— Начинаем отсчёт! Итак, на счёте десять… — громко оповестили динамики. Народ зашевелился в предвкушении крови и зрелищ…
— Ваня, я умоляю, вы как ребёнок! Убейте меня и гасите их всех, пока не загнётесь. Встретимся в Раю!
— В каком Раю?! У нас Раи разные!!!
— Два… Три… Четыре… — скандировала толпа.
— Давай лучше ты меня! Один выстрел, и…
— И черт бы с вами, нате… сейчас… да… таки нет! Я не могу, лучше вы…
— Шесть. Семь. Восемь, — неумолимо диктовал голос.
— Всё! Хотя бы сделаем вид, — кое-как нашла нужный компромисс бывшая военнослужащая. — Вытащите шашку, встаньте напротив, держите её крепче… вот! Теперь я… Ой, Ваня, сзади-и!!!
Напряжённый подъесаул нервно обернулся — это было его роковой ошибкой! Сзади — никого не было… И в то же мгновение он почувствовал, как златоустовская сталь нежно входит во что-то мягкое…
— Не-е-е-т!!! — Он выдернул клинок, тупо глядя на узкую полоску крови вдоль лезвия. Рахиль тихо опустилась на землю, зажимая ладошками рану, её пальцы были красными. Восторженный вой врагов заглушил его крик…
— Свершился великий грех! — оповестил Вершитель. — Он собственноручно убил свою возлюбленную. Пусть небеса будут свидетельствовать против него на Высшем суде!
Иван Кочуев встал на колени и робко коснулся губами губ Рахили, они были ещё тёплые…
— А теперь, казак, сделай милость — покончи с собой! Принцессу с женихом мы, так и быть, отпустим… Ведь ты сам не захочешь жить после того, что сделал, правильно?
— Нет, — неожиданно громко ответил бледный подъесаул, и его лицо озарилось каким-то неземным светом. — Господи, в минуту тяжкого испытания прошу — прости меня за всё и в несоизмеримой благости своей даруй последнюю милость…
— Какую? — громогласно прозвучало над небесами, и перед мощью ЭТОГО голоса пригнулись все, включая резво нырнувшие вниз корабли инопланетян.
— Дай ещё пять минут пожить. Всего пять минут, Господи, я управлюсь…
Над землёй прокатился порыв тёплого ветра, словно вздох молчаливого согласия.
— Слава богу, что мы есть. И слава богу, что мы — казаки! — чётко выделяя каждое слово самой короткой казачьей молитвы, произнёс Иван и, широко перекрестясь, пошёл на врага. Шашка в его руке горела, подобно огненному мечу архангела! Первые ряды бритоголовых дружно вскинули автоматы… Грохот выстрелов был заглушён неповторимо-рокочущим, ужасающим в неотвратимости своей рёвом казачьей лавы:
— Ура-а-а!!!
Бывший студент, бывший филолог, бывший подъесаул не видел и не слышал этого. Он шёл вперёд, прорубая себе дорогу, и полновесные пули, словно пшено, отскакивали от его груди. Он шёл своим путём последнего испытания, и ничто не могло бы его остановить…
А с правого фланга, возникнув из облаков, на ошарашенного неприятеля уже летели бородатые казаки с пиками наперевес, сталь клинков вспарывала воздух, гнедые дончаки закусили удила, унося своих отчаянных седоков в горящее пекло боя!
Когда и в какой момент слева вылезла камуфлированная бронетехника спецназа государства Израиль — тоже не помнил никто… Но поднаторевшие в боях с террористами, знающие, что такое терять близких, евреи неумолимо ударили по врагу, превращая поле сражения в настоящий ад!
Иван Кочуев просто не замечал ничего, творящегося вокруг, — в его мозгу шёл хладнокровный отсчёт секунд, взмах шашки, удар, никакой защиты, только нападение, только месть, только уложиться в обещанные пять минут, только успеть…
Он не видел, как казаки отбили упавших среди клиров двух пожилых эльфов. Не обратил внимания, как заполыхали летающие тарелки, сбитые точечным зенитным огнём израильтян. Он прошёл до конца, перепачканный своей и чужой кровью, рухнув в изнеможении, всё ещё не зная, что их победа в тот день была самой яркой и полной! Перед его внутренним взором стояли бездонные, как Галактика, и прекрасные, как звёзды, лучистые глаза Рахиль Файнзильберминц…
— Таки вы лихо их положили! — раздался до безумия довольный голосок, и нежные девичьи руки ласково коснулись его лба. — Вот тока не надо меня пугать… Вы должны были догадаться, что я не набитая дура самоубиваться всерьёз! Да, порезаться пришлось, и это таки жутко больно, но… я же сама нанизалась, а эта царапина заживёт через неделю. Ваня, вы меня снова пугаете… Такое резюме, что вы и не рады меня видеть?! Ваня?! Не вздумайте! Я не позволю вам умирать… я…
— Я люблю тебя, — тихо прошептал подъесаул, осторожно гладя по кудрявой голове взбалмошную еврейку, искренне ревущую у него на груди… Их фигуры медленно таяли в золотом сиянии истинного Рая…
— И кто победил?
— Они. Люди. В частности, эти двое.
— Мм, однако цель испытания была несколько в ином.
— В чём же? Бог есть любовь, и они доказали это!
— Легко доказывать это в Раю. Переходим на второй уровень?
— Да, но есть два условия: надо починить лошадку и решить, что делать с эльфом.
— С эльфом, говоришь?.. Хэ-хэ…
— Ой, папа-а…
— А что, будет весело!