— Слышишь, ты! — окликнул он Среду. — Ты сюда не возвращайся. Тебя здесь не ждут.
Среда показал ему средний палец.
— Повертись-ка на этом, — беззлобно ухмыльнулся он.
Они спускались с заснеженного холма, прокладывая путь через сугробы. Чэпмен шел впереди, ступая красными босыми пятками прямо по снежному насту.
— Тебе не холодно? — спросил Тень.
— Моя жена была чокто, — сказал Чэпмен.
— И она научила тебя волшебным образом не чувствовать холода?
— Нет. Она думала, что я сумасшедший, — сказал Чэпмен. — Она мне, бывало, говорила: «Джонни, надел бы ты ботинки!»
Склон сделался круче, и они вынуждены были прервать разговор. Они спускались по склону холма, оступаясь и оскальзываясь, цепляясь руками за стволы берез, чтобы удержать равновесие и не покатиться кубарем. Когда склон стал чуть более отлогим, Чэпмен продолжил:
— Теперь-то она уже мертва. Когда она умирала, я, наверное, чуточку умом повредился. Это с каждым может случиться. И с тобой тоже. — Он похлопал Тень по плечу. — Клянусь Иисусом и Иезофатом, здоровенный ты парень!
— Мне все так говорят, — сказал Тень.
Они спускались с горы чуть ли не полчаса, пока наконец не очутились на огибающей холм гравиевой дороге. По ней они и пошли в сторону сбившихся в кучку домов, которые разглядели еще с вершины.
Проезжавшая мимо машина замедлила ход и остановилась. За рулем сидела женщина, она дотянулась до ручки и опустила окно.
— Подвезти вас, мужики? — сказала она.
— Вы очень любезны, мадам, — сказал Среда. — Мы ищем мистера Гарри Сойку.
— Он должен быть в клубе, — сказала женщина. Ей за сорок, решил про себя Тень. — Залезайте.
Они сели в машину. Среда занял переднее сиденье, Чэпмен и Тень уселись сзади. Разместиться с комфортом на заднем сиденье Тени не позволяли слишком длинные ноги, но он устроился как мог. Машина, подпрыгивая, понеслась по дороге.
— Откуда вы к нам пожаловали? — спросила женщина.
— Приехали друга навестить, — сказал Среда.
— Он на горе живет, — сказал Тень.
— На какой горе? — удивилась женщина.
Тень обернулся и посмотрел назад, сквозь запыленное стекло, пытаясь разглядеть гору. Но позади не было никакой горы: только облака плыли над равниной.
— Виски Джек, — произнес Тень.
— А, — сказала женщина. — Мы зовем его Инктоми. Это, видимо, один и тот же мужик. Мой дед рассказывал про него классные истории. Лучшие из них были, естественно, неприличными. — Они подскочили на колдобине, и женщина чертыхнулась. — Как вы, целы?
— Целы, мэм, — ответил Джон Чэпмен. Он вцепился обеими руками в сиденье.
— Вот такие в резервации дороги, — сказала она. — К ним нужно приспособиться.
— Все такие? — спросил Тень.
— В основном, — сказала женщина. — В наших местах — да. Даже и не спрашивайте, куда идут деньги от казино: ну кто в здравом уме припрется сюда играть в казино? Этих денег мы тут не видали.
— Жаль.
— Да нечего жалеть. — Она с треском и скрипом сменила передачу. — Вы знаете, что белое население тут уменьшается? Повсюду в округе вымершие города. Как заставишь людей сидеть на ферме, когда им по телевизору мир показывают? Да и вообще, какому белому захочется пахать на бесплодных просторах Бэдлендс [93] ? Пришли, заграбастали себе наши земли, обжились, а теперь валят. На юг. На запад. Может, если подождать, пока они все свалят в Нью-Йорк, Майами или Лос-Анджелес, мы получим назад все наши земли без боя.
— Удачи вам в этом, — сказал Тень.
Гарри Голубую Сойку они и в самом деле нашли в клубе, за бильярдным столом, где он ловко загонял шары в лузы, пытаясь произвести впечатление на компанию барышень. Сверху на кисти правой руки у него была вытатуирована голубая сойка, а правое ухо было сплошь утыкано пирсингом.
— Хо хока, Гарри Голубая Сойка, — поприветствовал его Джон Чэпмен. — Да отвали ты, босой психанутый призрак! — послал его в ответ Гарри Голубая Сойка. — У меня от тебя мурашки по всему телу.
В дальнем конце зала сидели мужчины постарше, некоторые играли в карты, другие просто болтали. Те что помоложе, примерно одного с Гарри возраста, ждали, когда освободится бильярдный стол. Стол был стандартного размера; зеленое сукно, с одного края драное, было заклеено серебристой герметизирующей лентой.
— У меня для тебя новость от твоего дяди, — невозмутимо продолжил Чэпмен. — Он говорит, чтобы ты отдал этим двоим свою машину.
В зале было человек тридцать, а то и сорок, и все как один сосредоточенно уставились на свои карты, или на ботинки, или на ногти, и изо всех сил постарались сделать вид, что этот разговор им до лампочки.
— Он мне не дядя.
В воздухе стоял густой сигаретный дым. Чэпмен разинул рот в широкой улыбке, продемонстрировав такие гнилые зубы, каких Тень еще ни у одного человека не видел.
— Скажи это ему сам. Он говорит, что и остается-то среди лакота только ради тебя.
— Виски Джек вообще много чего говорит! — рявкнул в ответ Гарри Голубая Сойка.
На самом деле и он тоже сказал не «Виски Джек». Тени послышалось что-то типа «Уизакеджек». Вот как они произносили его имя, а вовсе не «Виски Джек».
— Точно, — встрял Тень. — И еще он сказал такую вещь: мы тебе отдаем свой «Виннебаго», а ты нам свой «Бьюик».
— Ну и где ваш «Виннебаго»?
— Он тебе его пригонит, — сказал Чэпмен. — Можешь не сомневаться.
Гарри Голубая Сойка ударил по шару и промазал. Рука у него подрагивала.
— Этот старый лис мне не дядя, — сказал Гарри Голубая Сойка. — И пусть не пудрит людям мозги.
— Лучше живой лис, чем мертвый волк, — встрял Среда. Его низкий голос вдруг сделался похож на звериное рычание. — Так ты отдашь нам свою тачку?
Гарри Голубая Сойка так отчаянно вздрогнул, что не заметить этого было невозможно.
— Конечно, — сказал он. — Конечно. Я просто дурку гнал. Люблю подурачиться. — Он положил кий на бильярдный стол и отыскал свою толстую куртку среди груды похожих курток, висевших на вешалке рядом с дверью. — Только дайте я сначала свои манатки из тачки выгребу, — сказал он.
Он то и дело бросал взгляд на Среду, словно опасаясь, что тот с минуты на минуту взорвется.
Машина Гарри Голубой Сойки стояла в сотне ярдов от клуба. По пути им встретилась побеленная католическая церквушка; на пороге стоял мужчина в воротничке священника, провожал их взглядом и затягивался сигаретой с таким видом, будто курить ему было противно.