– Ты слышал, что сказала твоя мать? Если на них устроят охоту менты, меня убьют.
– Плевать мне, что они сделают с тобой, дочь верни, – прорычала Виктоша.
– А мне не плевать! – огрызнулся Даниил Олегович.
Она хотела вскочить и скорей всего кинуться драться, но Роман удержал ее обеими руками за плечи:
– Спокойно, мама. – Для папы у него имелся другой тон, далекий от ласкового. – Отец, раз не хочешь ставить в известность Мокрицкую, тогда отдавай деньги.
– Как?! Где мне их взять?! – взвыл Даниил Олегович, поражаясь, что когда-то близкие люди не понимают простых вещей и не принимают объяснений. Он схватил со стола бутылку, заходил по двору, выпил водки. – Я готов продать душу сатане, но где он? Сатана! Эй! Иди сюда! Я продам душу за миллион евро, для тебя это мелочи. Где же он, а? Нет! Не идет! А я готов.
Виктория Яковлевна встала, при том легкое кресло повалилось, и направилась к выходу, но у самых ворот оглянулась, на удивление спокойно сказала:
– Сатану не стоит звать, ему нечего покупать у тебя, душу свою ты давно заложил. Но имей в виду, Нил, если я больше не увижу Лельку живой и невредимой, приду сюда и перегрызу тебе горло. А если твоя тварь, для которой ты выстроил этот хауз, к тому времени вернется, то и ей перегрызу глотку. Я буду беспощадной.
Высказав угрозы, Виктоша ушла с гордо поднятым носом, вскоре послышалось, как хлопнула дверца машины. К Даниилу Олеговичу подошел Роман, но не положил участливо руку на плечо, не подбодрил, а равнодушно попрощался:
– Ладно, отец, бывай. С этим надо переспать. У тебя есть ночь до завтра, так что думай и решай.
Что потянуло Даниила Олеговича пожаловаться?
– У меня на производстве неприятности. Кто-то принес тараканов во время рейда инспекции. Закрыли предприятие, всю продукцию завтра подвергнут уничтожению, штрафы начисляют.
– Взятку дай. Это дешевле.
– Не берут!
– Не берут? – изумился сын. – Значит, честные люди.
– Кто честный? – завелся Даниил Олегович. – Всегда брали, а сейчас не берут, враз стали честными?
– Ну, не знаю, отец, чем тебя утешить.
– Такое чувство, будто кто-то взялся и меня уничтожить вместе с моими полуфабрикатами.
– Это всего лишь досадное стечение обстоятельств. – Роман сделал несколько шагов к выходу, вдруг обернулся. – Да, насчет сатаны… Тебе не кажется, отец, что сатана в аду самый порядочный товарищ? Он наказывает за зло, хотя сам же искушает. Но люди-то поддаются. Наказывает за предательство, преступления, подлость.
– Хочешь сказать, я его клиент? – мрачно промямлил Даниил Олегович, обидеться и оскорбиться не хватило сил, сегодня он выжат как лимон.
– Тебе видней.
– Подожди, – подошел к нему папа, замялся.
– Ну, говори, говори, – поторапливал его Роман.
– Твоя мать не говорила, но, может, ты знаешь… О Еве они ничего ей не сказали?
– Мне она не говорила, расспрашивать ее я не буду. Пока.
Ушел. Ни сочувствия, ни жалости, ни помощи! Роман предоставил отцу решать, как быть. Его не волнует жизнь сестры?
– Я породил чудовище.
Вот такое печальное заключение.
Около одиннадцати утра на следующий день в дверь кабинета просунулась голова Тимофея:
– Мадама, у меня для тебя сюрприз величиной с дирижабль…
– Почему не держишь хвост Жало-сына? – неласково встретила его Кристина.
Тимофей чутко уловил: мадама не в духе, причина понятна, он уже раскусил ее. И не в деньгах дело, которые обещал папа Жало и которые они могут не получить, а попался случай, когда не знаешь, в какую сторону грести, что плохо отражается на общем настроении. Кристина женщина тщеславная, ей доказать хочется мужикам-скептикам, что не лыком шита, хочется держать в руках пальму первенства и размахивать ею. Зайдя в кабинет, Тимофей прикрыл дверь, чтоб посторонние уши не слышали, если Мокрицкая вздумает ныть, и расплылся в загадочной улыбке:
– Мадама, меня не пугай, я ж не папа Жало. Сынок никуда не денется, займусь им позже. Идем, что-то покажу – обалдеешь.
– Что именно покажешь?
– Какой же это будет сюрприз, если скажу?
Кристина сложила бумаги в стопку, выровняла ее, словно это сейчас наиважнейшее дело, подняла на него оливковые очи:
– Куда идти?
– К начальнику уголовного розыска.
– Ну, идем, – сделала одолжение она.
По пути Тимофей поглядывал на нее – хмурую, строгую, собранную. Мадама хочет в дамки, а так не всегда получается, но у него действительно был сюрприз, после которого у нее поднимется настроение. Открыв дверь, не постучавшись, он спросил:
– Славка, ты один? Это мы.
Войдя в кабинет, Кристина покосилась на Тимофея, мол, где сюрприз?
– На столе. – Он научился понимать ее без слов.
Кристина подошла к столу, там лежало несколько фотографий красивой молодой женщины. Не поняв, в чем фишка, она оглянулась на Тимофея.
– Ах, да! – хлопнул он себя ладонью по лбу. – Ты ж не видела ее, я ездил к ней с Зурабом. Это Альбина, подруга Евы и фаворитка Романа. Фотки нашли в квартире убитого, а его самого вчера обнаружили на Павловском спуске две женщины.
Вот теперь у Кристины глазки на лобик полезли, она взяла в руки фотографии, слушая Славика:
– Парня зовут Марат, ударили тупым предметом по голове и раскроили череп. Но что интересно, убили не в том месте, где его нашли…
– Не в том месте? – заострила внимание Кристина. – То есть его перевезли на спуск?
– Угу, – подтвердил Славик. – Очень аккуратно уложили, практически нет следов ног, а тропинка, где он лежал, сыровата. Его привезли на спуск, с трупом прошли участок, где трава растет, а как закончилась трава и расширилась тропинка, парня кинули. Если б в том месте и произошло убийство, то как минимум должны остаться отпечатки ног убитого и хотя бы одного человека, который нанес ему удар по голове. А на тропинке только следы двух женщин, которые бежали на работу и случайно наткнулись на труп.
– Как вы установили личность убитого?
– Водительские права лежали в портмоне, а портмоне в нагрудном кармане куртки.
– Но портмоне грабители забрали бы… Деньги там были?
– Денег не было, одна мелочь, но это ничего не значит, может, он без наличности ходил. А телефон, кстати, очень дорогой, права, ключи от машины и квартиры, и… вот, посмотри, что у него еще лежало в заднем кармане джинсов. – Слава дал ей две фотографии молодого человека – анфас и профиль. – Какого черта он носил с собой фотографии мужика, а не бабы – понятия не имеем.
– Гей, наверное, – предположил ориентацию убитого Тимофей.