– Моченьки моей более нет, участковый… – Жалобно сморщив лицо, Филимон Митрофанович изо всех сил пытался выжать большую горючую слезу. – Кажный вечер рёбрышки болят, ноги сами уж и не ходют, на голове одни шишки, ить лёд-то не перина, а уж бьют меня… Ведь, по совести говоря, совершенно бесчестно бьют-то! Почём зря ведь! И больно так, главное…
– Ну… в игре всякое бывает, – вынужденно прокашлялся я. – Но судья следит, и на последнем матче два плотника получили по две минуты. Шмулинсон старается…
– Ах, Шмулинсон! – раненым изюбром взревел аж подпрыгнувший дьяк. – Да судья твой купленный с потрохами три раза и проданный, и снова перекупленный! Меня с ног бьют, а он не видит! Меня по льду на спине катят, а он отворачивается! Меня в ворота с шайбой в зубах затолкали, а он гол засчитывает! Иудей он и есть! И как тока еврею обрезанному православный хоккей судить дозволили?!
– Абрам Моисеевич – единственное незаинтересованное лицо, – попытался объяснить я, поспешно ретируясь задом к царским дверям. – Израильская команда в чемпионате не участвует, а судит он относительно честно…
– Относительно?! Да меня, грешного, от такого отношения кажный раз домой на руках относят, в безопасность относительную… Аспид иерихонский!
Спасительные руки царских стрельцов подхватили меня сзади под мышки и мигом утянули в кабинет государя. Горох с мрачным лицом маршировал из угла в угол. Это не факт плохого настроения, скорее признак крайней озабоченности и неуверенности в себе.
– Вызывали?
– Приглашал, – важно поправил Горох, но тут же споткнулся о складку на ковре, едва не растянувшись на полу. – Тьфу, зараза! Ну сил моих нет… Ей-богу, сейчас кого-нибудь обезглавлю!
– Да ладно вам… – Я похлопал царя по спине, помог поправить корону на голове и едва ли не силком усадил на широкую узорчатую скамью. – Это вы из-за невест?
– А чтоб им всем! – кивнул государь. – Угораздило сболтнуть не вовремя, так бояре верные уже к вечеру гонцов во все страны отправили. Теперь едут вон… Из Франции, из Германии, из Швеции, из Италии, из Африки…
– Что?
– Вот те крест, Никита Иванович, припёрлась-таки эта Тамтамба Мумумба! – в сердцах притопнул Горох. – А наших, русских, тех вообще не считано… Едва ли не от каждого города по красе-девице послано. Рождество на носу, а у них смотрины… Ведь весь праздник мне испоганят!
– Ну, это, так сказать, проблема дипломатическая. Милицию-то зачем вызывали?
– Ох и зануда ты, сыскной воевода… Да, может, мне тут поговорить по душам не с кем? Может, мне тут… Выпить хочешь?
– Не могу, на службе, – твёрдо отказался я.
– Ну и шут с тобой, а я в одиночку тоже не буду. Хотя и надо бы с устатку безмерного… – тяжело вздохнул государь. – Так, может, вечерком заглянешь, а?
– Вечерком – пожалуйста, но напиваться не буду. Сегодня до заката кузнецы с ткачами на площади играют, придёте?
– Куда мне… Посольство запорожское вот-вот прибыть должно, договора пограничные обновлять надо. Бояре мне из терема и носу высунуть не дадут…
– Понимаю. А вот насчёт…
– Да не забыл я. – Горох мотнул головой в сторону небольшого настенного шкафчика. – Вон дверку-то открой да кубок чемпионский с собой забирай. В конце недели сам вручишь, мне уж недосуг будет…
Я подошёл к шкафчику и распахнул его…
– Нравится? – не оборачиваясь, продолжал царь. – Червонное золото, с чеканкой да эмалями, венецианской работы будет. А червончики я к нему самолично подбирал, новенькие, полновесные, один к одному! Ну чего молчишь-то, участковый?! Али от радости и речи благодарственные растерял?
…На полке было пусто. Горох встал, заглянул мне через плечо и ахнул…
* * *
– Стража-а-а-а! Все сюда! Перекрыть ходы-выходы! Хватать каждого подозрительного! Обыскивать всех подряд! Если через десять минут украденный кубок с червонцами не будет найден, я тут всем…
– Ты чего орёшь, участковый? – душевно подёргал меня за рукав царь.
Я обернулся, тяжело дыша от бурных страстей и кипящих эмоций.
– Как это… чего ору?! Но ведь кубок… его же нет!
– Всё спокойно, молодцы. – Горох улыбчиво отмахнулся от ворвавшихся в кабинет стрельцов. Парни недоверчиво огляделись, извинились и вышли вон. – Ну-ка сядь, Никита Иванович…
– Погодите, но ведь…
– Сядь, я тебе говорю! И не паникёрствуй тут! А то ишь нашёл время глотку драть… Люди же кругом! Одних иностранцев полон двор, а ты шумишь не по делу…
– Так у вас же кубок украли?! – несколько овладев собой, шёпотом просветил я. Теперь уже государь почти силой усадил меня на скамью и, как ребёнку малому, всучил печатный пряник, достав его из того же шкафчика.
– Да я разве с тобой спорю? Вот вчера только сам, своими руками его сюда ставил… Может, девки горничные куда передвинули? А может, и холопы стараньями усердными подалее от глаз завидущих припрятали, а мне доложить забыли? Да и сам я мог куда ни есть сунуть, голова-то кругом идёт… Так выпьем, что ли?
Я отрицательно покачал головой. Царь философски хмыкнул и предложил:
– Ну, будь по-твоему, украли его! Ты у нас пока не при деле гуляешь, вот и бери себе заботу на загривок – ищи вора. Но только чтоб тихо всё! Меня перед иностранными державами не позорь. Не след на весь мир трубить, что царя русского в его же тереме без спросу ограблениям подвергают, уразумел?
Пару минут я просто молчал, красный как рак. Давненько меня так не стыдили… Царь был абсолютно прав. Везде, во всём, до мелочей, а я… Нет, меня по большому счёту тоже можно понять – чемпионат же! Мне через неделю торжественно вручать победителям первых городских соревнований традиционный кубок, а он тю-тю! Свистнули, украли, стащили, спёрли, увели, приделали ноги, замотали, прикарманили, присвоили, угнали, оприходовали, стибрили, национализировали, скоммуниздили, прихватизировали… короче, нет его! И самое главное, что милицейская интуиция во весь голос вопила – это именно кража! Так получается, что, по сути, ограблен не только царь, но и… я?!
В дверь постучали, кто-то из бояр спешил доложить о прибытии ко двору запорожских послов.
– Всё, пора мне, Никита Иванович, – хлопнул себя руками по коленям царь Горох, – следствие веди по собственному усмотрению, мне доклад каждый вечер представлять будешь. И чтоб ни одна живая душа на моём подворье о кубке похищенном знать не знала! Не ровён час, бояре опять альтернативное расследование затеют…
– Договорились. – Я встал, козырнул и направился к дверям. – Вы только… извините меня за глупую вспышку. Ребячество какое-то, сам от себя не ожидал…
– Прощаю, – важно кивнул государь. – Ну, трудись. Бог тебе в помощь, участковый.
Во двор я вылетел пулей. Успешно проталкиваясь сквозь разношёрстную толпу, меж чьих-то послов, кучеров, охранников, я так торопился, что даже едва не сбил высокорослую австрийскую принцессу. Влетел лбом прямо в её впечатляющее декольте и наверняка бы упал, если б не был подхвачен старым знакомцем Кнутом Гамсуновичем. Посол немецкого государя Фридриха заботливо придержал меня под локоток: