— Зоря, моя дорогая, — Среда склонился в поклоне, — позвольте заметить, что выглядите вы несказанно. Ваша краса, как всегда, лучезарна. Годы над вами не властны.
Старушка наградила его свирепым взглядом.
— Он не желает вас видеть. И я вас видеть не хочу. Вы прохвост и противный зануда.
— Это потому, что я приезжаю только по важному делу.
Старушка фыркнула. В руках у нее была пустая сумка для продуктов, а одета она была в старое красное пальто, застегнутое до подбородка. На Тень она поглядела с подозрением.
— Кто этот верзила? — спросила она у Среды. — Кто-то из ваших убийц?
— Вы глубоко ко мне несправедливы, милостивая госпожа. Этого джентльмена зовут Тень. Да, он работает на меня, но ради вашего блага. Тень, позволь представить тебе очаровательную мисс Зорю Вечернюю.
— Приятно познакомиться, — вежливо сказал Тень. Склонив по-птичьи голову набок, старушка всмотрелась ему в лицо.
— Тень, — повторила она. — Хорошее имя. Когда вырастают тени, наступает мое время. А ты длинная тень. — Оглядев его с головы до ног, она улыбнулась. — Можешь поцеловать мне руку.
Тень склонился поцеловать холодные тонкие пальцы. На среднем пальце красовалось кольцо с большим янтарным кабошоном.
— Хороший мальчик, — похвалила старушка. — Я иду покупать продукты. Видишь ли, я единственная, кто приносит в дом деньги. Другие две не способны заработать на гадании. Это потому, что говорят они только правду, а люди вовсе не ее желают слышать. Правда не радует, а, наоборот, тревожит людей, поэтому они не возвращаются. А вот я могу лгать, рассказывать то, что они желают слышать. Так что на хлеб зарабатываю я. Вы собираетесь остаться на ужин?
— Тешу себя надеждой, — сказал Среда.
— Тогда вам лучше дать мне денег, чтобы я купила продуктов на всех. Я гордая, а не глупая. Те, другие — большие гордячки, чем я, а он — самый гордый из всех. Так что дайте денег мне, а им об этом не говорите.
Открыв бумажник, Среда достал двадцатку. Зоря Вечерняя выхватила банкноту у него из рук и стала ждать. Среда вынул еще одну.
— Хорошо, — сказала она. — Угощу вас по-царски. А теперь поднимайтесь на самый верх. Зоря Утренняя уже проснулась, а третья наша сестра еще спит, так что не слишком шумите.
Тень и Среда поднялись по темной лестнице. Площадка двумя этажами выше была наполовину завалена черными полиэтиленовыми мешками с мусором, пахло здесь гнилыми овощами.
— Они цыгане? — спросил Тень.
— Зоря и ее семья? Отнюдь. Они не ромалэ, скорее русские. Думаю, славяне.
— Но ведь она гадалка.
— Множество людей занимается гаданием. Я и сам им балуюсь. — К тому времени, когда они начали взбираться на последний пролет, Среда уже пыхтел и отдувался. — Совсем потерял форму, — пожаловался он.
Лестница заканчивалась у одинокой, выкрашенной красным двери, в которой поблескивал глазок.
Среда постучал. Никакого ответа. Он постучал опять, на сей раз громче.
— Да! Да! Слышу! Слышу!
Раздался лязг открываемых замков, отодвигаемых задвижек, звяканье цепочки. Красная дверь приоткрылась.
— Кто там? — спросил стариковский прокуренный голос.
— Давний друг, Чернобог. С коллегой.
Дверь открылась на длину цепочки. В сумерках Тень различил выглядывавшее из-за нее серое лицо.
— Чего тебе надо, Вотан?
— Для начала чести удостоиться твоего общества. И еще я хочу поделиться сведениями. Как это говорится… Ты можешь узнать нечто к своей выгоде.
Дверь распахнулась. Обладатель прокуренного голоса оказался невысоким и коренастым мужчиной со стальной сединой и резкими чертами лица, одетым в серо-коричневый махровый халат. В кулаке он прятал сигарету без фильтра, которой то и дело затягивался, — словно заключенный, подумал Тень, или солдат. Среде хозяин протянул левую руку.
— Добро пожаловать, Вотан.
— Теперь меня зовут Среда, — ответил тот, пожимая старику руку.
— Ну надо же! — Старик скупо улыбнулся, сверкнув желтыми зубами. — А это кто?
— Это мой коллега. Тень, познакомься с мистером Чернобогом.
— Как поживаете, мистер Чернобог?
— Старый стал. Печенки болят, спину ломит, по утрам легкие выкашливаю.
— Почему вы стоите в дверях? — спросил женский голос, и, заглянув за плечо Чернобога, Тень увидел стоявшую за ним старушку. Казалось, она еще меньше и болезненнее, чем ее сестра, но длинные золотые волосы даже не тронула седина. — Я Зоря Утренняя, — сказала она. — Не надо вам стоять в коридоре. Вы должны войти, сесть. Я принесу кофе.
Миновав красную дверь, они вошли в квартиру, где пахло переваренной капустой, кошачьим туалетом и импортными сигаретами без фильтра, потом их провели по крохотному коридорчику мимо нескольких закрытых дверей в гостиную и усадили на огромный древний диван, набитый конским волосом, что потревожило престарелого серого кота. Потянувшись, тот встал, чопорно удалился в дальний конец дивана, где снова лег и настороженно уставился на них, но потом все же прикрыл глаза и заснул. Чернобог уселся в кресло напротив.
Отыскав пустую пепельницу, Зоря Утренняя поставила ее возле Чернобога.
— Как вы пьете кофе? — спросила она гостей. — Сами мы пьем его черным как ночь и сладким как грех.
— Спасибо, мэм, я выпью так же, — ответил Тень. Зоря Утренняя вышла. Чернобог поглядел ей вслед.
— Хорошая она женщина. Не то что ее сестры. Одна мегера, а другая только и делает, что спит. — Он положил ноги в шлепанцах на длинный низкий журнальный столик, в середину которого была встроена шахматная доска, а поверхность была испещрена черными ожогами от сигарет и кругами от чашек.
— Ваша жена? — вежливо поинтересовался Тень.
— Она никому не жена. — Старик помолчал, глядя на загрубевшие руки. — Нет. Все мы родственники. Мы приехали сюда вместе давным-давно.
Из кармана халата Чернобог выудил пачку сигарет без фильтра. Достав узкую тонкую золотую зажигалку, Среда дал старику прикурить.
— Сперва мы приехали в Нью-Йорк, — продолжал Чернобог. — Все наши соотечественники едут в Нью-Йорк. Потом мы перебрались вот сюда, в Чикаго. Все стало совсем худо. Даже дома обо мне почти позабыли. Здесь же я просто дурное воспоминание. Знаешь, что я делал, когда приехал в Чикаго?
— Нет, — ответил Тень.
— Нашел себе работу на бойне. Там, где забивают. Когда молодой бычок выходит на сходни, я — забойщик. Знаешь, почему нас назвали забойщиками? Потому что мы брали кувалды и раз, одним ударом валили корову. БАХ! Тут нужна сила рук. Да? Потом мясник навешивает мясо на крюк, поднимает его на цепи и только потом перерезает горло. Мы, забойщики, были самые сильные. — Засучив рукав халата, Чернобог напряг руку, показывая мускулы, еще видные под старческой кожей. — Но дело тут не только в силе. Это целое искусство. В ударе. Иначе только оглушишь или разозлишь корову. Потом, в пятидесятые, нам выдали пистолеты, стреляющие болтами. Подносишь ко лбу. БАМ! БАМ! Ты думаешь, тогда каждый смог бы убивать. Вовсе нет, — Он изобразил, как всаживает болт в голову корове. — Все равно тут надобно мастерство.