– Ты такой теплый! – восхищенно заметила она. – Как, должно быть, чудесно быть теплым!
Ричард скромно потупился.
– Честно говоря, я об этом не думал, – признался он и вдруг услышал знакомый скрежет: где-то вдалеке у него над головой открылась дверь лифта.
Ламия посмотрела на него так, будто очень хотела о чем-то попросить.
– Пожалуйста, Ричард, поделись со мной своим теплом, – сказала она. – Согрей меня. Я так замерзла!
Наверное, надо было ее поцеловать.
– Что? Я… – неуверенно начал Ричард.
– Неужели я тебе не нравлюсь? – разочарованно протянула она.
«Хоть бы она не обиделась!» – в отчаянии подумал Ричард.
– Нет-нет, конечно нравишься! – почему-то сказал он. – Ты такая милая.
– Зачем тебе столько тепла, Ричард? Тебе ведь столько не нужно, – проговорила Ламия.
– Наверное, ты права…
– Помнишь, ты обещал расплатиться со мной за то, что я покажу вам дорогу? Вот что мне нужно. Тепло. Поделись им со мной, пожалуйста.
Ричард готов был отдать ей все что угодно. Все, что она пожелает. Он смотрел на ее бледную кожу, сизые, как сливы, губы, иссиня-черные волосы. У него кружилась голова от аромата ландыша и жимолости. Ричард кивнул. Внутренний голос что-то кричал ему, но Ричарду казалось, что это может подождать. Ламия притянула его к себе и поцеловала, долго и страстно. Он удивился, какие холодные у нее губы и какой ледяной язык, но тут же расслабился и ответил на поцелуй.
Через несколько секунд Ламия отпустила его.
Ричард почувствовал у себя на губах лед. Он шагнул назад и уперся спиной в стену. Попытался моргнуть, но глаза как будто тоже замерзли. Ламия посмотрела на него и довольно улыбнулась. Кожа у нее стала светло-розовой, губы – алыми, язык – ярко красным. Ее дыхание теперь превращалось в пар. Перед глазами у Ричарда поплыли черные круги. На секунду ему показалось, что позади Ламии кто-то стоит.
– Еще, – сказала Ламия и снова потянулась к Ричарду.
* * *
Он видел, как она притянула Ричарда к себе и поцеловала, видел, как кожа Ричарда начала покрываться коркой льда, а волосы – инеем. Видел, как Ламия радостно отпустила его. А когда она наклонилась к Ричарду, чтобы довести до конца то, что начала, он тихо подошел к ней со спины, схватил за шею и приподнял над землей.
– Верни ему то, что взяла! – рявкнул он ей в ухо. – Верни ему жизнь!
Она стала похожа на котенка, которого пытаются сунуть в ванну с водой: извивалась всем телом, пытаясь вырваться, шипела, плевалась и царапалась. Бесполезно, он крепко сжимал ей шею.
– Попробуй меня заставить! – визгливо крикнула она.
Он сильнее сжал пальцы.
– Верни ему жизнь! – прохрипел он. – Или я сломаю тебе шею!
Ламия поморщилась от боли. Он толкнул ее к Ричарду, который стоял у стены, покрытый коркой льда.
Она взяла Ричарда за руку и дунула ему в рот. Из ее губ вырвалось облачко пара, Ричард вдохнул его – лед на коже и иней на волосах тут же растаяли.
Маркиз снова схватил Ламию за шею:
– Это не все!
Злобно зашипев, она выдула остатки пара в рот Ричарда. Ричард заморгал. Лед на его глазах растаял, и по щекам потекли крупные капли воды.
– Что ты со мной сделала? – спросил он.
– Она пила твою жизнь, – хриплым шепотом объяснил маркиз Карабас. – Пыталась забрать твое тепло. Превратить тебя в такое же холодное создание, как она сама.
Ламия сердито нахмурилась, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку. Ее фиалковые глаза злобно сверкнули.
– Мне оно нужно больше, чем ему! – взвыла она.
– А я думал, я тебе нравлюсь, – глупо сказал Ричард.
Маркиз снова схватил Ламию за шиворот и прохрипел ей в лицо:
– Если кто-нибудь из вас, детей ночи, еще хоть раз к нему приблизится, клянусь, я приду в вашу пещеру днем, когда вы спите, и спалю все дотла. Ясно?
Она кивнула. Маркиз отпустил ее, и Ламия шлепнулась на каменный пол. Тут же вскочив на ноги и выпрямившись во весь рост – а она была не особо высокого роста, – Ламия плюнула маркизу в лицо и, подхватив подол бархатного платья, помчалась вверх по лестнице. Ее шаги эхом разнеслись по каменному колодцу. Ледяная слюна потекла у маркиза по щеке. Он быстро вытер ее тыльной стороной ладони.
– Она хотела меня убить, – заикаясь, проговорил Ричард.
– Не сразу, – отозвался маркиз, пожав плечами. – Но в конце концов ты бы точно умер. Она бы высосала из тебя жизнь.
Ричард посмотрел на маркиза. Тот был весь в грязи. Темная кожа приобрела какой-то пепельный оттенок. Плащ пропал. Вместо него на плечи было накинуто старое одеяло – на манер пончо. За спиной болталось что-то вроде сумки или рюкзака – Ричард не мог разглядеть, что именно. Сапоги тоже пропали, маркиз стоял босиком. Шея была плотно обмотана какой-то грязной тряпкой, и Ричард вдруг подумал, что все-таки у маркиза на редкость странная манера одеваться.
– Мы тебя искали, – сказал Ричард.
– И наконец нашли, – просипел маркиз.
– Мы надеялись, что встретим тебя на рынке.
– Знаю. Некоторые думали, что я умер. Поэтому пришлось, что называется, залечь на дно.
– А почему… почему некоторые думали, что ты умер?
Маркиз посмотрел на Ричарда глазами, которые слишком многое повидали.
– Потому что эти некоторые меня убили, – просто сказал он. – Идем. Надо догнать остальных.
Ричард глянул вниз, в колодец. Дверь и Охотница успели спуститься уже далеко. Они шли, озираясь по сторонам, словно кого-то искали. «Наверное, меня», – подумал Ричард. Он крикнул и помахал им, но они его не услышали. Маркиз положил руку ему на плечо.
– Гляди, – прошептал он и указал туда, куда Дверь и Охотница еще не добрались.
Кто-то притаился в тени. Приглядевшись, Ричард различил в сумраке колодца две фигуры.
– Круп и Вандемар, – сказал маркиз. – Это ловушка.
– Что же делать?
– Беги! – прохрипел маркиз. – Предупреди Дверь и Охотницу! Я пока не могу бегать… Да беги же, черт тебя подери!
И Ричард побежал. Он мчался так быстро, как только мог, – вниз, вниз, по каменной винтовой лестнице, которая вела, наверное, к самому центру земли. У него кололо в легких, но он все бежал и бежал.
Вот наконец последний поворот, и Ричард увидел Дверь и Охотницу.
– Охотница! Дверь! – задыхаясь, закричал он. – Стойте! Там засада!
Дверь резко обернулась. Круп и Вандемар выступили из тени. Мистер Вандемар тут же заломил Двери за спину руки и связал запястья нейлоновым шнуром. Мистер Круп держал в руках что-то длинное, в коричневом матерчатом чехле – в таком отец Ричарда хранил свою удочку. Охотница остановилась, раскрыв рот. Ричард крикнул: