Эрлс-Корт, сообразил Ричард. Как это я раньше не догадался! И он задумался, есть ли барон на «Бэронс-корт» и ворон на «Рейвенскорт» [30] …
Престарелый солдат закашлялся.
– Эй вы, четверо! По какому делу пожаловали? – спросил он, поборов приступ кашля.
Дверь шагнула вперед, подняла голову, так что стала как будто выше, чем обычно, и проговорила:
– Мы просим аудиенции у его светлости.
– Холворд, что говорит эта девочка? – спросил граф.
Ричард решил, что он глуховат.
Пройдя по вагону, престарелый солдат Холворд сложил ладони рупором и прокричал:
– Она просит аудиенции, ваша светлость!
Сдвинув набок меховую шапку, граф задумчиво почесал лысую голову.
– Правда? Аудиенции? Замечательно! А кто это, Холворд?
Холворд снова повернулся к ним.
– Граф спрашивает, кто вы такие. Говорите, только покороче. Без особых подробностей.
– Я – леди Дверь, – представилась девушка. – Лорд Портико был моим отцом.
Услышав это, граф радостно улыбнулся и подался вперед, пытаясь в клубах дыма своим единственным глазом разглядеть нежданную гостью.
– Девочка говорит, что она – старшая дочь Портико? – переспросил он шута.
– Да, ваша светлость.
Граф махнул Двери:
– Иди сюда. Иди-иди, не бойся. Дай-ка я на тебя погляжу.
Дверь пошла к нему по раскачивающемуся из стороны в сторону вагону, хватаясь за веревочные петли, свисавшие с потолка. Остановившись перед креслом, в котором сидел граф, она сделала реверанс. Граф задумчиво почесал бороду и посмотрел на девушку.
– Безвременная смерть твоего отца поразила нас всех до глубины души и… – Граф неожиданно умолк и, помолчав, продолжил: – То, что произошло с твоей семьей, привело нас… – Он снова смолк. – Ты знаешь, что я питал к твоему отцу самые теплые и дружеские чувства. У нас с ним были общие дела… Бедный Портико… У него всегда было столько идей… – Он похлопал шута по плечу и прошептал, так громко, что его шепот можно было услышать из любого конца вагона, несмотря на стук колес: – Пора пошутить, Тули. Зря, что ли, я тебя кормлю?
Шут заковылял по вагону, прихрамывая и морщась от боли, – видимо, его мучил артрит и ревматизм. В конце концов он остановился рядом с Ричардом и спросил:
– Кто бы это мог быть?
– Я? – переспросил его Ричард. – Эээ. Я? Вы хотите узнать мое имя. Меня зовут Ричард. Ричард Мэхью.
– Я? – визгливо передразнил его шут, неудачно попытавшись изобразить шотландский акцент. – Я? Эээ. Я? Гляди-ка, дядюшка! Да это же просто дурачок!
Подданные графа вежливо захихикали.
– А меня зовут маркиз Карабас, – сказал Карабас, ослепительно улыбнувшись шуту. Тот замигал.
– Маркиз Карабас? – переспросил шут. – Воришка? Похититель тел? Предатель? – Он повернулся к придворным. – Нет-нет, это не маркиз Карабас. Почему? Да потому, что того Карабаса навсегда отлучили от двора нашего милостивого графа. Наверное, это новый вид горностая, который гораздо крупнее своих сородичей.
Придворные неуверенно хихикнули и обеспокоенно зашептались. Граф не проронил ни слова. Он сидел, плотно сжав губы и дрожа от злости.
– А меня зовут Охотница, – сообщила Охотница шуту.
Придворные молчали. Шут открыл было рот, собираясь что-то сказать, но глянул на Охотницу и снова его закрыл. На губах у Охотницы заиграла легкая улыбка.
– Давай же, – попросила она. – Скажи что-нибудь забавное.
Уставившись в пол, шут выдавил из себя:
– А моей собаке отгрызли нюх.
Граф неотрывно смотрел на маркиза Карабаса. Он был похож на динамит с длинным фитилем, по которому медленно бежит искра. Глаза выпучил, губы у него побелели, – словно он не мог поверить в то, что видит. Внезапно граф вскочил на ноги – седобородый вулкан, престарелый берсеркер [31] – и уперся головой в потолок. Указав на маркиза, он вскричал, разбрызгивая слюну:
– Я этого не потерплю! Не потерплю! Путь он подойдет!
Холворд мрачно ткнул маркиза своим копьем. Тот подошел к Двери и встал перед графом. Волкодав глухо зарычал.
– Это ты! – завопил граф, ткнув в него длинным узловатым пальцем. – Я тебя узнал, Карабас! Думал, я тебя забуду?! Ни за что! Да, я старый, но я все прекрасно помню!
Маркиз поклонился.
– Осмелюсь вам напомнить, ваша светлость, – вежливо сказал он, – что у нас был уговор. Я помог вам заключить мир с Рэйвенскорт. А взамен вы обещали оказать мне любую услугу, о какой бы я ни попросил.
Значит, «Рэйвенскорт» тоже не просто станция, подумал Ричард. Ему стало интересно, кто там живет.
– Услугу? – пророкотал граф. От злости он покраснел как помидор. – Вот как ты это называешь! Во время отступления из Уайт-Сити [32] я потерял дюжину подданных исключительно по твоей дурости. И лишился одного глаза.
– Позвольте заверить вас, ваша светлость, – проговорил маркиз, – что эта повязка вам к лицу. Она великолепно подчеркивает вашу красоту.
– Я поклялся… – прогремел граф, тряся бородой. – Я поклялся… что если ты еще раз окажешься в моих владениях… – Он запнулся. Растерянно покачал головой, словно силясь что-то вспомнить. Потом продолжил: – Ничего-ничего, я сейчас вспомню. Я никогда ничего не забываю.
– Значит, он, возможно, будет не слишком рад тебя видеть? – прошептала Дверь маркизу.
– Ну да. Разве он рад? – пробормотал в ответ Карабас.
Дверь снова шагнула вперед.
– Ваша светлость, – громко и четко сказала она, – маркиз Карабас мой друг и помощник. Прошу вас, во имя взаимного уважения, какое всегда питали друг к другу мой и ваш род, во имя вашей дружбы с моим отцом…