, среди студентов местного университета начались аресты. Король дна Хилькевич куда-то исчез, да так и не объявился, а в столичных газетах появилась туманная, но оттого не менее зловещая заметка о раскрытии заговора, который имел своей целью отнятие жизни у его императорского величества во время приезда оного величества в некий южный город.

Узнав, что в образе плутовки Дашеньки он имел дело с самой баронессой, а также вспомнив, как давал ей взятку и заглядывал в декольте, полицмейстер де Ланжере заболел от огорчения. Столь вольное поведение было, с его точки зрения, совершенно недопустимо. Но тут жена (та, которая невенчаная) весьма кстати напомнила ему, что губернатор и вице-губернатор проштрафились куда сильнее, расточали хвалы самозванке, приняв ее за аристократку, и что это унижает их куда больше, чем его – фамильярное обхождение с баронессой.

– А Бертуччи, поговаривают, собирался сделать госпоже баронессе предложение, – добавила невенчаная жена, чтобы окончательно излечить хворающего супруга.

– Да ну! – вытаращил глаза полицмейстер. – Той, которая горничная? Вот срам-то! Он же говорил, что не женится ни за какие коврижки!

– Ну мало ли что вы, мужчины, говорите, – вздохнула невенчаная супруга, припоминая красивые черные глаза маэстро.

– Ты слышал о Бертуччи? – спросила венчаная супруга, едва де Ланжере после долгого трудового дня вернулся домой. – Вот смех-то!

– Мне некогда заниматься всякими пустяками, – с достоинством ответил полицмейстер, падая в кресло. – Мы, матушка, на государственной службе заговоры распутываем, а заговорщики не дремлют!

– А что с похищенными украшениями? – спросила законная половина. – Удалось найти что-нибудь, кроме ожерелья?

– Увы, нет, – вздохнул де Ланжере, с горечью косясь на ее жеваную шею.

И в самом деле, если дней через пять заговор был раскрыт окончательно и все бомбисты взяты под стражу, то парюра, украденная у Агаты Дрейпер, как в воду канула. Валевский на все расспросы о ней упорно отвечал, что не имеет к ее исчезновению ни малейшего отношения.