– Да, – прошептал он. – Началось!
– Граждане Дюнкерка! Чрезвычайное положение! Мы находимся в состоянии войны! Маяк потушен! Запрещается выходить на лодках в море! Запрещается покидать город без разрешения! Запрещается зажигать свет после наступления темноты! Всякий, кто зажжет свет ночью, чтобы подать сигнал врагу, будет расстрелян на месте! – Глашатай, который выкрикивал на улице слова приказа, умолк, но через несколько мгновений вновь стал надрываться: – Граждане Дюнкерка! Чрезвычайное положение! Мы находимся…
В гостиной «Золотых ворот» Тереза захлопнула ставни, и их сухой стук отрезал окончание фразы. Анриетта, которая сидела, сложив руки на животе, и ее муж растерянно переглянулись.
– Что будем делать? – спросила Тереза.
– А что мы можем сделать? – подал голос Себастьен. – Мы и так сделали все, что могли. Теперь нам остается только ждать.
Он предвидел, что эти слова вызовут у его жены протест – но даже Себастьен не догадывался о его силе. Анриетта раздраженно повернулась к нему.
– Ждать? Чего ждать? И что такого особенного мы сделали, скажи на милость? Мы даже не сумели подобраться к главарям синих. Я каждый день слышу имя этого выскочки, этого генерала…
– Оша, – подсказала Тереза.
Анриетта встряхнула головой.
– Бывшего сержанта, боже мой! – В ее голосе зазвенели истерические нотки.
– Я слышала, он вообще был конюхом, – подлила масла в огонь маркиза.
– Неважно, кем он был, – вмешался Себастьен. – Важно, что теперь он решает в Дюнкерке все, и по его милости англичане уже потеряли два корабля.
Это было правдой: когда английская эскадра подошла к Дюнкерку, адмирал Мэтьюз заметил на берегу развалины какого-то форта, которые имели столь жалкий вид, что он даже не подумал их опасаться. В следующее мгновение развалины заговорили, и голос их был ужасен. Он рокотал, подобно грому, и слова его равнялись силе ядер, которыми из развалин обстреливали ненавистных англичан. Пушки Белого форта били без перерыва, и прежде чем корабли успели перестроиться, два из них получили тяжелые пробоины и пошли ко дну. Тем не менее оставшиеся корабли, встав в некотором отдалении, сумели блокировать город со стороны моря, но о высадке было нечего и думать, потому что берег с одной стороны охранял ощетинившийся орудиями форт Рисбан, а с другой – этот форт-калека, застигший Мэтьюза врасплох.
– У англичан еще остались шесть кораблей, – напомнила Анриетта. – И «Непобедимый». И со стороны границы движется целая армия под командованием герцога Йоркского.
Без стука в дверь вошла Амелия, бросила на присутствующих рассеянный взгляд.
– Где вы были? – спросил Себастьен. – Мы вас искали.
Молодая женщина неопределенно повела плечом.
– Я ходила в город. Везде расклеены приказы, и на каждой площади глашатай по-французски и по-фламандски объясняет, что в них написано. – Она села. – А почему нельзя ночью зажигать свет? – внезапно спросила она.
Анриетта поморщилась.
– Во время осады Вердена наши друзья-роялисты ночью зажигали огонь в городе, чтобы пруссакам было удобнее целиться. Похоже, этот генерал не так уж глуп.
– И солдаты его обожают, – сказала Тереза со смешком. – Еще бы – он каждому говорит «ты» и каждого помнит по имени.
– В любом случае его время скоро кончится. – Анриетта обернулась к Амелии. – Вы слышали новость? Синие, которые стояли в Гивельдском лагере между Дюнкерком и армией англичан, позорно отступили, вместо того чтобы принять бой. Эти люди должны были защищать Дюнкерк от нападения со стороны суши, но, к счастью, их храбрости хватило только на то, чтобы быстро бегать!
– Да, я уже слышала об этом, – ответила Амелия. – В городе множество солдат, а за городом их еще больше. Это и есть те самые, беглецы.
– И что с ними будут делать? – осведомилась Тереза.
Амелия подумала, что роялисты все равно узнают новости от слуг, и решила ничего не скрывать.
– Ими занялся генерал, как его… Ош. Он разделил их на группы и смешал со своими людьми. Командуют везде тоже его люди. Многие солдаты при отступлении дезертировали, но тем не менее гарнизон значительно укрепился. Вместе с национальной гвардией в Дюнкерке и вокруг него теперь не меньше трех тысяч человек.
Однако эта новость не произвела того впечатления, на которое она рассчитывала.
– Три тысячи – это мало, – уронил Себастьен. – У герцога Йоркского 46 батальонов и 54 эскадрона. Часть войск обеспечивает прикрытие и доставку обозов, а основной корпус будет осуществлять осаду. Даже если считать только пехоту, которая будет заниматься осадой, а это 28 батальонов, у герцога Фредерика в несколько раз больше людей, чем у выскочки.
– А как же остальные силы синих? – нерешительно спросила Амелия. – Я имею в виду те, которые не в Дюнкерке? Разве они не смогут оказать поддержку… – она запнулась.
– Главные силы Северной армии вместе с их главнокомандующим Ушаром далеко, – заявила Тереза. – Пока они подойдут, все уже будет кончено. Главное, чтобы герцог Йоркский как можно скорее вошел в город.
Анриетта нахмурилась.
– Если бы у нас были голуби, мы бы отправили сообщение, что в Дюнкерке мало сил. Но этот гадкий кот уничтожил всех голубей. И зачем только, Амелия, вы взяли его в дом!
– Он казался таким ручным, и потом, мне просто стало его жаль. – Амелия умоляюще поглядела на Себастьена. – Может быть, мне удастся доставить ваше сообщение?
– Нет, нет, – покачал головой де ла Трав, – это ни к чему. Вы разве не слышали приказ этого мерзавца? Никто не смеет покидать Дюнкерк без разрешения.
Но Амелия стала настаивать. Некоторые солдаты привыкли, что она ходит за цветами в Розендаль, и знают ее в лицо. Может быть, она сумеет уговорить кого-нибудь выпустить ее? А потом вернется обратно.
– Должна признаться, это мысль, – протянула Тереза. – В самом деле, если бы вам удалось передать герцогу Фредерику, что в городе мало синих, вы бы очень нас обязали.
Амелия кивнула, ее щеки зарделись румянцем.
– Я согласна, – недрогнувшим голосом объявила она. – Мсье де Вильморен и мсье де Бельфор находятся в армии англичан и знают меня в лицо. Я отыщу кого-нибудь из них и все передам, а они расскажут герцогу. Не думаю, что у меня возникнут какие-то трудности.
Тереза помрачнела. Стало быть, эта глупышка шла на нешуточный риск только ради того, чтобы увидеть Оливье. И хотя Тереза была роялисткой, она все же не удержалась от мысли, как было бы хорошо, если бы Амелию схватили синие и расстреляли как шпионку.
Получив тысячу наставлений и наконец выйдя из «Золотых ворот», Амелия почувствовала укол совести. Ей не по душе было то, что она обманывала этих людей. Ей нравилась Анриетта, нравился Себастьен, и даже к Терезе Амелия не питала ненависти. «Зачем же я это делаю? – спросила она у себя. И сама же себе ответила: – Нет, не потому, что я верю в свободу и справедливость, и во все то, о чем отец так убедительно рассуждал перед гостями в замке, когда я была девочкой…» Посреди улицы бежал ручеек, через который было переброшено бревно. Амелия взобралась на него и, ловко балансируя, перешла на другую сторону. Она была так поглощена своими мыслями, что даже не заметила, что за ней крадучись следует их новый конюх, Андре.