ВИП-каюта Мультури была раз в пять больше обычной и состояла из нескольких комнат. Но за телом далеко ходить не пришлось. Старейшина лежал всего в паре шагов от входа на смятом коврике, неуклюже подогнув под себя левую ногу и разбросав руки, словно старая, никому не нужная кукла, а из его впалой груди торчал деревянный карандаш.
Я быстро присел рядом, раздвинул пальцами веки и посветил маленьким брелком-фонариком. Если зрачок становится вертикальным, то вампир жив, припомнил я долгие лекции в годы своей учёбы в академии. Если зрачок круглый, то он умер. Если квадратный, то вампир пьян или очень удивлён. Увы, зрачок оставался круглым…
Признаться, я был в лёгком недоумении. На практике со смертью вампира полицейский может столкнуться раз в жизни, и то если крупно повезёт. Общеизвестно, что сами вампиры друг друга не убивают. Просто на свете очень много тех, кто был бы рад убить кровососа, и именно потому у вампиров вековой опыт выживаемости. Судите сами…
Они сильны, умны, хитры, всегда поддерживают друг друга и держатся стаей. Когда им требуется, они блестяще интригуют, натравливают, подставляют, но так чтобы взять и убить собственными руками — да никогда! Это верх дурного тона…
Вампира, убившего собрата, покрывают вечным позором и не пускают в приличное общество. Он становится изгоем, какие бы высокие цели мести или захвата власти ни преследовал. Нельзя, табу, незачёт! Чёрт побери, да над ним даже дети в любом супермаркете смеяться будут. Но если не вампир, тогда кто?
На корабле из приглашённых гостей не вампиры только я, Эльвира, её полусумасшедший профессор, кто-то из столичной прессы и команда, часть из которой тоже может иметь смешанную с вампирской кровь, видно по профилю и форме черепа. Ах да, и ещё этот индеец Чунгачмунк, который вообще непонятно кто, какая-то охотничья получерепаха. То есть круг подозреваемых не так узок, как хотелось бы.
Да, плюс ко всему ещё эта странная девушка, мечтающая стать вампиром. Её тоже не стоит сбрасывать со счетов, хотя это опять-таки нелогично. Если она хочет, чтобы её приняли, то должна со слезами умолять господина Арона Мультури, а не убивать его. Да и каким образом? Кто поверит, что старейший вампир клана традиционалистов безропотно позволил убить себя юной, романтически настроенной дурочке?!
Я меланхолично начал осмотр помещения, Николя встал в сторонке, прикрыв узкое лицо руками…
Распахнулась дверь, и за моей спиной раздался милый голос:
— Проверенный закон бытия: где есть полицейский, там всегда появляется труп. Если бы я не знала, что спьяну ты продрых полдня, точно бы решила, что ты его и грохнул, чисто для поддержания традиции.
— Я страж закона, — строго напомнил я. — И вынужден взять это дело в свои руки. По крайней мере, до прибытия береговой полиции или высших чинов.
— Чем я могу вам помочь, пан офицер? — в струнку вытянулась Эльвира. — Ты же не всерьёз предполагал, что эти добрые моряки удержат меня в общем зале…
— Для начала оставь свои неуместные шуточки. И как-нибудь успокой парня, он уже начинает всхлипывать, а меня это отвлекает.
Представительница прессы привычно кивнула, сострадательно выгнула бровушки и что-то мягко зашептала на ухо бедному вампиру. Я же наконец смог сосредоточиться на трупе.
Никаких видимых телесных повреждений, кроме торчащего карандаша в груди, на первый взгляд заметно не было. Осторожно приоткрыв рот убитого вампира, я убедился, что пены на губах нет, как нет и резко характерных запахов яда. Версию отравления почти наверняка можно отставить. Как и физическое удушение, никаких посторонних следов на шее не было…
— Как его убили? — сипло спросил секретарь. Он всё ещё стоял у двери и старался не смотреть на тело.
— Судя по всему, вот этим деревянным карандашом.
— Но это невозможно! То есть… не может быть, чтобы тело преподобного Арона было таким трухлявым. Ведь ему не было ещё и пятисот…
— Но он был старейший? — уточнил я, хотя и сам никогда не думал, что вампира так легко убить.
— Он стал им не по возрасту, разумеется, есть вампиры и старше. Господин Мультури прожил достойную жизнь, не запятнав её ни единым неблаговидным поступком. Поэтому и получил титул старейшины. Простите, я не могу здесь больше оставаться, мне слишком больно видеть его. Вы позволите мне удавиться?
— Что сделать? — недопонял я.
— Удалиться, — поправился он.
— Конечно.
И секретарь выскочил из каюты, его плач был ещё долго слышен в узком коридоре…
Задумчивая Эльвира осторожно подошла ко мне и присела рядом на корточки.
— А чему ты особенно удивляешься? Кол — самое традиционное оружие для убийства вампиров. Чего гадать?
— Согласен, другой причины для смерти нет, — признал я. — Яд, железо или пуля не причинили бы ему вреда. А вот обычный деревянный карандаш, воткнутый точно в сердце… Кто-то хорошо разбирается в физиологии вампиров.
— Я тебя умоляю, — криво улыбнулась девушка. — Это кто же на корабле, полном вампиров, не разбирается в их физиологии?!
— Тоже верно. И всё-таки думаю, косметический карандаш что-то здесь не…
Нас прервал деликатный стук в дверь. В каюту осторожно вошли помощник капитана с двумя матросами.
— Пан офицер, — с явно выраженным славянским акцентом обратился ко мне старший, — капитан сказал, что вам может понадобиться помощь.
— Да. Будьте добры, предупредите береговую охрану, что у нас чрезвычайное происшествие. Проследите за тем, чтобы никто никаким образом не мог покинуть судна. Я закончу осмотр тела, а ваши матросы перенесут его куда-нибудь в отдельное помещение, где нет солнечного света и достаточно холодно.
— Будет исполнено, пан офицер, — кивнула команда. — Располагайте нами.
— Да, на корабле есть свободная каюта? Мне понадобится комната для допросов.
— Найдём, — козырнул помощник капитана.
Я ещё раз бегло осмотрел ногти трупа, проверил карманы и разочарованно махнул рукой:
— Уносите.
Пока матросы возились с телом Мультури, а Эльвира уже что-то деловито строчила в блокноте, я ещё раз обратился к помощнику капитана:
— Когда мы прибудем в порт?
— Развернём судно и будем завтра к вечеру.
— Тогда выпустите всех из конференц-зала. Тех, кто будет мне нужен, я допрошу лично.
— Думаю, вам подойдёт каюта номер тринадцать, пан офицер. Она на средней палубе и часто свободна из-за суеверия пассажиров, как вы понимаете. Все боятся, что им чрезмерно повезёт…
Я кивнул и поблагодарил его. Мы суеверно боимся цифры «тринадцать», это нормально. Если вам начинает везти словно сумасшедшему, такое счастье не длится долго, а падать с высоты кратковременного везения в пропасть вечного невезения не хочет никто…