А сейчас я невольно пожалела, что нет видеокамеры снять процесс самосуда над поваром, приложили бы к личному делу нашего адского субъекта.
— Бедняга, в третий раз пережить повешение. У него же еще психологические последствия первого раза свежие! Как вам не стыдно? — взывала я, отпихивая хоббитов от рухнувшего на пол Синелицего, когда кот наконец допилил веревку.
Но это было все равно что ругать маленьких детей, которые еще не понимают «что такое хорошо и что такое плохо». Недорослики даже обиделись, надули губки и искренне бурчали на меня за то, что я мешаю их тихим играм. Пришлось повысить голос:
— Цыц, малявки, угомонитесь! Вам всем давно уже пора спать, а тетя Алина расскажет вам сказку. Далеко-далеко, в равнинных верховьях Андуина, между закраинами Великой Пущи и Мглистыми горами жили непослушные… препротивные…
Меня прервал удар половником по голове сзади. Сделав это черное дело, хоббит предпочел остаться неизвестным и тут же скрылся в толпе.
— Эй! Все, я так больше не играю, — едва сдерживая слезы, пробормотала я.
Командор в это время вылавливал их главарей — Боббера и Брандакрыса. Печально известный могильщик мышек, с тех пор как получил роль Горация, перестал быть незаметным бирюком, а буквально в три дня преобразился в самоуверенного злостного анархиста.
То есть Алекс не видел, как на меня напали. Иначе тот хоббит никуда бы не спрятался от карающей длани моего мужа. Но ябедничать времени не было, упорные шмакодявки продолжали наседать. Чего у них не отнимешь, так это настойчивости в доведении до конца очередного безумного предприятия. В такие моменты их энергией можно атомную электростанцию обеспечивать. Но вскорости все было кончено, прибыла помощь от шефа…
Целой бригадой профессиональных санитаров с успокоительными уколами бунт был подавлен, и мирно посапывающих хоббитов увозили в больницу по пять штук на тележке. А мы, освободив запертых в чуланчике поварят-упырят, куда их складировали хоббиты, помогли Синелицему убрать последствия разгрома. Развязанные нами биороботы, поблагодарив, ушли на техосмотр, придерживая вываливающиеся из животов провода. Их так просто не убьешь…
Весь остаток дня прошел в суете, подготовке к новому заданию, репетициях и сидении на сухом пайке. В связи с разгромом кухни все горячие обеды были перенесены на завтра. Утром тоже пришлось питаться консервами, а ближе к обеду мы забежали в столовую первыми. Согласитесь, у нас там были некоторые льготы…
— Дьявол расширил поле деятельности, — в процессе разговора вспомнила я. — Сегодня мне хвасталась секретарша шефа, что он пообещал ей с замужеством!
— С ее-то личиком? — вскинул бровки Профессор. — Я всегда знал, что она подрабатывает в Голливуде без грима, но чтобы замуж…
— Он делает все для завоевания дешевой популярности у местных слоев населения. Как будто его цель не души, а… сама База! — осенило Алекса. — Может, он хочет занять место шефа?
— Не думаю. Зачем ему этот геморрой? У него своя собственная, всем известная, еще в Библии прописанная миссия, — раздумчиво возразил кот.
— Думаю, добавку сегодня мы заслужили.
— Да. И, надеюсь, это будут фаршированные перчики под томатным соусом, — громко заметил кот, чтобы Синелицый, пересчитывающий ложки и вилки за столом раздачи, услышал. — Он их готовит — пальчики оближешь!
— Это блюдо невозможно испортить, — с видом знатока заметил мой муж.
— Уверен? Спорим на сто рублей, что Алина испортит.
— Ах ты, маленький мерзаве…
Увернуться он не успел, но я, уже схватив его за лапу, отвлеклась на вбегающий в столовую с голодным блеском в глазах народ. Конечно, если вчера не было ни обеда, ни ужина, а сегодня биороботы отправились на задания без завтрака. Паек был у всех, но разве сухой паек заменит ароматную горячую стряпню нашего многострадального трижды повешенного шеф-повара?!
— Мяу-у, отпусти меня, психопатическая! Не ломай лапу, мне к завтрашнему нужно слепить колобка для Агента 014 (так назвал Профессор нашего Негритенка, имя говорит само за себя), ему в детском садике задали.
Синелицый еще был несколько возбужден, но, увидев, как я размахиваю котом, улыбнулся и кивнул, отдавая какое-то распоряжение поваренку, и тот побежал между рядами, держа над головой огромное блюдо с тыквенными оладьями, которое минуту спустя плюхнулось на наш столик. Их любит и Алекс, и Пушок (когда кладет сверху мясную котлету, с мясом он любит все!), и я! Не фаршированные перчики, но все равно классно!
Алекс уже понес ко рту первую оладью, как вдруг застыл с открытым ртом и уставился мне за спину встревоженным взглядом, но, почувствовав, что я на него смотрю, с невинной улыбкой перевел взгляд на меня. Я тут же оглянулась, чтобы лично увидеть, куда это он смотрел такими глазами, и невольно вздрогнула…
У стойки стояла та сама секретарша-троллиха, она пришла за обедом для шефа с кувшинчиком для эля в руках. Сейчас она выглядела еще более странно, чем утром. Правда, на Базе подавляющее большинство выглядит так, что в Кунсткамере за каждого правую руку розвелского инопланетянина отдали бы. Но ужаснее последнего персонажа было едва не лопающееся на ней мини-платье от Шанель! Мама-а…
Не сводя с Алекса влюбленных коровьих очей и похлопав приклеенными ресницами, она повела широченными плечиками, с правого как бы невзначай соскользнула бретелька лифчика. Кожа секретарши переливалась, как дорожные указатели в январской ночи, похоже, то ли это мерцающая пудра, то ли золотистый блеск для искусственной елки. Губы накрашены багровой помадой и покрыты толстым слоем блеска, больше напоминающим автополироль, маникюр пятисантиметровый со стразами. Ноги побриты автогеном, иным эту проволоку не возьмешь, а высота каблука делала туфли практически балетными пуантами. Облик получался более чем нерабочий…
— Может, у нее сегодня день рождения? — сама у себя спросила я и сама себе не поверила. Меж тем троллиха вскользь обратилась к Синелицему:
— Вот вижу, все плюшки уже разобрали? Как это мило, я все равно на диете…
— Может быть, угостить ее оладьями? У нас еще много, — шепотом поинтересовался мой муж и шарахнулся от моего горящего взгляда. — Что-то не так, любимая?!
— Твоя жалкая попытка выкрутиться!
— В каком смысле?
— Она улыбается тебе!!!
— Но ты ведь знаешь, что я люблю только тебя. — Нежно беря меня за руку, он попытался увильнуть от темы. Но меня так легко не купить.
— Она строит тебе глазки! Посмотри, если не веришь! — вскричала я, вырывая руку и указывая пальцем на это безобразие. Секретарша даже не смутилась.
— Где?! Да нет, этого не может быть, тебе показалось, любимая. Она не…
Но под моим взглядом, тяжело вздохнув, вынужден был признать мою правоту. И судя по его лицу, такое внимание со стороны разнаряженной великанши ему ни капли не льстило.
— Похоже, что ты права, только с чего она вдруг? — слегка обеспокоенно заметил он.