Под Стоувом легко бежала отличная лошадь, не чета еле бредущим груженым мулам. На Лесном ранчо он сменит свою гнедую на буланую, чем заметно сократит время путешествия до Джанкшена. И он подождет караван там, держа наготове привязанную сейчас к седлу котомку. Золото достанется только ему одному.
Через час после того, как, ничего не ведая, Бен миновал догоравший костер, той же дорогой проехали еще два всадника. К тому времени костер окончательно потух, остались лишь одни головешки.
Лайна Теннисон была скорее обозлена, чем напугана, зато Рыжий праздновал победу. Его торжество, правда, несколько омрачили мало-помалу усиливающиеся сомнения в том, что его не осудят за похищение девушки.
Там, в гостинице «Невада», все произошло очень просто. Он знал, что Лайна Теннисон создает хозяину какие-то проблемы, к тому же полагал, что она является совладелицей приисков или связана с их хозяевами. И потому действовал быстро и, как ему свойственно, спонтанно.
Майк Шевлин ушел. В комнате могла остаться только девчонка. Слабый запах духов возле двери только подтвердил его догадку. Удостоверившись, что дверь заперта изнутри, успокоился, решил не поднимать шума, а пойти на хитрость. Утром, когда девушка встала и почувствовала голод, он постучал в дверь и сказал:
— Мистер Шевлин, ваш завтрак.
В гостинице «Невада» никто никогда не завтракал в номере, такое здесь не принято. Лайна не могла знать об этом. С легким звоном Рыжий поставил тарелки, которые специально захватил с собой, и ушел, а потом на цыпочках пробрался обратно.
Беглянка действительно проголодалась. Подождав пару минут, она отворила дверь и только хотела закрыть, как здоровенный мужик вломился в номер.
И вот она ехала по дороге на Таппан-Джанкшен.
Сначала Рыжий был уверен, что Стоув поблагодарит его за ловкость, но теперь в нем усиливались сомнения. Бен не одобрял самодеятельности, любил, чтобы все происходило по его распоряжению. Однако дело уже сделано, оставалось одно — продолжать путь.
Когда Майк Шевлин выехал из соснового леса, взору его открылся покрытый нетронутым зеленым ковром, площадью почти в тысячу акров, обширный пологий склон хребта, плавно спускающийся в каньон, расположенный слева.
Справа три темных остроконечных пика вонзились в небо, затянутое низкими грозовыми тучами. На их вершины была нанизана, словно шлейф дыма, развевавшийся на ветру, череда сизых облаков. Дождь висел серой вуалью, мокрая трава сверкала изумрудами.
На склоне, защищенном хребтом, стояло безветрие, но под плащом Шевлина притаился холод, и Майка беспокоили влажные ладони. Случись что — придется стрелять и стрелять, быстро и точно, мокрые руки — помеха.
Потребовалось немало времени, чтобы пересечь широкий зеленый склон. Наконец он оборвался крутым откосом в каньон — в последний каньон перед Каменной Хижиной. Майк натянул поводья и остановил вороного, разглядывая возвышающееся напротив приземистое серое строение. Кто много лет назад обосновался в этих диких горах?
Место, в котором сейчас находился Майк, на добрую милю возвышалось над Рафтер-Кроссингом и на тысячу с лишним футов поднималось над тропой, где брели вьючные мулы. Раскисшая скользкая тропа представляла определенную опасность для животных, зато не приходилось волноваться о том, что они разбредутся.
О Каменной Хижине многие слышали, но едва ли кто верил в ее существование. Сам же Майк о ней никому не рассказывал, ревностно храня тайну для себя. И вот она стояла перед ним под сенью вековых деревьев. Полчища кедров толпились на подступах к ней, словно надеясь улучить безмятежный момент и овладеть крепостью.
Пытаясь разглядеть старую тропу, Шевлин начал спускаться вниз, радуясь про себя, что под ним такая хорошая горная лошадь, и вдруг увидел их. Сначала глазам своим не поверил. А потом резко остановился, глядя на пятерых всадников, поднимающихся по каньону примерно в миле от него. Вскоре они рассыпались веером среди скал и деревьев.
От тропы, выходившей здесь на открытое место, оставалось не более сотни ярдов до невысокой ледниковой гряды, за которой укрылись эти пятеро. Они расположились спиной к нему, но надолго ли? Если кто-то из них нечаянно обернется, Шевлин окажется перед ними как на ладони. Оставалось одно: не привлекая к себе внимания, быстро убраться в лес.
Джесс Винклер… ну конечно же. Ему следовало помнить о старом волчатнике, в течение многих лет рыскавшем по здешним холмам. Никто другой не мог знать о тропе, по которой идут сейчас мулы. По какой тропе добралась сюда пятерка, оставалось загадкой даже для Шевлина.
Приняв все меры предосторожности, Майк добрался до леса и скрылся среди деревьев. Потом под покровом их ветвей, сквозь которые сочился дождь, сломя голову пустился вперед, пытаясь обогнать время. Если у каравана пока еще и не возникло проблем, то вот-вот будут. Как только погонщики окажутся на открытом месте под прицелом, люди Холлистера перестреляют их как куропаток.
Пятерым, укрывшимся в засаде, противостояло девять всадников, сопровождающих караван. Но они окажутся рассредоточены вдоль вереницы мулов, и если их вовремя не предупредить, то трудно сказать, каково будет соотношение сил после первого же залпа.
Холлистер и его приятели прекрасно обращаются с винтовками и револьверами. А Винклер, тот вообще никогда не промажет. С места его выстрел смертелен.
Майк проскакал приблизительно четверть мили» шагом преодолел более трудный участок и снова пустил лошадь вскачь. Он вышел из-за деревьев позади Холлистера и его людей на расстоянии добрых двух сотен ярдов. Они, притаившись, ждали, и Майк как раз обнаружил последнего из них, когда на тропе показался первый мул.
Караван вел длинный, сутулый техасец. Прошло шесть мулов, прежде чем появился следующий человек. Через несколько минут они будут рассредоточены вдоль дороги и беззащитны. Майк знал, что Холлистер не откроет огонь, пока все погонщики не окажутся в пределах прицельного выстрела.
Шевлин внезапно ощутил странную пустоту внутри. Он знал, что это такое. Ты можешь умереть прямо здесь, сказал он себе. Но поплотнее надвинул шляпу и устремился вниз по склону на затаившихся в засаде людей.
Вороной шел быстро и грациозно. Наездник легонько коснулся его боков шпорами, и конь перешел в галоп. Внимание нападавших было приковано к приближающемуся каравану.
Внезапно один из погонщиков заметил Шевлина и резко остановился. В тот же момент Майк выхватил револьвер и пришпорил лошадь. Испуганное животное чуть не выпрыгнуло из-под него и, что есть силы стуча копытами, помчалось по склону, как ветер.
Раздались возбужденные крики, и один из людей Холлистера повернулся к приближающемуся всаднику. Тогда Майк сделал свой первый выстрел — ради устрашения.
Дистанция не превышала пятидесяти ярдов, но пуля ушла в небо. Однако она внесла смятение и неразбериху в ряды противника и помешала сделать ему свой первый прицельный выстрел.