Потом они повели миссис Тринкелбери вниз — знакомиться с Нокманом.
Нокман в фартуке орудовал возле раковины, по локоть погрузив руки в пенистую жидкость для мытья посуды. Он уже вытряхнул все мусорные корзины и навел порядок в буфете. Теперь в кухне пахло лимонным чистящим средством.
— Мистер Нокман, это миссис Тринкелбери. Она поселится здесь и будет главной.
— А вам придется поладить с ней, — тихонько шепнул Рокки.
— О, здрафсгфуйте. — Нокман стянул резиновые перчатки и вежливо пожал руку новой хозяйке.
— Рада п-п-познакомиться, — кивнула миссис Тринкелбери. — Вы очень х-хорошо здесь п-п-прибрались.
— Спасибо, — полыценно улыбнулся Нокман, радуясь, что его работу похвалили.
— Ну вот и х-х-хорошо, — повторила миссис Тринкелбери, не зная, что сказать дальше. — Как я уже г-г-говорила, Молли, я рада, что вернулась к вам. Если не в-в-возражаете, я принесу сюда м-м-моего Крошку. — И пояснила Нокману — Зго мой ручной п-п-попутай-чик, он очень красиво поет. Он наверняка вам п-п-по-нравится.
— У фас есть попугайтшик? — просиял Нокман, восхищенно, как на милостивую богиню, глядя на миссис Тринкелбери.
— Да, есть, — ответила старушка, смущенная вниманием Нокмана, и тоже надела резиновые перчатки, — Пора п-п-приниматься за дело, Молли, — сказала она — Надо навести здесь п-п-порядок.
К вечеру по приюту поплыл восхитительный аромат жареное мясо с картошкой и горохом, сладкая кукуруза, пряная подлива. В комнатах стало тепло: миссис Тринкелбери договорилась о доставке топлива, и котельная снова заработала на полную мощность.
Молли и Рокки раздали всем ребятам мыло и шампунь, а также новенькие мягкие полотенца, купленные в аэропорту.
К восьми часам все дети, чисто вымытые и аккуратно одетые, собрались в гостиной. Каждый надел что-то новенькое, выбрав понравившийся костюм в чемоданах Молли. Даже Гордон, Роджер и Крейг отыскали футболки себе по вкусу.
В столовой накрыли праздничный стол. Сверкали чистые бокалы, горели свечи. В камине жарко пылал огонь.
Такого замечательного ужина у Молли еще никогда не было! И дело было не только в еде, хотя и она была выше всяких похвал. Главное — здорово было снова увидеть старых друзей, даже Гизелу и ее компанию. А как они переменились! Ничего в них не осталось от прежних задир. Они сидели тише воды, ниже травы, и чинно ели и пили. Малыши же, напротив, стали веселее, болтали и шумели, вызывая смех у миссис Тринкелбери и даже у Нокмана.
— Миссис Тринкелбери, мистер Нокман… — спросил Джерри. — Значит, теперь вы будете нашими мамой и папой? — И оба взрослых залились краской.
После ужина Молли и Рокки раздали всем подарки, купленные в аэропорту. Гизеле и Синтии — фотоаппараты и плееры, Гордону, Роджеру и Крейгу — радиоуправляемые машинки, Джемме, Джерри, Руби и Джинксу — плюшевых мишек и игрушечные телефоны. Джерри в придачу получил игрушечного мышонка. А еще каждому был подарен мешочек конфет! Миссис Тринкелбери пришла в восторг от доставшихся ей духов и кораллового ожерелья, а Нокман гордо расхаживал в новом костюме.
Когда подарки были розданы, рассмотрены и испробованы, Джемма попросила Молли спеть и станцевать.
— Помнишь, как ты выступала на конкурсе талантов? Станцуй это еще раз.
Молли с улыбкой покачала головой.
— Прости, Джемма, я тебя разочарую. Дело что я давно бросила и петь, и танцевать. Тебе понравилось?
— Да, очень, ты была просто великолепна! — припомнила Джемма.
— Неужели? — улыбнулась Молли.
Когда от свечей на столе остались лишь огарки высотой с небольшие грибки, миссис Тринкелбери постучала вилкой по своему бокалу. Все притихли, а робкая старушка встала, прокашлялась и храбро начала речь.
— К-к-как вы все з-з-знаете, я з-з-заикаюсь, — сказала она.
— Это ничего, мы вас все равно любим, — вставила Джемма.
— Спасибо, Д-д-джемма, я тебя т-т-тоже. И пусть я за-заикаюсь, сейчас я хочу п-п-поговорить с вами о т-т-том, чего я не г-г-говорила уже много лет. Но сейчас я д-д-должна это сказать. Время п-п-пришло. Время пришло п-п-потому, что в этом д-д-доме, Х-ха-хар-двикском приюте, наконец-то п-п-поселилось счастье. К-к-как вы все знаете, Молли и Р-р-рокки попросили меня п-п-прийти и остаться здесь, чтобы ухаживать за вами. Н-н-надеюсь, вы все этим довольны.
Миссис Тринкелбери набрала в грудь побольше воздуха и продолжила.
— Д-д-до сих пор в этом д-д-доме было очень грустно, и многим, наверно, к-к-казалось, что никто вас не п-п-понимает, никто не знает, к-к-каково это — быть совсем одному на всем б-б-белом свете. И мисс Г-г-гад-кинс вам ничуть не п-п-помогала. Я чувствовала эту п-п-печаль, когда п-п-приходила убираться, и она разрывала мне с-с-сердце. П-п-потому что — вот что я хочу вам с-с-сказать — я т-т-тоже сирота. Вы, наверно, д-д-дума-ете, что такая старая толстая т-т-тетка не может быть сиротой, но когда я была маленькой д-д-девочкой, мне тоже пришлось уйти в п-п-приют. П-п-понимаете, мой папа умер, когда мне было всего д-д-два года, и п-п-по-том мама снова вышла замуж. Беда в т-т-том, что у
маминого нового мужа уже было т-т-трое детей, а у мамы нас было д-д-двое. П-п-пятеро — это слишком много для одной семьи, мама не справлялась. Вот и решили, что одному из нас надо уйти. Выбор п-п-пал на меня. Я всегда считала, что это нечестно. И очень д-д-долго ненавидела других детей, которые выгнали меня из д-д-дома А они меня и вправду выгнали. Они были как их отец — такие же негодяи. Они всегда обижали меня и в конце концов в-в-вытолкали из дома. Д-д-де-ло в том, что я была самая робкая. А п-п-потом, в один п-п-прекрасный день, я услышала п-п-песенку, которую написали будто специально д-д-для меня. Многие из вас ее знают. — Мисс Тринкелбери с улыбкой взглянула на Молли и Рокки. — А для остальных я сейчас ее спою. П-п-песенка вот такая.
И по столовой разнесся дрожащий от волнения голос миссис Тринкелбери.
«Простите, ребятки, того кукушонка,
Что вытолкнул вас из гнезда.
Его мама-кукушка учила с пеленок
Толкаться везде и всегда».
Молли огляделась по сторонам. Она опасалась, что Гизела и другие старшие дети, услышав колыбельную, начнут корчить рожи. Но нет, они смирно сидели и слушали как завороженные. Только Гордон все еще жевал-
— Эта п-п-песенка многому научила меня, — сказала миссис Тринкелбери. — Благодаря ей я п-п-поняла, что нельзя ненавидеть т-т-тех детей, которые вытолкнули меня из гнезда: они делали только т-т-то, чему научил их отец, П-п-поэтому я п-п-простила их. И с той минуты моя жизнь стала намного легче, п-п-потому то я п-п-перестала ненавидеть. Мы все можем многое п-п-порассказать о том, почему очутились здесь, и, может б-б-быть, кто-то из вас по-п-п-прежнему сердится на людей, оставивших его здесь. Но п-п-припомните — и вы п-п-поимете: они стали т-т-такими потому, что их так воспитали. П-п-попробуйте пожалеть их и п-п-простить. И если мамы-кукушки учат своих детей п-п-плохому, значит, и вы передадите своим детям то, чему вас научили в д-д-детстве. П-п-поэтому с сегодняшнего дня в нашем д-д-доме навсегда поселится счастье. И с этого вечера каждый из вас начнет считаться с чувствами д-д-дру-гих. — Она повернулась к малышам. — Мы ведь не станем задирами, п-п-правда? Ведь что такое задиристость? Заразная б-б-болезнь. А мы не хотим ею б-б-болеть.