— Нет.
— Как же вы узнали?
— Я просто посмотрела в ящик стола, его там не оказалось после отъезда мужа.
— А до этого он там был?
— За два дня до отъезда — да.
— Вы не знаете, муж взял его с собой в карман или положил в чемодан?
— Нет, этого не знаю.
— Вы знали содержимое его чемодана?
— Да, знала.
— Как, когда и где вам стало известно о случившемся?
— Они отвезли меня в Петалуму. Машину привезли туда.
— Вы сразу узнали машину вашего мужа?
— Да.
— И все-таки, миссис, может быть, это ваш любовник приложил руку к этому делу?
— Не говорите глупостей! Расследуют разные мотивы убийства. Если бы у меня был молодой любовник, как вы все время настаиваете, и мы бы задумали вместе убить Джорджа, этот план, согласитесь, надо было бы осуществлять здесь, дома, и любовник тоже был бы здесь. Поэтому именно полиция Беркли и работает над этим делом, и они лишь делают вид, что работают совместно с шерифом графства Сонома, но я-то сразу поняла, что у них на уме.
— Расскажите мне о чемодане.
— В нем все лежало так, как я положила.
— Вы сами собирали вещи мужа?
— Это была одна из обязанностей, которую я взяла на себя, когда вышла за него замуж.
— А сколько времени вы были замужем?
— Недолго, около восьми месяцев.
— Где вы с ним познакомились?
Она засмеялась и покачала головой.
— Бишоп был вдовцом?
— Нет. Есть первая миссис Бишоп.
— А что произошло с ней?
— Ничего. Он откупился от нее.
— Когда?
— После того, как… она стала нас подозревать в связи.
— Он получил развод?
— Да.
— Окончательный?
— Конечно. Я же сказала, что мы женаты официально.
— Вы бы не согласились ни на какие другие условия, не так ли?
Она опять посмотрела мне пристально прямо в глаза.
— А вы бы? — с вызовом спросила она.
— Не знаю, я спрашиваю вас.
— Я давно держала глаза открытыми и согласилась на этот брак, все обдумав, сознательно. Я была намерена вести честную игру.
— И с вами тоже играли честно?
— Думаю, что да.
— Вы когда-нибудь ревновали своего мужа?
— Нет.
— Почему же?
— Не думаю, что было к кому ревновать, а даже если бы и было, я бы не позволила моему давлению подняться выше нормы из-за того, с чем не можешь справиться и чего нельзя избежать.
— Вы рассуждаете вполне здраво, — сказал я. — Ну что ж, увидимся позже.
— Когда же это — позже?
— Пока не знаю.
— Должна вас предупредить, думаю, что полиция держит дом под наблюдением. Похоже, они считают, что есть что-то сомнительное во всей этой ситуации.
Меня ни в чем не обвинили, и теперь они собираются последить, не вернется ли Джордж домой тайно, а может быть, какой-нибудь другой мужчина случайно заглянет сюда.
— Ну, значит, я тоже уже у них на подозрении.
— Вполне возможно, — ответила она.
— Вы сказали, что вещи в чемодане лежали так, как вы их положили?
— Да.
— Муж его при вас открывал?
— Нет.
— И никто не заглядывал в него?
— Что вы имеете в виду?
— Как, по-вашему, кто-нибудь обыскивал чемодан или сумку?
— Похоже, этого не делали.
— Как вы думаете, у полиции есть представление, кто убил Джорджа Бишопа? Они кого-то подозревают?
— Трудно сказать.
— Они задавали вам вопросы о вашей замужней жизни?
— Да, вопросы задавали, но не об этом.
— Сколько денег было у вашего мужа с собой?
— Он всегда имел при себе несколько тысяч долларов в специальном поясе.
— Вы знаете еще какие-нибудь подробности, которые могли бы нам помочь?
— Ничего, кроме того, что я уже вам рассказала.
— Спасибо, — сказал я и на этот раз направился к двери.
— Вы не расскажете в полиции о том, что я вам говорила о Гарванза?
Я отрицательно покачал головой.
— В конце концов, это только моя догадка, подозрение, предположение, — произнесла напоследок миссис Бишоп.
— И ничего более.
— И все-таки я чувствую, что в каком-то отношении права.
— Я тоже, — сказал я, решив оставить последнее слово за собой, и вышел.
Джону Карверу Биллингсу Второму потребовалось два дня упорного мыслительного процесса, чтобы с нашей помощью создать себе алиби.
Полиции потребовалось только два часа, чтобы доказать полную его несостоятельность.
В последних вечерних новостях было объявлено, что полиция Лос-Анджелеса, ставя под сомнение невиновность молодого Биллингса в деле об убийстве Морин Обэн, просила полицию Сан-Франциско кое-что проверить, что та и сделала. Две девушки, которые были найдены частным детективным агентством по просьбе Джона Карвера Биллингса Второго, были вызваны в полицию.
Одна из девушек, Милли Родес, только что купила себе целиком новый гардероб и уехала в туристическую поездку по Южной Америке. Разыскать ее оказалось непросто. Вторая девушка, Сильвия Такер, двадцати трех лет, работающая маникюршей в небольшой парикмахерской, постаралась вначале поддерживать алиби, но когда полиция предъявила ей конкретные факты, свидетельствующие о том, что она находилась в Сан-Франциско в тот вторник, она сразу призналась, что алиби было фальшивым и что ей и ее подружке хорошо заплатил за это сын банкира.
Она заявила, что не знает, для чего это ему понадобилось.
Джон Карвер Биллингс сказал, что это бесстыдная ложь, попытка со стороны Сильвии Такер вовлечь его в неприятности. Но полиция располагала неопровержимыми доказательствами того, что девушка говорила правду, и молодой Биллингс угодил в расставленную им же самим ловушку. Таким образом, Джон Карвер Биллингс Второй, сын хорошо известного финансиста из Сан-Франциско, стал подозреваемым номер один в деле об убийстве Морин Обэн.