– Это дохлый грызун, – сказала она, переворачивая руку, и пальцы повисли, как лапки медлительного розового зверька. Он улыбнулся. Позже он заплатил по счету, и они поднялись в его номер…
– Нет. Такие мне не подходят. Понимаете, я не хочу ее убивать, – сказал он продавщице по имени Бекки.
Она поглядела на него с любопытством, точно он заговорил на иностранном языке.
– Послушайте, мне нужна гуманная мышеловка. Как пенал. Мышка входит, дверка захлопывается, и выйти она уже не может.
– И как же вы собираетесь ее убить?
– Не собираюсь. Отъеду на несколько миль и выпущу. Тогда она не сможет вернуться, чтобы снова нам докучать.
Теперь Бекки разулыбалась, рассматривая его так, будто он был самым милым существом, самым добрым, самым смешным, самым симпатичным созданием на свете.
– Подождите минутку, – сказала она. – Я посмотрю, что у нас есть на складе.
Она скрылась за дверью с табличкой ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА. Симпатичная попка, подумал Рейган, да и сама она в общем и целом привлекательная – в унылом средне-западном духе.
Он выглянул в окно. Дженис сидела в машине, читала журнал – рыжая женщина в неряшливом халате. Он ей помахал, но она на него не смотрела.
В дверь просунула голову Бекки.
– Вам повезло! Сколько вам надо?
– Две найдется?
– Нет проблем.
Она снова исчезла и вернулась с двумя небольшими зелеными пластмассовыми контейнерами. Она пробила их в кассе, и Рейган завозился со все еще непривычными банкнотами и монетками, пытаясь сложить нужную сумму. Бекки тем временем с улыбкой вертела коробки в руках.
– Господи милосердный, – сказала она. – И что, скажите на милость, они еще придумают?
Стоило Рейгану выйти из магазина, его обдало волной жара. Он поспешил к машине. Металлическая дверная ручка была горячей на ощупь, мотор работал вхолостую.
Он сел.
– Я купил две. – От кондиционера в машине было приятно прохладно.
– Пристегни ремень, – сказала Дженис. – Надо тебе все-таки научиться у нас водить. – Она сложила журнал.
– Научусь, – отозвался он. – Со временем.
Рейган боялся водить в Америке: точно едешь по другой стороне зеркала.
Дорогой Дженис упорно молчала, и Рейган стал читать инструкцию на задней стороне коробки с мышеловкой. Если верить тексту, главная привлекательность ловушек такого типа заключалась в том, что вам нет необходимости видеть мышь, касаться ее или что-либо с ней делать. Дверка за ней закроется, вот и все. О том, чтобы не убивать мышь, в инструкции ничего не говорилось.
По приезде домой он вынул ловушки из коробок, затолкал в одну немного арахисового масла, в другую – кусочек кулинарного шоколада и обе поставил на полу кладовки: одну у стены, другую у дырки, через которую мыши как будто проникали в кладовку.
Ловушки были просто «пеналами». С одного конца – дверца, с другого – стенка.
* * *
В ту ночь в постели Рейган протянул руку, чтобы коснуться грудей Дженис, пока она спала. Нежно их погладил, не желая ее будить. Они стали гораздо полнее. Жаль, что большая грудь его не возбуждает. Он поймал себя на том, что задается вопросом, каково это – сосать женскую грудь, пока она кормит. Он мог вообразить себе сладость, но никакого особенного вкуса.
Дженис крепко спала, но все же придвинулась к нему.
Он осторожно отполз. Лежал в темноте, пытаясь вспомнить, каково это – спать, перебирал в уме другие варианты. Слишком жарко, слишком душно. Он был уверен, что пока они жили в Англии, он засыпал мгновенно.
Из сада донесся резкий крик. Шевельнувшись, Дженис от него откатилась. Крик прозвучал почти как человеческий. Рейган как-то слышал, что лисы, когда им больно, способны кричать как маленькие дети. А может, это была кошка. Или какая-то ночная птица.
Как бы то ни было, в ночи кто-то умер. В этом не могло быть никаких сомнений.
На следующее утро дверка одной ловушки была закрыта, но когда Рейган осторожно ее открыл, внутри оказалось пусто. Шоколадную наживку кто-то надкусил. Снова подняв дверку, он вернул ловушку на место у стены
Дженис тихонько плакала в гостиной. Рейган стоял у ее кресла. Она протянула руку, и он крепко ее сжал. Пальцы у нее были холодные. Она все еще была в ночной рубашке и не накрашена.
Позже она сделала звонок.
Незадолго до полудня «Федерал экспресс» доставил Рейгану посылку с десятком дискет, забитых цифрами, которые ему следовало просмотреть, рассортировать и классифицировать. Он проработал за компьютером до шести, сидя перед маленьким металлическим вентилятором, который жужжал, дребезжал и гонял горячий воздух.
Вечером, за приготовлением ужина он включил радио.
– … обо всем этом говорится в моей книге. Иными словами, о чем либералы не хотят нам рассказывать. – Голос был высокий, нервный и высокомерный.
– М-да. Кое во что тут, пожалуй, трудно поверить, – успокаивающе бубнил ведущий: низкий голос из радио, точно бальзам для слуха аудитории.
– Ну конечно, в это трудно поверить. Это идет вразрез со всем, во что вас заставляют верить. Либералы и гомосексуалисты в средствах массовой информации, уж они-то вам правды ни за что не скажут.
– А это всем известно, дружище. Слушайте продолжение сразу после песни.
Пели какое-то кантри. Рейган настраивал радио на местную станцию «Национального Общественного»: иногда они передавали новости по всемирному каналу Би-би-си. Кто-то, наверное, изменил настройки, хотя ему никак не шло в голову, кто бы это мог быть.
Отыскав острый разделочный нож, он аккуратно разделил куриную грудку, нарезал розовое мясо на тоненькие ломтики, подходящие для жарки, слушая песню.
Чье-то сердце было разбито, кому-то было уже все равно. Песня кончилась. Пошла реклама пива. Потом снова забубнили мужские голоса.
– Дело в том, что поначалу никто не верит. Но у меня есть документы. Документы! И фотографии. Прочтите мою книгу. Сами все поймете. Нечестивый союз – и поверьте, мне не до шуток! – нечестивый союз между так называемым лобби свободы выбора, медицинским сообществом и гомосексуалистами. Гомикам нужны эти убийства, потому что так они получают маленьких деток, которых используют в экспериментах по поискам панацеи от СПИДа. Только послушайте наших либералов, они твердят о преступлениях нацистов, но все преступления нацистов ни в какое сравнение не идут с тем, что делают они сами. Прямо сейчас делают, пока мы с вами тут говорим. Берут человеческие эмбрионы и вживляют их маленьким мышкам, чтобы создать для своих экспериментов гибрид человека-мыши. А потом делают им инъекцию СПИДа…
Рейган поймал себя на том, что думает о возведенной доктором Менгеле стене из вырванных глаз. Голубых, карих и зеленых…