— Но-но-но! Не знаем, кто такой этот ваш… буратин, но попросим без… вот этого! — потирая спину, буркнул тот самый крыс, которого я укусила за хвост. — Все равно наше дело правое и мы победим!
Он прыгнул вперед в последней, отчаянной попытке завладеть орехом, зажатым у меня в кулаке, но был отфутболен под елку небрежным пинком моего мужа. Других охотников повторить героический шаг своего товарища временно не нашлось.
— Они защищают его, Кракатук не должен быть разгрызен.
— Отпустите нашего генерала и отдайте орех. И мы вас не тронем, — мрачно подтвердили насупившиеся крысы.
— Не много ли условий? — фыркнула я, складывая на груди руки, но ни на секунду не забывая об орехе. Нет моего доверия этим серым пройдохам, ни капли нет!
Алекс твердо стоял на ногах, я была так рада, что он жив и может двигаться, но все равно жутко за него боялась, поэтому, не удержавшись, тревожно спросила:
— С тобой все хорошо? Ничего не болит? В голове не шумит? Пульс ровный?
— Да, а что? — Обычно он понимал меня с полуслова.
— Как что, вэк?! А кто тут несколько минут назад… почти умер?!! — Я заплакала.
— Милая, но я не нарочно, — встревожился он, пытаясь обнять меня и удержать на мушке главную крысу. Я отстранилась, чтобы вытереть слезы, и гордо выпрямилась.
— Ничего, я понимаю, бывает… Просто так, имела в виду лишь… что… О шайтан безрогий! Да ты лежал как труп, я думала, тебя убили! Или ты хотел бросить меня?!
— Что за греческая драма, — буркнула в седые усы крыса-генерал, с высокомерным видом отступая в сторону.
— Заткнись, — щелкнув курком, предупредил его командор. — Где вы держите Гофмана?!
— Он должен был войти сюда вместо вас. Но этот мечтатель весь из себя такой непредсказуемый, что просто бесит… Мы это не учли. Он всегда будет там, куда его завели его же бредовые фантазии.
— А поконкретнее?
В ответ дружно прозвучала презрительная тишина. Иначе не скажешь…
— А может, он на Леденцовом лугу? — вдруг с издевкой в голосе пропищал какой-то крысеныш.
— Кто тебя за язык дергал? Они же наши враги, изменник! — ахнули взрослые крысы.
— Я сказал «может», — надменно пискнул крысенок. — Мы ведь и не отпустим их на Леденцовый луг. Вот и пусть мучаются…
— О небо, сколько разговоров! Попасть бы наконец к Гофману, и куда это кот…
Я хотела спросить: «Куда это агент 013 запропастился?» — но не успела. Какая-то сила оторвала меня от пола и метнула к люку, из которого появился торт-бомба. Его охраняла потрепанная шеренга крыс, прикрывая от нас этот путь отступления. Я успела только поджать ножки, разметая пышными юбками ошеломленного моей красотой противника, как меня утянуло в люк! Недолгий мрак, слепящий свет, звон в ушах и…
Когда пришла в себя от одуряющего аромата земляники, мандаринов и, кажется, еще переспелого банана, оказалось, что сижу на чем-то твердом и липком под ласкающими лучами солнца. По первому взгляду на усыпанном цветами лугу, разумеется, никакого люка для поднятия тортов над головой нет, только бескрайнее синее небо. Но почему так жестко сидеть?
Я отломила ближайший цветочек и лизнула его. Действительно, леденец, и такой вкусный! Я увлеклась, позабыв даже о муже, не то что о всяких там исчезнувших котах. Тем более их в последнее время уже не один, а двое — уникальных. Тем не менее больше трех минут не думать об Алексе не получалось, и я начала грустно напевать:
— Будь со мной, будь со мной, будь со мной всегда ты рядом…
В ту же секунду командор шмякнулся рядом. Он упал как будто с неба, мое падение, наверное, выглядело так же. С другой стороны, какая разница? Главное, что мы снова вместе!
— Проклятая трава, прямо как стекло, — проворчал он, кривясь и зубами выдергивая из ладоней мелкие осколки разбившихся леденцов.
Я отметила, что листики на каждой травинке и вправду были очень острыми. Мне-то падение смягчили юбки. Куча леденцовой травы и цветочков при этом попросту поломалась. Но любимого следовало утешить, и я протянула ему, как лошадке, самую красивую охапку стебельков…
— Это леденцы, попробуй! Хочу найти со вкусом тархуна.
— Клубника, — лизнув, определил Алекс.
— Жаль… А у меня ромашка с вишневым вкусом. Тархун было бы здорово, я по нему ностальгирую, по советскому, в стеклянных бутылках. Ах, милый, ты никогда не узнаешь, что это такое…
Но мой бдительный муж, как всегда, не терял нити следствия и не отвлекался на ерунду:
— Интересно, как это произошло? Ты застыла, как памятник королю гномов, тебя оторвало от пола, я даже не успел броситься на перехват, как ты исчезла в люке. Поднялся оглушительный визг, все крысы ужасно возмутились. Воспользовавшись паникой, я выхватил рукопись из их цепких лапок и, прорвавшись через живой заслон, прыгнул вслед за тобой. Но там оказался лифт для поднятия еды. То есть я стоял на какой-то платформе, и только голова торчала над полом, идиотская ситуация… Они бы растерзали меня за минуту, такая радостная кровожадность читалась на их мордах. Ну, нос отгрызли бы точно… Я уже приготовился к драке, решив выпрыгнуть обратно, как вдруг зала внезапно исчезла, и я очутился здесь, рядом с тобой. Кстати, падать было больно…
— Перед тем как ты рухнул с неба, я именно это и произнесла вслух! Сказала, что хочу, чтобы ты оказался рядом со мной! А у крыс, перед тем как меня подхватило, ляпнула, что хорошо бы попасть к Гофману. Мои желания сбываются! И я знаю почему… Это Кракатук! Это он их исполняет!
— Но самого Гофмана пока что-то не видно, — оглядываясь по сторонам, заметил Алекс.
— Он должен быть где-то рядом, профессиональным чутьем чую, иначе бы нас обоих не забросило на Леденцовый луг, о котором крысенок говорил как о местопребывании нашего подопечного.
— Возможном местопребывании, — уточнил недоверчивый к чудесам командор. — Кстати, а где этот Кракатук? Дай мне его.
— Вот он, бери. Ой, нет!
Орех неожиданно выпрыгнул из моих рук и упал на землю. Вернее сказать, в леденцовую траву, и на наших глазах его засосало под леденцовый газон. Земля разгладилась, заблестела, и никаких следов Кракатука не осталось близко!
— Вэк…
— Да уж.
— Ладно, придется дальше самим. Хорошо, что ты спас рукопись. Умница! Лучший способ завоевать доверие писателя и расположить его к себе — это вернуть дорогой его сердцу черновик с «гениальными каракулями»!
— «Крайне бессвязные мысли»… — Мой любимый достал из-за пазухи смятые листы, подумал и сунул их обратно. — Это у меня становятся крайне бессвязными мысли, когда ты рядом…
Он привлек меня к себе. Я счастливо рассмеялась и крепко прижалась к нему, но тут же выпустила из объятий, увидев движущуюся от леса фигуру. А надо сказать, что луг заканчивался этим самым лесом с деревьями, явно тоже леденцового происхождения, потому что они совсем не шевелились на ветру. Сердце высоко подпрыгнуло в груди…