Я чуть не подавилась. Он шутит, сказала я себе. Нет, он точно сумасшедший. Я первый раз в жизни видела психа и вела себя соответственно — кажется, большую часть времени пялилась на Патча, разинув рот. Если у меня были какие-то иллюзии о продолжении знакомства, нужно было придумать новый подход.
Я положила руки ладонями на стол, подняла подбородок и постаралась выглядеть так, словно во мне еще осталось какое-то достоинство.
— Это бред.
Коварно протянув руку, Патч положил ее на спинку моего стула. На меня нахлынуло странное чувство опасности, угрожающей только мне, словно ему все равно, что подумают остальные. Все смеялись, но он будто не слышал и смотрел мне в глаза так сосредоточенно, что я почти поверила, что он создал для нас двоих личный маленький мир, в который никто другой не может вторгнуться.
«Уязвимая», — одними губами проговорил он.
Я обхватила стул ногами и отодвинулась, почувствовав, как его рука падает со спинки. Я не уязвимая.
— Вот она! — провозгласил тренер. — Биология в лицах.
— Может, мы уже поговорим о сексе? — спросила Ви.
— Завтра. Прочитайте седьмую главу и будьте готовы к обсуждению.
Прозвенел звонок, и Патч отодвинул стул.
— Было здорово. Давай как-нибудь повторим.
И прежде чем я успела придумать что-нибудь более содержательное, чем «Нет, спасибо», он проскользнул за моей спиной и исчез в дверях.
— Я напишу петицию за увольнение тренера, — сообщила Ви, подойдя к моей парте. — Что это было? Какое-то жиденькое порно. Он практически заставил вас с Патчем заниматься Этим Самым, лежа на лабораторном столе, за исключением одежды…
Я пригвоздила ее взглядом, говорящим: «Разве похоже, что я хочу это повторить?»
— Ууупс, — сказала Ви, отступая назад.
— Мне надо поговорить с тренером. Через десять минут буду у твоего шкафчика.
— Ясно.
Я подошла к столу тренера, который сидел, углубившись в книгу о баскетболе. На первый взгляд из-за обилия «X» и «О» казалось, что он играет в крестики-нолики.
— Эй, Нора, — сказал он, не поднимая глаз. — Чем могу помочь?
— Я хочу сказать, что из-за нового соседа и плана занятий я чувствую себя некомфортно.
Тренер откинулся на стуле и завел руки за голову.
— А мне нравится, как вы теперь сидите. Почти так же сильно, как новая стратегия «лицом к лицу», которую я разрабатываю для субботней игры.
Я положила на стол копию кодекса школы по поведению и правам учеников.
— По закону, ученик не должен чувствовать себя в опасности на территории школы.
— Ты чувствуешь себя в опасности?
— Я чувствую себя некомфортно. И хочу предложить решение, — тренер не прерывал меня, и я продолжила увереннее. — Я готова позаниматься биологией с любым учеником, если вы снова посадите меня с Ви.
— Патчу не помешал бы репетитор.
— Тогда смысл предложения теряется, — возразила я сквозь зубы.
— Ты видела его сегодня? Он принял участие в обсуждении. Я весь год не слышал от него ни единого слова, а тут сажаю с тобой — и на тебе. Оценки по биологии у него улучшатся.
— А у Ви ухудшатся.
— Такое случается, когда нельзя подсмотреть правильный ответ у соседа, — сухо парировал он.
— Проблема Ви — в недостатке прилежания. Я с ней позанимаюсь.
— Ничем не могу помочь, — посмотрев на часы, он добавил, — я опаздываю на собрание. Мы закончили?
Я попыталась выдавить из своего мозга еще какой-нибудь аргумент, но, по всей видимости, вдохновение меня оставило.
— Давай так, вы посидите еще пару недель. И я серьезно говорил насчет занятий с Патчем. Буду считать, что ты за это взялась.
Тренер не стал ждать ответа. Насвистывая мелодию из «Своей игры», он нырнул в дверной проем и скрылся в коридоре.
К семи часам вечера небо стало чернильно-синим, и я застегнула пальто, чтобы согреться. Мы с Ви шли к парковке кинотеатра, в котором только что посмотрели «Жертвоприношение». Писать отзывы о фильмах в школьном интернет-журнале было моей обязанностью, а так как все остальные фильмы, идущие в этом кинотеатре, я уже видела, мы снизошли до новомодной страшилки.
— Это, — заговорила Ви, — был самый двинутый фильм, какой я только видела. С этого момента я официально запрещаю нам смотреть что-либо с намеком на ужасы.
Я была только за. У меня вообще потихоньку начинала развиваться паранойя, учитывая, что прошлой ночью кто-то бродил у меня под окном, а сейчас я посмотрела фильм — первоклассное пособие для маньяков.
— Представь, — продолжала Ви. — Жить всю жизнь, не подозревая, что тебя держат в живых только ради того, чтобы принести в жертву.
Нас обеих передернуло.
— А что там было с этим алтарем? — не унималась Ви, совершенно не замечая, что я бы с намного бо́льшим удовольствием обсудила с ней жизненный цикл плесневого гриба, а не только что просмотренный фильм. — Зачем тот плохой парень поджег камень перед тем, как ее привязать? Я, когда услышала, как у нее мясо шипит…
— Так! — почти выкрикнула я. — Куда двинем дальше?
— А еще я хочу сказать, что если меня парень когда-нибудь так поцелует, меня точно стошнит. Слово «омерзительно» даже близко не описывает то, что творилось с его ртом. Это ведь все грим, правда? В смысле, на самом деле не может же быть у человека такого рта… ядовитого.
— Мне надо написать отзыв до полуночи, — перебила я.
— А, точно. Значит, в библиотеку? — Ви отперла двери своего фиолетового «Додж Неон» 1995 года. — Знаешь, ты какая-то дерганая.
— Это все из-за фильма.
Я опустилась на пассажирское сиденье. Это все из-за того, что кто-то заглядывал мне в окно прошлой ночью.
— Я имею в виду, не только сегодня. Я заметила, — озорно улыбнулась она, — что ты странно нервничаешь на уроке биологии уже второй день подряд.
— Тоже элементарно. Это из-за Патча.
Глаза Ви сосредоточились на зеркале заднего вида. Она поправила его так, чтобы видеть свои зубы, провела по ним языком и выдала пробную улыбку.
— Должна признать, меня заводит его темная сторона.
Мне не хотелось признавать это, но Ви была не одинока. Меня притягивало к Патчу так, как ни к кому раньше. Между нами был какой-то темный магнетизм. Рядом с ним я чувствовала, как меня тянет к опасной черте. А еще я чувствовала, что он мог заставить меня перешагнуть ее.
— От твоих слов мне хочется… — Я остановилась, пытаясь понять, что конкретно мне из-за нашего влечения к Патчу хочется сделать. Что-то нехорошее.
— Скажи, что не считаешь его симпатичным, — сказала Ви, — и я обещаю, что никогда больше о нем не заговорю.