– Мне нужно, чтоб вы поездили по городу, – заявила с порога она.
– Зачем? – нахохлился он.
– Мы хотим понять, каким образом за вами осуществляют слежку. Можете возвращаться домой, теперь в вашем доме будет постоянно находиться наш сотрудник.
И ни слова: а как прошел вчерашний день, не звонили ли похитители, да и вообще, как вы себя чувствуете? Даниилу Олеговичу необходимо участие, пусть формальное, но доброе слово, которое даже кошкам приятно. Так то ведь кошки, а он человек с душой, и душа болит, между прочим.
– Это лишнее, – произнес Даниил Олегович, вспомнив, как вчера дал себе слово с ментами больше не дружить. И не откажешься от их услуг, сразу заподозрят черт знает в чем.
– Разрешите нам решать, что лишнее, а что насущное, – отчеканила она.
Даниил Олегович поднял на нее глаза: и это женщина? Внешне, конечно, да, но не более. Он еще раз попытался мирно урегулировать проблему:
– Я не могу сейчас ездить по городу, нет времени.
– Как это – нет времени? – подняла она одну бровь.
Одну! Вторая осталась в покое, отчего ее мимика показалась мнительному Даниилу Олеговичу надменной, оскорбительной и унизительной. Он сжал челюсти до судороги, только слова все равно вылетели злобные:
– Да поймите вы, черт возьми! Закрывают мое предприятие, потому что какой-то подлец подбросил тараканов в цех! Да такого сроду у меня не было даже в лучшие времена, когда контроля не существовало! А знаете, чем это грозит? Убытками, какие вам не снились! Меня задались целью разорить!..
Внезапно он осекся, хотя мог бы еще много сказать, ведь когда нервы рвутся, человек не управляет собой. Жалобы Даниила Олеговича обрубил взгляд Мокрицкой, так, наверное, смотрит сестра дьявола перед тем, как выпотрошить жертву – без жизни, без эмоций. Тон ее был еще хуже:
– В таком случае, вы сначала решите, что для вас главнее: дочь с женой или предприятие. До свидания.
Даниил Олегович остался один, потер подбородок, запыхтел:
– Тоже мне, Медуза Горгона! Меня в камень не обратишь. Убралась и – слава богу, мешать не будет.
– Осел, – усаживаясь в машину, высказалась Кристина в адрес Даниила Олеговича.
– Да ладно тебе, – заворчал Тимофей. – Мужику и так погано, а тут ты наехала…
– В том, что с ним произошло, виноват он и никто другой, – теперь от нее досталось Тимофею, который слушал взвинченный монолог с флегматичным спокойствием. – Ему все можно было – подличать, выставляться перед всеми магнатом, кидать, жениться на девчонке, вот его и взяли за слабое место: женушку вместе с дочерью выкрали. Но сейчас папу Жало больше волнуют убытки, разорение…
– Вот-вот! – подхватил Зураб с заднего сиденья. – А Роман грозился папу на пенсию отправить.
– Не его ли рук дело – тараканы? – поддержал его Тимофей.
– Как ты докажешь? – фыркнул Зураб.
– И мотив у него есть, – согласилась Кристина, немного успокоившись. – И деньги есть, чтоб воплотить мечту. Но доказать заговор против отца мы действительно не сможем, потому что ни один человек не признается, что специально принес тараканов в цех по просьбе Романа.
– М-да, хотя бы одного свидетеля заполучить – и бери Рому тепленьким, – посетовал Тимофей. – А коль мечта несбыточна, то пора с него глаз не спускать.
– Зураб, – кинула через плечо Кристина, – возьми под свой патронаж Романа.
– Есть, – отозвался тот.
– А мы, Тимочка, еще подумаем и посчитаем.
В цех ее Роман не пустил, она наблюдала за ним через большое застекленное окно, и, должна была признать, имелось на что посмотреть. Он увлекся, к нему подходили люди, о чем-то говорили, он думал, кивал, осматривал аппараты неизвестного назначения, отдавал распоряжения. Все, что сопутствует людям творческих профессий, а это вдохновение, азарт, наслаждение самим процессом (далеко не творческим, хотя как знать), отразилось на лице Романа и в его поведении. Казалось, он забыл, что привез Альбину показать свое детище, но нет, изредка Роман оборачивался и улыбался ей или махал рукой. Не ускользнуло от нее и то, что его здесь любят, работники стараются, видно, дорожат работой, значит, Роман неплохой руководитель.
Он снова привел ее в кабинет, попросил секретаршу принести кофе, закурил:
– Как тебе мой комбинат?
– Впечатляет. А ты хвастун.
– Немножко. Так ведь есть чем хвастать, все создано с нуля и за короткий срок. Но я очень хотел этого, работал по двадцать четыре часа в сутки, а бог мне помог.
– Деньги не играют роли? – поддела его Альбина.
– Играют. Но не ту, о которой много говорят. Есть предложение: покажу тебе еще одну авантюру, здесь недалеко, несколько километров от города. Я – за, ты, надеюсь, тоже. Сейчас выпьем кофе и поедем. У тебя загадочная улыбка, это что-то означает?
– Абсолютно ничего. Приятно видеть увлеченного делом человека.
Альбина чувствовала, как увязает в нем без всяких раскачиваний, но об этом не расскажешь, да и не стоит.
Ничего не лезло в голову, оттого возникали длинные паузы, которые заполняли тем, что молча пили чай.
– Мадама, у тебя кислая мина, – констатировал Тимофей.
– Ну и что? – не расстроилась Кристина, собственно, она без его замечания расстроена. – Меня беспокоит одна вещь: если до сегодняшнего дня мы хоть как-то двигались вперед, то сейчас у нас полнейший простой. Это плохо.
– Это закономерно, – поправил он. – Не выдвинуты требования, а без них попробуй, найди девчонок.
– Да, Зураб, – поднесла к уху трубку Кристина. Вдруг ее личико из кислого преобразилось в заинтересованное. Тимофей подскочил к ней, наклонился, чтоб послушать. – Так… Понятно… А ты?.. Такси поймал бы! Теперь жди там же.
Она положила трубку на стол, взглянула на Тимофея с коварной усмешкой, словно заготовила бомбу, тот выпалил на взводе:
– Громкую связь включать надо, я ни хрена не слышал. Чего там стряслось?
Не сразу Кристина ответила, видно, новости от Зураба ее саму ошеломили, она думала, как преподнести их Тимофею. Наконец созрела:
– Альбина и Роман вышли из офиса, сели в машину и уехали.
– И все? – недоверчиво спросил он, так как прекрасно понимал, что одного выезда мало для такой реакции.
– Они целовались в машине, – сказала Кристина.
– И что? – Однако Тимофей осекся, ибо поцелуи означают связь, а связь у кого с кем? – Целовались, значит… То есть они…
– Безусловно, Тимочка, взрослые люди целуются, когда между ними близкие отношения. Очень близкие. Когда терпеть нет сил, а страсть накрывает прямо в машине, фактически на работе.
– Альбина не работает у него, ее рабочее место дома, – недоуменно пожимал плечами Тимофей.