Анджела встала, с трудом разогнув дрожащие колени. Никто не шевельнулся. Бен злобно уставился на Джима и просипел:
— Кабы не твое ружье…
Она прошла мимо Бена, боясь, что он вздумает ее схватить, но этого не произошло. Оказавшись возле мужа, она услышала тихое:
— Открой дверь и выходи — быстро!
Дробовик полностью высунулся из-под плаща; теперь Джим Торн сжимал его обеими руками.
— Вам здесь конец. Советую смываться поодиночке, причем немедля. За вами несется целая орава.
— Не к спеху, — прорычал Бен Оттен, — мы еще на тебя поохотимся. У тебя ведь не было времени сгонять в Уайтуотер.
— Через час после того, как я побывал на станции, мимо нее к Уайтуотеру должен был проезжать дилижанс. К двери в конюшню я приколол записку. Сейчас сюда направляется не меньше чем полсотни человек. Вам, ясное дело, не уйти, но кто мешает попытаться.
Анджела открыла дверь, пламя лампы снова затрепетало. Джим выскочил на улицу, захлопнул за собой дверь и схватил Анджелу за руку. Они обогнули домик и побежали к лесу. Остановившись у ворот в загон, он выбил их ногой и начал выгонять испуганных лошадей, поглядывая на хижину.
Дверь громыхнула, послышались крики и топот ног. У входа в конюшню вспыхнул огонек. Вскинув ружье, Торн сделал три выстрела в ту сторону. Спичка погасла, и в полной тьме теперь не было слышно ни звука.
Вскоре Джим Торн подошел с Анджелой к выступу, на котором оставил коня. Оседлав его вдвоем, они повели на привязи свежую лошадь по дороге к седловине между двумя грядами. Анджела прошептала:
— А они за нами не погонятся?
— Нет. — Он достал пончо и накинул ей на плечи. — Только если поймают хоть одну из лошадей.
— Значит, их найдут?
— Скорее всего.
Несколько минут они ехали молча. Откуда-то из-за холмов послышался гулкий топот копыт. Наступила долгая тишина; вслед за этим раздался выстрел, потом много-много выстрелов… снова тишина… и еще один выстрел.
Уровень воды в каньоне понизился. Часа два спустя они выехали на равнину. Анджела обессиленно прильнула к мужу.
— Поедешь в Уайтуотер? — спросил Торн. — Ты еще успеешь на дилижанс.
— Я хочу домой, Джим.
— Ладно.
В холодном стальном сиянии дождливого рассвета они неслись по прерии. Джим накрыл ладонью Анджелину руку, которая лежала у него на поясе. Так они проехали мимо обуглившихся руин станции, преодолели крутой подъем и углубились в сосновую чащу.
Мужчина среднего роста, с небольшими ступнями и красивой формы руками, сойдя с дилижанса, отошел в сторонку, и закурил маленькую испанскую сигарку. Под серой фетровой шляпой виднелось загорелое лицо с правильными чертами, спокойные серые глаза. Поверх серой шерстяной рубахи у него был надет неопределенного цвета сюртук, а вокруг шеи повязан ношеный темно-красный платок, ботинки заново подбиты. Легкостью походки он напоминал скорее охотника, чем ковбоя. Револьвер в изящной старомодной кобуре прятался в боковом разрезе сюртука.
Выходя к повозке, Кунз сразу обратил на этого мужчину внимание, и сейчас, чуть нахмурившись, окинул взглядом снова. Что-то в его облике казалось до боли знакомым, хотя Кунз был убежден, что видит его впервые.
Эвери стоял рядом с дилижансом, наблюдая за погрузкой багажа, и Кунза это очень обрадовало. Они везли небольшую партию золота, и присутствие надежного человека с ружьем в руках внушало спокойствие.
Внутри должны были ехать пять пассажиров, и еще шестеро наверху. Все местные знали Пег Фултон. Ей едва исполнилось шестнадцать, когда она осиротела и вышла замуж за нищего шулера, который вскоре от нее сбежал. Она подала на развод, что в те годы отнюдь не считалось обычным делом, и с тех пор окружающие смотрели на нее как на падшую женщину, хотя тому не было никаких доказательств. Кунз всегда чувствовал себя виноватым перед ней. Он, помнится, счел себя слишком старым, чтобы брать ее в жены, а картежник одного с ним возраста сделал это не задумываясь. Пег была хорошей девушкой; ее отец, работящий фермер по имени Гиллис, за всю жизнь не взял в рот ни капли спиртного.
Белл, маленький крепыш, последние восемь лет проводил в разъездах: он работал коммивояжером фирмы, торговавшей оружием. Ганьон владел парой скважин в Неваде, поэтому держался надменно, словно преуспевающий делец, не понимая, что своим богатством на сто процентов обязан везению. На крыше ехал один незнакомец, неряшливый мужчина с глазами-щелочками и жиденькой растительностью на подбородке, которая тщилась стать бородой. В руках он держал «спенсер» 56-го калибра, а из кобуры торчал кольт морского образца.
Последняя пассажирка вышла из станционного здания, и Кунз не смог отвести от нее глаз, сраженный ее красотой. Девушка с густыми темными волосами и нежной кожей явно была из хорошей, состоятельной семьи. Такой вывод напрашивался при взгляде на ее дорогой элегантный наряд и жест, каким она подбирала юбку, садясь в дилижанс. Настоящая леди.
Белл придвинулся к Кунзу.
— Видишь парня в серой шляпе?
— Кто это?
— Скотт Раунди, тот самый рейнджер, что перебрался в Мехико после того, как разделался с Чато.
— Вот этот?
Кунз недоверчиво поглядел в его сторону. Любопытство заставило Армодель Чейз задержаться на подножке в ожидании продолжения диалога.
— Ну, теперь-то никакой он не рейнджер, но, говорят, в свое время положил добрый десяток молодцов. Интересно, знает ли он про Тода Бойси?
— Наверно. А что его сюда понесло?
— А вот Бойси у него и выспросит.
Ганьон слышал их разговор и решил поделиться мнением:
— А на вид хлипковат.
Белл смерил его презрительным взглядом.
— Чато тоже так полагал. Мексикашка сам убил человек десять в честных перестрелках, и еще дюжину прихлопнул со спины. Раунди погнался за ним в Эрмосильо, нашел в какой-то забегаловке и пристрелил.
— Я слыхал, за это сам Руралес точил на него зуб.
— Чушь! — бросил Белл. — Они были так рады избавиться от Чато, что сделали вид, точно его и не существовало вовсе.
Армодель стала снова подбирать подол, как вдруг услышала: «Вы позволите?» — и, опершись на предложенную руку без всякого жеманства, поднялась на подножку и лишь затем взглянула на того, кто оказался столь галантен. Это был Скотт Раунди.
Он взошел вслед за ней и сел напротив, рядом с Пег Фултон. Щелкнул хлыст, дилижанс качнулся и покатил, поднимая за собой облако пыли. Погода была приветливой, солнце слегка припекало, но за несколько минут в тени становилось зябко, и путники чувствовали, что где-то за горизонтом их поджидает зима. Дорога лежала через холмистую местность, поросшую реденькой травой и окруженную далекими островерхими скалами. В низинах тут и там росли одинокие дубы.