– Мало какому приглашению я обрадовался бы сильнее, – учтиво ответил Тристран, будучи полностью уверен в обратном.
В обычный день столько посетителей в «Седьмой сороке» с раннего утра – неслыханное дело; но этот день был ярмарочный, и почитай что все население Застенья вперемежку с чужестранцами спозаранку собралось в трактире. Публика целыми горами поглощала бараньи отбивные, бекон, грибы, яичницу и кровяные колбаски.
Дунстан Тёрн ожидал сына в баре. Он встал, едва завидев Тристрана, бросился к нему навстречу и первым делом крепко хлопнул своего отпрыска по плечу.
– Ты все-таки умудрился вернуться целым и невредимым, – воскликнул он с законной гордостью в голосе.
Тристран подумал, что, похоже, успел вырасти за время странствия: прежде отец казался ему выше и крепче.
– Здравствуй, папа, – сказал он. – Я вот руку немножко повредил.
– Дома на ферме мама приготовила тебе завтрак, – сообщил Дунстан.
– Завтрак – это здорово, – согласился Тристран. – И снова увидеть маму тоже здорово, конечно. А еще нам нужно поговорить.
Дело в том, что юноша до сих пор размышлял кое над какими словами Виктории Форестер.
– Ты стал повыше, – сказал ему отец. – И еще тебе необходимо поскорее посетить цирюльника. – Он допил свою кружку пива, и вместе с сыном они вышли из «Седьмой сороки» под утреннее небо.
Двое Тёрнов миновали ограду одного из полей Дунстана. Там, на лугу, где Тристран часто играл ребенком, он поднял наконец волновавшую его тему – а именно вопрос о собственном происхождении. По дороге на ферму отец постарался ответить парню так честно, как только мог. Свою собственную историю он рассказал в духе романов, повествующих о давних временах и удивительных событиях. В духе любовных романов.
И вот они ступили на порог прежнего дома Тристрана, где его встретила сестра, а в печи и на столе ждал горячий вкусный завтрак, с любовью приготовленный женщиной, которую юноша до сих пор считал своей матерью.
Госпожа Семела разложила на прилавке последние хрустальные цветочки и окинула ярмарку неприязненным взглядом. Было уже за полдень, а посетители только начали собираться. И ни один еще не задержался у ее лотка.
– Каждые девять лет их становится все меньше и меньше, – пробормотала она. – Помяни мое слово, скоро здешние торжища совсем прекратятся. Думаю, на свете есть другие рынки, в более удачных местах. А время тутошней ярмарки на исходе. Еще каких-нибудь сорок, пятьдесят, ну, может, шестьдесят лет – и ей придет конец.
– Возможно, – отозвалась ее служанка с лиловыми глазами. – Но меня это не волнует. Сегодняшняя ярмарка – последняя, в которой я принимаю участие.
Старуха сердито воззрилась на нее.
– Я-то думала, что уже давным-давно выбила из тебя подобную наглость.
– Наглость тут ни при чем, – улыбнулась рабыня. – Посмотри-ка сюда.
Она приподняла серебряную цепочку, обхватившую ее запястье. Цепь поблескивала в солнечном свете – но выглядела словно бы истончившейся, полупрозрачной, не то что прежде. Местами она казалась сделанной не из серебра, а из дыма.
– Что ты сделала? – зашипела госпожа Семела, брызжа слюной от ярости.
– Ничего. Ничего нового за восемнадцать лет плена. Я прикована к тебе рабской цепью до дня, когда Луна потеряет свою дочь, если это случится на неделе, когда соединятся два понедельника. И срок моей службы почти истек.
Около трех часов пополудни звезда сидела на луговой траве неподалеку от навеса, где мистер Бромиос торговал вином, элем и закусками. Она не отрывала взгляда от бреши в стене и деревни по ту сторону. То и дело хозяева прилавка предлагали ей отведать вина, или эля, или свежайших жирных колбасок – и всякий раз Ивэйна отказывалась.
– Похоже, дорогая, вы кого-то ждете? – обратилась к ней очаровательная молодая женщина.
– Сама не знаю, – пожала плечами звезда. – Наверное, да.
– Если я не ошибаюсь, вы ждете молодого человека. Такого же красивого, как вы сами.
– Вроде того, – кивнула звезда.
– Я Виктория, – представилась новая знакомая. – Виктория Форестер.
– Меня называют Ивэйной. – Звезда окинула Викторию внимательным взглядом – с головы до ног и с ног до головы. – Так, значит, вы и есть Виктория Форестер. Ваша слава бежит впереди вас.
– Вы имеете в виду предстоящую свадьбу? – отозвалась Виктория, сияя от удовольствия и гордости.
– Вот как, вы выходите замуж? – откликнулась Ивэйна. Рука ее непроизвольно нашарила топаз на талии и сжала его.
– Ах вы, бедняжка! Какой же он негодяй, что заставляет вас волноваться! – посочувствовала Виктория Форестер. – Почему бы вам не сходить в деревню, поискать его?
– Потому что… – начала было звезда – и вдруг запнулась. – Пожалуй, вы правы, – сказала она. – Наверное, так я и сделаю.
По небу над головой неслись серые и белые хлопья облаков, порой меж ними проглядывали лоскуты голубизны.
– Жаль, что моей матери здесь нет, – вздохнула Ивэйна.
И она нерешительно поднялась на ноги.
Но Виктория не собиралась так просто отпускать от себя новую подругу. Она продолжала щебетать об оглашении в церкви их с женихом имен, о разрешениях на брак – обычных и особенных, которые может выдавать только архиепископ, и как ей повезло, что Роберт близко знаком с архиепископом. Похоже, что свадьба должна была состояться через шесть дней, в полдень.
Потом Виктория окликнула респектабельного джентльмена с сединой на висках; он курил черную сигару и имел манеру улыбаться так, будто у него болели зубы.
– А вот и Роберт, – сообщила она. – Роберт, познакомься с Ивэйной. Она ждет своего молодого человека. Ивэйна, это Роберт Мандей. А в следующую пятницу, ровно в полдень, я стану Викторией Мандей. Думаю, дорогой, ты должен использовать каламбур в своей свадебной речи – мол, сегодня в пятницу удивительным образом сочетаются два понедельника [8] !
И мистер Мандей, выпустив из своей сигары несколько клубов дыма, ласково сказал невесте, что непременно обдумает ее предложение.
– Так, значит, – спросила Ивэйна, осторожно подбирая слова, – вы не выходите замуж за Тристрана Тёрна?
– Вовсе нет, – ответила Виктория.
– О, – сказала звезда. – Хорошо. И снова села на траву.
Она все еще сидела на том же месте несколько часов спустя, когда через брешь в стене на луг явился Тристран. Он выглядел несколько смущенным, но просветлел взглядом, увидев Ивэйну.
– Эй, привет, – сказал он, помогая ей подняться. – Надеюсь, ты хорошо провела время, пока меня не было?