— Детей? Ну, я бы… эх, не в ту лавку он пришел…
Девушки разговаривали позади фургона. Звяканье цепей в упряжи заглушало звуки его возни. Лилит вылила в бочонок воду, которую принесла из родника, и направилась к передней части фургона.
Он виновато отвел глаза, делая вид, что проверяет стременной ремень.
— Мистер Ван Вален! — Он оглянулся. Лилит смотрела на него с холодком. — Давно вы здесь стоите?
— Я мулов запрягал… но если вы имеете в виду, слышал ли я, как он вам предложение делал, так я слышал. Честно говоря, — сказал он серьезно, — я думаю, это стоящее предложение, а сам он — стоящий человек. Конечно, я бы все это высказал немного иначе…
— А вы уже высказали — или вы забыли?
— Как я мог это забыть? Дети… я думаю, любому мужчине, который хоть что-то стоит, хотелось бы иметь детей — сына, во всяком случае. Но еще ему хотелось бы знать, что он женится на девушке, которая его любит, на такой, ради которой стоит делать дело.
— И что бы вы сделали ради такой девушки, мистер Ван Вален?
— Н-ну… не знаю, — честно признался он. — Мужчина задумывается о таких вещах, когда до них дело доходит по-настоящему… но вот одно я бы точно сделал — постарался, чтобы она не забывала, что она юная и прекрасная.
Он выпустил из рук стремя и собрал поводья.
— И если бы у меня не было денег на духи и красивые платья, я бы, по крайней мере, пошел в поле и нарвал цветов.
Она задумчиво посмотрела на него, как бы оценивая его искренность. Наконец сказала:
— Вы могли бы многому научить мистера Моргана относительно женщин, мистер Ван Вален… но его пример тоже может вас кое-чему научить.
Он нахмурился и раздраженно спросил:
— Чему, например?
— Что женщине тоже нужен покой и устоявшаяся жизнь, мистер Ван Вален. Если ей приходится рожать детей, то она хочет, чтобы у них был дом. Мужчина может думать только про нынешний день, но женщина должна планировать вперед на месяцы и годы. Иметь ребенка — дело нелегкое, мистер Ван Вален.
Она помолчала, вспомнив слова, которые ее отец произнес давным-давно на берегу реки Огайо, и повторила их:
— Женщине нужен мужчина, а не струйка дыма.
Сказала — и вспомнила человека, которого имел в виду отец. А ведь Лайнус Ролингз стал Еве хорошим мужем; мало того, он хорошо понял Лилит, когда ей захотелось уехать и испытать свои силы. Это он дал ей денег, чтобы она смогла начать свою карьеру в театре.
Не такие это были большие деньги, но их хватило на приличную одежду, аккордеон и на жизнь, пока она искала работу. Он отдал ей почти все, что выручил от продажи пушнины.
Она вспомнила, как он вручил ей эти деньги — это было утром, во дворе, возле поленницы.
— Мы с Евой, — сказал он, — мы хотим, чтобы ты взяла вот это. — Посмотрел ей в глаза и добавил серьезно: — Лил, когда мечты настолько овладевают тобой, что в глазах светятся, лучше отпустить поводья.
Лайнус оперся на ручку топора.
— Я пошел за своей мечтой на Запад, я повидал далекие места и сияющие вершины. Я спускался через пороги на реках, которых до меня ни один белый человек в глаза не видел, ставил ловушки на пушного зверя вместе с Карсоном и Бриджером. Я воевал против индейцев, я повидал разных тварей, четвероногих и двуногих, и теперь я знаю: без мечты мужчина или женщина — меньше чем ничего; а с мечтой ты можешь стать кем-то… Ты можешь сомневаться в своих мыслях, Лилит, но никогда не сомневайся в своей мечте. Как бы ни было трудно, держись ее. В этом все дело — и в уважении к себе. Люди ценят тебя ровно настолько, насколько ты сам ценишь себя.
Она тогда посмотрела на деньги у себя в руках… как много они могли для нее означать! И как много опасностей, лишений и трудностей потребовалось преодолеть ему, чтобы заработать их.
— Я не могу взять их, — сказала она, и голос у нее дрогнул. — Просто не могу. Это ваши деньги, твои и Евины.
— Что толку в мечте, если она не поможет родиться другим мечтам? У меня была своя мечта. Я видел то, о чем рассказывал. Я видел бегущих бизонов и слышал плач койотов в лунную ночь. Я видел, как гризли ловит лососей, видел лунный свет на снегах Тетонских гор. Я прокладывал тропы там, где не ступала нога человека, я оставил свой след на земле. А теперь я ращу сына, который пойдет по моим следам, сына, который сам будет прокладывать тропы… Я знаю, чего тебе хочется, Лил, можешь мне поверить. Я знаю, как тебя сосет изнутри, какой несчастной ты себя чувствуешь иногда по утрам, когда приходит новый день и находит тебя на том же самом месте, как в ловушке. Поезжай… и храни свою мечту. И никогда не цени себя дешево, не соглашайся на меньшее, чем тебе нужно. Тебе придется повидать нелегкие времена, но когда они настанут, вспомни историю, которую я тебе рассказывал, — про Хью Гласса, раненого, умирающего, брошенного — как он полз и брел сотни миль через дикие места, чтобы добраться до людей… Подумай о Джоне Коултере, как он голый, с изодранными, разбитыми в кровь ногами спасался от черноногих. Подумай о них — и постарайся крепче влечь в постромки.
Она взяла эти деньги; и сейчас она вспоминала каждый миг того разговора у поленницы, каждое слово. У нее глаза заволокло слезами, а Лайнус потрепал ее по плечу:
— Поезжай, — сказал он, — тебя ждут где-то там большие дела. Я увидел это в твоих глазах с самого начала…
Вот такой был Лайнус Ролингз, бродяга, охотник с гор… сильный человек там, где не обойтись было без силы… и прозорливый.
И еще одно он тогда сказал:
— Земле нужны герои. Мелкие люди и мелкие мысли порождаются мелкими мечтами. Чем выше мечта человека, тем выше он сам. Всегда есть такие, которые глумятся, бранятся, трусят… но если ты хочешь оставить на земле большой след, трогайся в путь и иди, не останавливаясь…
Таков ли Клив Ван Вален? Или это просто игрочишка, бродяга, охотник за приданым?
Гейб Френч любит его, а Гейб Френч — человек мудрый, он понимает цену вещам и людям с одного раза. В лошадях, собаках и людях Гейб уважает только высшее качество.
* * *
Когда она поужинала и забралась в фургон спать, ее рука что-то нащупала на подушке — жесткие стебли, мягкие лепестки. Запах был нежный, как у всех цветов в прерии.
Она собрала их, прижала к лицу и попыталась вспомнить, когда в последний раз мужчина дарил ей цветы. Ей предлагали платья, деньги… даже кареты и лошадей. Но ни один из них никогда не сорвал для нее цветка.
Жесткие стебли царапали щеку, она отложила цветы в сторону и укуталась в одеяла… но сейчас она не чувствовала себя умудренной жизнью молодой женщиной с практичным и прямым складом ума, каким, кажется, обладала. Она чувствовала себя молоденькой девчонкой, которая качается на садовой калитке, ожидая, пока придет ее милый. И от этого ей было приятно… Очень приятно.
Утром пошел дождь. Он начался еще затемно, пробежав хитрым шепотком по парусиновому тенту фургона. Прибил пыль и наполнил воздух странным запахом, который всегда появляется, когда на землю падают первые капли. Наконец желтоватый рассвет окрасил траву, фургоны покатились на запад, но в это утро вокруг них не поднималось облако пыли.