— Хотя бы сделай вид, что работаешь, — ответила Робин, бросив еще один взгляд на учителя, наблюдавшего за теми, кого оставили после уроков. — Еще раз проштрафишься — и будет твоя Нана опять одна сидеть. Скажи спасибо, что она не помнит, когда ты возвращаешься из школы, а то плохо бы тебе пришлось!
— Тсс!
— Какие-то проблемы, дамы? — гладким, надменным голосом спросил мистер Нерхофт. — Ребекка?
— Извините, мистер Нерхофт, — с приятной улыбкой произнесла Бекки. Она ужасно злилась, когда ее называли Ребеккой. — У меня сегодня уже в третий раз ломается карандаш, — продолжала она. — Вот я и расстроилась. Простите, что отвлекла вас. Можно мне его снова заточить? Надеюсь, что до конца занятия мне его хватит.
Бекки взглянула снизу вверх на высокого, тощего как жердь мистера Нерхофта, думая, что ее полная раскаяния улыбка смягчит препода.
— У кого-нибудь найдется запасной карандаш для мисс Макдоннелл? — громко спросил мистер Нерхофт, разворачиваясь и оглядывая зал; на самом деле это был школьный кафетерий, в котором немного переставили столы. Он обвел детей взглядом так быстро, что не успел бы заметить, даже если бы кто-то и поднял руку. — Нет? — Мистер Нерхофт обернулся к Бекки с глупой фальшивой улыбочкой, словно приклеенной у него на лице. — Ну что ж…
— У меня есть, мистер Нерхофт, — раздался голос из дальнего угла.
Бекки оглянулась посмотреть, кто это; ее примеру последовали Робин и мистер Нерхофт. Все сидевшие в помещении дети развернулись, чтобы увидеть того, кто помешал мистеру Нерхофту проявить себя, как обычно, с самой неприятной стороны.
За столиком в одиночестве сидел парень примерно ее возраста, в черной кожаной куртке, выцветших джинсах, из черных превратившихся в серые, и такой же футболке. Он помахал желтым карандашом:
— Она может взять вот этот.
Он сказал это почти вызывающе, будто осмелился намекнуть мистеру Нерхофту, что тот должен сам подойти и забрать его.
— Мистер Дуган, мне кажется, вы еще не закончили свои задания, которые давным-давно следовало выполнить, — отреагировал мистер Нерхофт, сложив руки на груди.
— Я выполнил все, что собирался, — ответил парень точно таким же тоном. Затем посмотрел на Бекки. — Нужно?
Бекки кивнула и медленно поднялась, забыв о своем раздражении из-за карандаша, задания, мистера Нерхофта и задержки после уроков. Ее внимание переключилось на парня.
— Бекки, не надо! — прошипела Робин.
Парень, протягивая Бекки карандаш, оглянулся на мистера Нерхофта. Райан Дуган был не просто плохим, а очень плохим парнем, и все это знали. Он вечно попадал в истории, его часто вызывали в кабинет директора и вечно оставляли после уроков. Ходили даже слухи о том, что прошлым летом он был не в летней школе для отстающих, как обычно, а находился в центре предварительного заключения для несовершеннолетних в Марипозе.
А еще Райан никогда ничего и никому не давал просто так. Однако было здорово сделать что-то такое, за что мистер Нерхофт не мог по правилам наказать Бекки, хотя, вообще-то, она нарушила правило «не покидать свое место без разрешения». С другой стороны, мистер Нерхофт спросил, нет ли у кого-нибудь карандаша для нее, и Райан ответил, поэтому она собиралась его взять, и не важно, что подумают остальные. Когда Бекки брала у Райана карандаш с негромким «спасибо», ей ужасно хотелось посмотреть на лицо мистера Нерхофта.
— Да не за что, — широко ухмыляясь, ответил Райан. И подмигнул — на самом деле! — мистеру Нерхофту, протягивая ей карандаш. — Мы же не хотим, чтобы у тебя были неприятности, правда?
Бекки покачала головой и, спотыкаясь, вернулась на свое место, быстро села и склонилась над тетрадью. Она подумала: а знает ли он, за что ее оставили после уроков? Выражение лица у парня было такое, словно он знал. Знал и одобрял.
Мышиного цвета волосы Бекки свисали ей на лицо, скрывая от мистера Нерхофта гримасу, которую она состроила Райану, притворяясь, что работает. Она взглянула на настенные часы — осталось еще двадцать минут заточения, а потом можно будет идти домой, к Нане.
Райан откинулся на спинку стула, прислонился к стене и закинул руки за голову. Мистер Нерхофт ругался, пока у него лицо не посинело, говорил об очередной неделе после уроков. Затем побежал к другому ученику, который, как ему показалось, работал недостаточно усердно.
Райан опять ухмыльнулся, поймал взгляд Бекки и подмигнул ей. Бекки покраснела и склонилась над тетрадью, стараясь не считать минуты, остававшиеся до конца занятия. И не думать о том, что Нана, возможно, устроила в доме пожар. Когда учеников наконец отпустили, всех забрали родители, даже Робин. Ее отец с несчастным видом посмотрел, как она забирается в машину, и грустно улыбнулся Бекки.
Бекки вполне устраивала поездка на автобусе. Пока Нане еще можно было доверить автомобиль, та возила ее утром в школу и забирала днем. Однако уже около трех лет Нана не садилась за руль: у нее отобрали права, когда Бекки исполнилось одиннадцать. В принципе она была не такой уж старой; полно водителей старше ее, но они помнили, где находится их дом, как разворачивать машину и куда они едут. А Нана забывала.
Врачи называли ее болезнь «ранним старческим слабоумием», но все знали, что это был просто вежливый намек на возраст Наны; она была слишком молода для болезни Альцгеймера. Но диагноз очевиден.
Сейчас школьные автобусы уже не ходили, и провинившихся учеников нужно было забирать, иначе им приходилось идти домой пешком. Бекки, извиняясь, махнула Робин и мистеру Тернбуллу, — в конце концов, если бы не она, у Робин не возникло бы неприятностей. Потом она закинула на плечо рюкзак и быстро отвернулась, чтобы отправиться в долгий путь домой, прежде чем мистер Тернбулл предложит ее подвезти. Не было никакого желания сидеть в машине в напряженной атмосфере, к тому же надо морально отдохнуть до прихода домой. Кто знает, что ее там ждет? Меньше всего хотелось, чтобы Нана поняла, что ее оставили после уроков, а если она заметит машину мистера Тернбулла, возможно, до нее дойдет, что Бекки вернулась поздно. Если она вообще заметит ее появление. Если и был какой-то плюс в болезни Наны, то лишь тот, что Бекки могла ускользать из дому гораздо чаще, чем большинство детей ее возраста.
Приближаясь к своему дому, то есть к дому Наны, Бекки не заметила ни дыма, ни пожарных машин и решила не торопиться. Она погрузилась в размышления, вспоминая «забавные» мелочи, над которыми они с Наной смеялись. Например, когда Нана положила ключи в холодильник, повесила рулон туалетной бумаги на вешалку для полотенец. Потом начались более серьезные происшествия: Нана оставляла включенной газовую плиту, забывала закрыть кран, из которого вода хлестала в раковину, полную посуды, и в итоге устраивала в кухне настоящий потоп. «Наверное, не стоит жаловаться Робин на Нану, — думала Бекки, плотнее закутываясь в куртку. — Ведь она могла отдать меня в приемную семью или еще куда-нибудь, после того как мама с папой погибли в автокатастрофе, но не сделала этого. — Бекки глубоко вздохнула. — Она все эти годы заботилась обо мне, и вполне справедливо, что теперь я присматриваю за ней».