— Если вы не возражаете, — сказал Хопалонг, — я поброжу немного по Сипапу. Кстати, а как называется ваша секта?
— У нее нет названия, — ответил бородач, — а друг друга мы называем Братья. Раньше, давным-давно, мы принадлежали к Францисканскому ордену, но потом разошлись с ними во взглядах и вместе со своим пророком Логаном вышли из ордена и основали свою колонию. — Он с сомнением взглянул на Хопалонга. Затем все же спросил: — Вы слыхали о католическом ордене кающихся грешников? Так мы сродни им. — Он едва заметно улыбнулся. — Правда, Братьям не понравилось бы подобное определение, но суть именно такова. Наша вера проста, мы никому не мешаем, обрабатываем свои поля, выращиваем баранов. Живем просто, но в достатке.
— У вас отличная сигнальная система, — с улыбкой заметил Хопалонг.
Бородатый засмеялся.
— А вы наблюдательны. Да, нам приходится пользоваться сигнальной системой. Сначала у нас возникали нелады с индейцами, потом появились бандиты. А теперь мы и вовсе избегаем контактов с внешним миром, поэтому внимательно следим за передвижениями в окрестностях.
Их беседа длилась около часа. В итоге Хопалонг узнал, что в прошлом секта была более открыта внешнему миру. Но когда Братья поняли, что люди в этих местах, особенно те, кто исповедовал другую веру, считали их секту вредной, они покинули Сипапу. Братья вернулись на свои пастбища и прервали связь с внешним миром. Но они знали Пита Мелфорда. Этот старый техасец относился к сектантам дружелюбно и, пожалуй, он был единственным, кто их посещал.
Наконец Брат решил, что ему пора идти.
— Приятно поговорить с человеком, который нас не чурается, — сказал он на прощание. — Таких встретишь не часто. — И таинственный отшельник исчез в кустах у подножия холма.
Хопалонг же направился к руинам Сипапу. Он увидел два каменных дома и один глинобитный; остальные были деревянными. Дерево растрескалось от времени, ставни болтались на ржавых петлях. Три года назад Пит Мелфорд послал отсюда свое письмо. Правда, Сипапу уже тогда почти опустел.
На Вавилонских пастбищах сгущались тени, а Хопалонг все бродил по городу, рассматривая дома. В одном из них на полу валялись обрывки старых газет, разбитый стакан, несколько бутылок и сломанный стул. Потолок частично обвалился.
Зашел он и в салун, где над стойкой бара висело зеркало, как ни странно, без единой трещины. На самой же стойке валялось множество бутылок и были разбросаны пожелтевшие игральные карты. В комнате стояли столы и несколько стульев; неплохо сохранилась печка; рядом даже лежали дрова для растопки.
Шаги Хопалонга гулко разносились по дому. Мельком взглянув на пустой стакан, стоявший на стойке бара, Хопалонг уже двинулся к выходу, как вдруг замер, пораженный увиденным…
Из стакана пили! Причем пили совсем недавно — не прошло и часа! На донышке оставалось немного жидкости!
Им овладели тревожные предчувствия; стоя посередине комнаты, он озирался и прислушивался. Ни единого звука… Он сделал шаг, другой… Под ногами поскрипывали половицы. По безлюдной улице пронесся порыв жаркого ветра: заколыхалась высокая трава, зашелестели листья.
В комнате сгущался мрак. Хопалонг подошел к двери и выглянул наружу. Солнце уже закатилось; вдоль улицы залегли тени. Послышались голоса, распевающие псалмы — голоса с горы. Крыса перебежала улицу. Между поваленных, столбов старого загона проскочил кролик. По Сипапу бродили тени, тени людей, которые когда-то ходили по этим узким улочкам, которые заходили в этот салун, чтобы выпить. Но кто же пил из стакана, оставленного на стойке?
Сумерки все гуще окутывали комнату. И вдруг на гранях стакана блеснул слабый свет, на мгновение выхватив его из полумрака. Рука Кэссиди непроизвольно потянулась к рукоятке кольта. Минуту спустя он вышел на пустынную улицу; он чувствовал: за ним следят. Или, может, ему это только показалось?
Хопалонг медленно вошел в другой дом. И снова — тишина. Но откуда ощущение, что за ним наблюдают? Может, это кто-то из Братьев с Вавилонских пастбищ? Или таинственный всадник, вернувшийся в город мертвых?
Хопалонг шагнул к порогу — и вдруг что-то ударило в дверной косяк прямо над его плечом. И тотчас же в тишине прогремел выстрел. Отпрянув назад, он затаился, ожидая следующего шага противника. Сердце его бешено колотилось. Вокруг опять воцарилась тишина. Он чуть шевельнулся, и тут же прозвучал второй выстрел. А затем третий, четвертый, пятый…
Хопалонг бросился на пол. И тут начался прицельный огонь; его вели с небольшими перерывами.
В поисках укрытия Хопалонг пробрался к дальней стене комнаты. Но пули свистели во всех направлениях, дом простреливался насквозь.
И тут он заметил пролом в полу. С десяток половиц были оторваны, так что можно спрятаться под полом. Хопалонг осторожно спустился. Теперь он находился в относительной безопасности, правда, не мог вести ответный огонь.
Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась, но в дом, похоже, никто не собирался заходить. Выждав еще некоторое время, Хопалонг выбрался наверх и прокрался к двери. Теперь уже совсем стемнело, и призрачная луна изливала свой белый свет на город.
В Сипапу тоже царила тишина. Правда, поскрипывали под ногами половицы, но более — ни звука. Хопалонг вышел из дома и направился к мосту, затем повернул к лесу. Он шел окольными путями к тому столбу, где оставил лассо, К счастью, веревка оказалась на месте.
Облизав пересохшие губы, он наклонился и взялся за лассо. Затем, перебирая веревку руками, начал продвигаться над пропастью. Он не проделал еще и полпути, как вдруг услышал за спиной легкие шаги.
Сердце Хопалонга на мгновение остановилось. Под ним была пропасть глубиной триста футов. Острые камни устилали берега мелкой речушки, протекавшей по дну каньона.
Хопалонг снова услышал шаги и громкий злорадный смех. Он продолжал, осторожно перебирая руками веревку, продвигаться вперед.
Чья-то рука чуть подергала веревку. Хопалонг в отчаянии еще крепче вцепился в лассо. И тут наконец услышал голос:
— Не самая приятная смерть, Кэссиди, верно? Вот уж не думал, что застукаю тебя в такой момент.
Этот человек его знал. Но кто же он? Кто-то из местных? Непохоже… Впрочем, из-за шума воды, эхом разносившегося по каньону, ему не удалось как следует расслышать голос.
Опасаясь, что веревку вот-вот перережут, Хопалонг стал быстрее перебирать руками. Ответ последовал незамедлительно: он тотчас же почувствовал, как веревка дернулась, когда по ней ударили ножом, а затем было падение… И все же в последнее мгновение Хопалонг успел намотать веревку на кулак. Потом в ушах засвистел воздух, и он ударился об отвесную скалу. В голове у него загудело, к горлу подступила тошнота. Зашуршали посыпавшиеся вниз камни.
Хопалонг с такой силой ухватился за веревку, что она впилась ему в руку, и теперь он не мог подняться вверх ни на дюйм.