— Взгляните, пожалуйста, — попросил он продавца. — Этот снимок был сделан первым?
Продавец взглянул на пленку и утвердительно кивнул.
— И абсолютно невозможно допустить, что последующие кадры были экспонированы раньше этого?
— Абсолютно невозможно.
На снимке была видна улица, трамвайный путь, отель «Мэдисон», ажурный фонарный столб на углу. Этот столб устанавливали именно в тот момент, когда Селби входил в отель для осмотра тела пастора. Иными словами, все снимки были сделаны, когда владелец камеры уже давно умер!
Увидев выражение лица Селби, продавец спросил:
— Что-нибудь особенное?
Селби медленно покачал головой, скатал пленку и положил ее в металлический патрон, который дал ему продавец.
— Очень хорошая экспозиция, — сказал молодой человек. — Точная выдержка.
Селби кивнул и вышел на улицу.
В очередной раз несложное дело совершало ошеломляющий поворот. Он оказался перед лицом невозможного — невозможного, которое, однако, приняло форму стопроцентной банальности. Можно было прийти к выводу, что все чувства обманывают его.
Вернувшись в Мэдисон-Сити, Селби оставил машину в гараже для техобслуживания и пешком отправился в свой офис. По дороге он имел возможность убедиться, насколько переменчиво общественное мнение. Когда Мэдисон-Сити был разделен на два враждебных лагеря во время выборов окружного прокурора, Селби пользовался уважением у противников и вызывал восхищение своих бескорыстных и верных помощников. Теперь же он оказался в совершенно ином положении.
Экстренный выпуск «Блейд» продавался на каждом углу. Селби уже успел купить его в киоске, подъезжая к городу. Все оказалось еще хуже, чем можно было предположить. Фотография была как обвинение. Стол, накрытый на двоих, наклонившаяся вперед актриса с унылым выражением лица. Вытянутая рука Селби вот-вот ласково обнимет ее плечи. Но хуже всего, что он сам выглядел нелепо и смехотворно. Когда фотограф окликнул его и вспышка ослепила Селби, он был удивлен и испуган.
Фотография, сделанная в момент эмоционального напряжения, искажает лицо, превращает его в карикатуру. Лица бегуна, разрывающего финишную ленточку, или водителя, яростно вращающего руль, чтобы избежать столкновения, узнаваемы, но настолько искривлены и изуродованы, что вызывают смех. Застывшая физиономия Селби на снимке демонстрировала удивление и ужас.
Служащий гаража, обычно общительный и веселый, гордый тем, что поддерживал Селби на выборах, оказался полностью погружен в изучение пореза на автомобильной шине. Люди, которые раньше останавливали Селби, чтобы перекинуться с ним парой слов или обсудить результаты выборной кампании, торопились мимо, небрежно кивая, видимо, занятые неотложными делами, мешающими общению с окружным прокурором.
Селби, стиснув зубы, прошествовал по длинному коридору, толчком распахнул дверь и приветственно кивнул находящейся в приемной Аморетт Стэндиш, которая сказала:
— Звонил шериф Брэндон и убедительно просил передать вам, как только вы появитесь, что мистер Кашинг спешно покинул город по неотложному делу.
Селби поблагодарил ее и открыл дверь своего кабинета. Сильвия Мартин сидела во вращающемся кресле, закинув ноги на стол, и курила, сосредоточенно пуская в потолок кольца дыма. При звуке открывающейся двери она быстро опустила ноги и вскочила с виноватым видом.
— Как ты сюда попала? — спросил Селби. Со смехом она ответила:
— Проскользнула незаметно. Хотела встретить тебя первой.
— Видимо, очень не терпелось заявить: «А что я тебе говорила?»
Девушка не могла скрыть обиду.
— Дуг… — начала она.
— Ну что же, вперед! — не успокаивался прокурор. — Выкладывай. Сообщи, что актриса облапошила меня и что ты предупреждала, но я не слушал. Заяви, что…
Она подошла ближе и прикрыла его губы кончиками пальцев.
— Дуг, ну пожалуйста!
Селби наконец увидел ее полные слез глаза.
— Не говори глупости, — сказала девушка, — и не сомневайся во мне.
— Прости, Сильвия, — ответил прокурор, — я нацепил боевые доспехи и начинаю раздавать удары правым и виноватым.
Ее уныние вмиг исчезло, лицо прояснилось, глаза сквозь слезы засветились улыбкой.
— Это здорово, — сказала она.
— Что здорово? — переспросил Селби.
— Я надеялась именно на то, что ты примешь бой. Это единственное, что остается. Даже пропустив удар в челюсть, надо драться.
— Я оказался удивительным простофилей.
— Вовсе нет, — запротестовала девушка.
— Во всяком случае, сейчас я в большой замазке. Она кивнула:
— Не будем обманывать себя. Ты в ужасной замазке, Дуг. «Блейд» визжит о необходимости отозвать тебя с поста в силу твоей неспособности расследовать заурядное убийство.
— Заурядное убийство! — воскликнул он. — Мне даже слышать не приходилось о столь кошмарном деле. Чего бы я ни коснулся, все разлетается на куски и бьет меня по физиономии. Даже то, что кажется совершенно очевидным, оказывается не тем, чем представляется на первый взгляд.
— Тем не менее у тебя есть еще время до четырех пятнадцати пополудни, чтобы найти убийцу.
— До четырех пятнадцати пополудни? — переспросил он. — Но почему?
— Потому что в это время выходит наш экстренный выпуск.
— Вы готовите экстренный выпуск?
— Да, — ответила Сильвия. — Хочешь узнать заголовок? Я убедила босса набрать его, гранки со мной.
Она открыла сумочку, вытащила полоску газетной бумаги и расстелила ее на столе. Крупные черные буквы заголовка кричали: «Селби раскрывает убийство!»
— Дело в том, что, когда «Блейд» выйдет сегодня вечером, вслед за экстренной утренней публикацией, тебе конец. Настроение публики сейчас направлено против тебя. И если дать общественному мнению сформироваться, будет практически невозможно изменить его. Но мы выбрасываем на улицы свой экстренный выпуск одновременно с вечерним выпуском «Блейд». «Блейд» будет поносить и унижать тебя, мы же дадим разгадку убийства. Город умрет от смеха.
— Вот с этим я согласен. Во всяком случае, я уже начинаю хохотать.
— Но почему?
— Да потому, — ответил он, — что я не вижу возможностей раскрыть тайну. В ней Кашинг замешан, и Кашинг бежал. Замешана актриса. Бог знает, насколько глубоко, но она отказывается говорить и будет прятаться от вручения повестки. Не исключено, что она уже летит в порт, чтобы отправиться в морской круиз для поправки здоровья. Возможно, Чарльзу Брауеру что-то известно, но Сэм Роупер добился его освобождения на основе «Хабеас Корпус» — закона о неприкосновенности личности. В конечном итоге мы доберемся до него, однако это потребует много времени.