– Вы уже два раза попробовали этот ход, – напомнил Кристиан. – Пасьянс не складывается.
– Должен сложиться, – отрезала Амалия. – Просто ход неверный. Теперь попробую другой.
И она переложила карты.
– Нет, нет, – запротестовал Кристиан, – так у вас совсем ничего не получится.
– Все дело в том, – возразила Амалия, – какая карта сейчас откроется. Мне позарез необходимо освободить один ряд, чтобы получить свободу маневра.
И в несколько ходов она стремительно сложила пасьянс.
– Вот и все, – сказала она, улыбаясь. – Вы, кажется, упоминали, что умеете управлять воздушным шаром?
Несколько удивленный граф подтвердил, что так и есть.
– То есть у вас есть знакомые во Французском обществе воздухоплавания и прочих местах, – подытожила Амалия. – Придется обратиться к ним.
– Что именно я должен узнать? – быстро спросил молодой человек.
– Ну, нас-то интересуют Эол и аквилон, – усмехнулась Амалия. – Коротко говоря, надо понять, кто из инженеров занимается разработками летательных аппаратов для военных. Это может быть какой-то особенный воздушный шар, дирижабль… в общем, не знаю. Но он совершенно точно летает и должен иметь военное назначение.
– Боюсь вас разочаровать, – сказал Кристиан серьезно, – но воздушные шары и дирижабли не имеют военного назначения, разве что для разведки с воздуха. Только это все равно слишком хлопотно, и потом, такой аппарат может сбить любая пушка.
– Дорогой граф, – терпеливо сказала Амалия, – я долго думала над этим, но аквилон – это ветер, а Эол – бог ветров. То, что обозначают эти слова, должно летать. И оно интересует военных, раз они так тщательно охраняют эти секреты. По-моему, ясно.
– Но какой смысл военным… – вновь начал Кристиан.
– А вы подумайте о бомбах, которые можно бросать на города с воздуха, – посоветовала Амалия. – Что, если речь идет о летающем аппарате, который сумеет подниматься выше досягаемости пушек? Я, кажется, уже говорила вам, что думаю о теории мистера Дарвина. Стоит всегда исходить из того, что любое изобретение будет прежде всего употреблено во зло, а вовсе не во благо.
Не слишком убежденный ее словами, Кристиан тем не менее пообещал узнать все, что только можно.
– А как себя чувствует наш Арамис? – спросил он.
– Мистер Фрезер? Поправляется, к счастью, – улыбнулась Амалия. – А Мэй сидит с ним и изучает пособие для начинающих полицейских. Когда я заходила к ним прошлый раз, она уже дошла до техники ведения допроса.
– Зачем это ей? – удивился Кристиан.
– Она почему-то уверена, что пригодится. А я не стала ее разубеждать.
Глава «Допрос подозреваемого» и в самом деле показалась Мэй весьма занимательной. Среди прочего там рекомендовалось пропускать промежуточные этапы вопросов и ловить противника на мелочах. Пример: расследуется убийство.
– Господин студент, это вы убили пожилую даму?
– Да вы что! Да у меня алиби! Да меня видели двадцать человек в пивной и собака у дверей.
– Тэк-с, тэк-с. Значит, десять тысяч ассигнациями тоже не вы похитили?
– Какие десять тысяч? Я вообще ничего не взял из квартиры, я… Ой!
– Ай-ай-ай, господин Раскольников, как нехорошо!
Прочитав главу два раза, причем очень внимательно, Мэй вздохнула и закрыла книжку.
– Когда будет твоя свадьба, Уолтер? – спросила она, задумчиво глядя в окно.
– Какая свадьба? – изумился бедный священник.
– С дочерью леди Брэкенуолл, – пояснила коварная Мэй, загадочно улыбаясь. – Кажется, все об этом говорят.
Уолтер, у которого возникло ощущение, что его вторично огрели по голове, покраснел, побледнел, подскочил на месте и стал уверять Мэй, что он никогда!.. ни за что!.. ни при каких обстоятельствах! Он так разволновался, что Мэй даже стало его жаль.
– Не волнуйся так, Уолтер, врач ведь велел тебе находиться в покое, – сказала она, поправляя подушку. – Я просто подумала, ну, слышала краем уха какие-то разговоры у бабушки… Наверное, я все перепутала.
Уолтер вздохнул, сжал руку Мэй и признался во всем. В том, как он мечтает остаться в Ницце и как леди Брэкенуолл шантажирует его возможностью быть постоянным священником в местной церкви. Пока он сидит как на иголках и каждую минуту может опасаться, что его попросит оттуда какой-нибудь беспринципный негодяй, который решится стать зятем почтенной дамы.
– Надо рассказать об этом миледи Корф, – заметила Мэй. – Она что-нибудь придумает.
– Что она может поделать? – уныло спросил Уолтер. – Она же не имеет никакого отношения к нашей церкви.
– Зато принц Уэльский очень даже имеет, – возразила рассудительная Мэй. Уолтер оторопел.
– Мэй, ты имеешь в виду, что она знакома с его высочеством и…
– Нет, – бесхитростно пояснила Мэй. – Но герцог Олдкасл – ее хороший знакомый, а принц – его кузен.
Честный Уолтер ужаснулся при мысли, что из-за него станут тревожить кузена его высочества, и попросил Мэй ничего не говорить миледи Корф. В конце концов, все как-нибудь само образуется. Его считают хорошим священником, и, может быть, он все-таки останется в Ницце.
– Конечно, если ты так хочешь, я ничего не скажу, – пообещала Мэй, про себя, впрочем, решив поговорить с Амалией при первой же возможности. – А когда у тебя будет постоянное место, – добавила она, – ты, наверное, и в самом деле сможешь жениться.
– В целом свете, – решился Уолтер, – есть только одна девушка, на которой я хотел бы жениться.
– Да? – спросила Мэй. – И кто же?
– А ты не догадываешься?
Мэй задумалась.
– Я только надеюсь, что она хорошая, – предположила она несмело.
– Самая лучшая на свете, – серьезно ответил Уолтер и посмотрел ей в глаза.
…Когда Кристиан пришел в комнату священника, Мэй встретила его сообщением, что они с Уолтером помолвлены. Кристиан поздравил их, но не смог удержаться от вздоха.
– Хорошо вам, – сказал он, с невольной завистью поглядывая на их сияющие лица. – А меня женить хотят.
– Ну так не женитесь, – заметила Мэй, пожимая плечами. Сегодня все казалось ей особенно легким и достижимым.
– Легко сказать! – воскликнул Кристиан.
Вернувшись к Амалии, он сообщил о том, что Мэй, похоже, решила связать свою жизнь со священником.
– Боюсь, леди Брэкенуолл этого так не оставит, – вздохнула Амалия. – Конечно, постарается отомстить. Надо будет все-таки подыскать для мистера Фрезера достойное место. Грустно, если им придется начать свою совместную жизнь в бедности.
– А вы всегда стремитесь всех облагодетельствовать? – проворчал Кристиан.