Мистер Уолтер Фрезер, как уже упоминалось, был священником, но ему понадобился весь запас христианского смирения, когда он оказался в уныло-чопорном доме, в котором проживала леди Брэкенуолл. Сначала священника атаковала мисс Линда, старшая дочь:
– О! Вы все-таки вспомнили о нас, мистер Фрезер! Скажите, вам не одиноко в Ницце? Должно быть, это ужасно, жить одному, без единого близкого существа!
Затем за дело взялась ее младшая сестра Дороти.
– Мистер Фрезер! – Многозначительное хихиканье. – Я так рада вашему приходу! – Попытка томно пожать плечиком, которое было настолько мощным, что могло остановить слетевший с рельсов паровоз. – Как вам должно быть не по себе в чужой стране! Французы такие грубияны! – В переводе с языка мисс Дороти на человеческий это означало, что они в упор ее не видели, несмотря на ее происхождение и старания маменьки пристроить дочь. – Заходите к нам почаще, я всегда буду рада вас видеть!
Мисс Элизабет взялась за дело еще более прямолинейно: она объявила, что поймала жука, и потребовала от священника немедленно сказать ей, насколько жук опасен, и вообще, кусается он или нет. Попытки Уолтера объяснить ей, что он ничего не смыслит в насекомых, были бы обречены на провал, не приди на помощь четвертая мисс Брэкенуолл. Эта леди, откликавшаяся на изысканное имя Миранда, была настолько уродливой, что три ее страхолюдные сестры могли казаться по сравнению с ней красавицами.
– Мистер Фрезер! Как это любезно с вашей стороны, что вы вспомнили о нас! А мы все время о вас говорим! Кстати, это правда, что вас видели в казино? Я, конечно, уверена, что это неправда и что это мистер Фергюсон распускает о вас слухи. Вы же знаете, он просто мечтает занять место священника!
В глубине души Уолтер был уже близок к тому, чтобы проклясть тот миг, когда он согласился помочь баронессе Корф и вызнать у леди Брэкенуолл, что именно ей известно о происшествии в «Золотой стреле». Но тут, к счастью, растворилась дверь и лакей доложил, что хозяйка дома готова принять мистера Фрезера.
Уолтер бежал без оглядки от четырех кандидаток на роль своей супруги, но вскоре понял, что попал из огня в полымя. После приветствий и разговоров о погоде леди Брэкенуолл принялась с ним советоваться по поводу графа А., барона Б. и господина В., которые будто бы проявляли недюжинный интерес к ее девочкам. Наивный Уолтер вздохнул с невольным облегчением, но вскоре услышал, что леди не намерена выделять дочерям ни пенни сверх того крайне скромного приданого, которое досталось им от их покойного отца, известного мота. К слову, именно эта причина, а вовсе не некрасивость четырех мисс являлась до сих пор препятствием к их замужеству. Сама леди Брэкенуолл была более чем обеспечена, но как только речь заходила о пополнении приданого, она сразу же вынимала кружевной платок и принималась горестно плакаться на жизнь и чудовищные расходы, на которые она будто бы вынуждена идти, круглый год живя в Ницце. Леди Брэкенуолл считала, что у нее не в порядке легкие. Страдалица уже пережила двух братьев и мужа, отличавшихся завидным здоровьем. Каждый день она сетовала на боли и отсутствие аппетита, и год от году ее фигура становилась все внушительнее и монументальнее.
– Ко мне недавно заходил мистер Фергюсон, – как бы между прочим уронила леди Брэкенуолл. Фергюсон был священник 28 лет, всегда улыбающийся и такой чистенький и опрятный, словно его только что принесли из стирки. Уолтер знал, что он тоже имеет виды на место в Ницце. Его сердце сжалось. Неужели Фергюсон все-таки решился жениться на одной из дочерей хозяйки, чтобы обеспечить себе безбедное будущее? Тем не менее Уолтер нашел в себе силы ответить:
– У меня есть новости поинтереснее, – и вслед за тем рассказал, что с экспрессом «Золотая стрела» связано какое-то темное дело, которое расследует знаменитый комиссар Папийон. Леди Брэкенуолл всплеснула руками, изумилась и объявила, что священник пришел как раз вовремя.
– Господин де Ланнуа, префект и дядя графа А., должен сегодня заглянуть ко мне. Вот мы его и расспросим!
Вскоре господин де Ланнуа явился, но, как оказалось, для того, чтобы витиевато извиниться за своего племянника. Тот вчера слишком долго разговаривал на званом вечере с мисс Элизабет. Возможно, она не так истолковала некоторые его слова, в чем он искренне раскаивается. Впрочем, доктора уже предписали графу скорейшее возвращение в Париж.
По правде говоря, долгий разговор укладывался всего в две фразы о звездах и поэтичности вечера, а произнес их граф, в темноте перепутав мисс Элизабет с другой дамой. Поняв, что обознался, он в ужасе бежал, однако Элизабет истолковала его поведение исключительно в выгодном для себя свете.
Леди Брэкенуолл поджала губы, но тут вспомнила о словах Уолтера и спросила, правда ли, что комиссар Папийон расследует какое-то преступление, связанное с «Золотой стрелой». Однако, едва услышав имя комиссара, префект тотчас же принял непроницаемый вид и заявил, что комиссар действует на общих основаниях, и вообще дело, которым он занимается, – это такой пустяк, которым не стоит забивать себе голову.
– Но вы можете хотя бы сказать нам, что именно пропало? – спросила леди Брэкенуолл, сгорая от любопытства.
Де Ланнуа ответил, что не интересуется такими глупостями, повторил, что дело не стоит выеденного яйца, и поспешил откланяться. Ничего не добившись и ничего толком не разузнав, священник удалился, напутствуемый хором девичьих голосов:
– Мистер Фрезер! Вы ведь будете заходить к нам почаще, не правда ли? Сделайте одолжение! Мы всегда будем рады вас видеть!
Когда он наконец добрался до виллы «Шарль», у него адски болела голова.
Двое остальных мушкетеров уже были там. Мэй пересказала ответы графини, а Кристиан рассказал, что список пассажиров забрала полиция, а экспресс пройдет завтра через Ниццу в 8 утра.
– Мне нужно два билета в тот же вагон, – сказала Амалия.
– Два? – удивился граф.
– Да, для нас с вами. Прокатимся до Вентимильи и вернемся обратно.
– Вы рассчитываете что-то найти в вагоне? – спросила Мэй.
– Да, следы преступления. Особенно меня интересует купе номер 10, соседнее с тем, в котором находилась графиня.
– Думаете, она могла что-то слышать, но решить, что это сон? – предположил Кристиан.
– Убить человека не так-то легко, – ответила Амалия. – Думаю, если ей не померещилось и до нее долетел, допустим, шум борьбы, это было где-то рядом и уж точно не в нашем конце вагона. Таким образом, купе шесть и семь отпадают. Купе номер восемь тоже по соседству с графиней, но оно еще и рядом с нами, а уж я-то услышала бы, если бы рядом что-нибудь было неладно. Там ехали молодожены, которые отправились дальше. В девятом купе находилась сама графиня, а кто был в десятом, я не видела. И это купе меня очень интересует.
– Если вы ищете место преступления, то ведь убийство могло произойти и на той площадке вагона, которая ближе к купе графини, – заметил граф. – А тело просто сбросили с поезда.