Пышноус раздраженно взмахнул хвостом и скрылся в папоротниках.
Из воинской палатки выскочила взъерошенная Белогривка.
— Пестролапая вот-вот окотится? — спросила она.
Проследив за взглядом Синегривки, она увидела роющегося в куче Гусохвоста.
— Нечего сказать, хорош целитель! Как он может думать о еде в такое время?
— Может быть, он ищет знаки, — нахмурился Лоскут.
— Знаки подождут! — отмахнулась Снеголапка и насторожила уши, услышав громкий стон, донесшийся из детской. — Кажется, Пестролапой нужна помощь!
Синегривка с надеждой посмотрела на Острозвезда, ожидая, что тот сейчас встряхнет Гусохвоста и пошлет его выполнять свои обязанности. Но Острозвезд лишь рассеянно смотрел на целителя, который как ни в чем не бывало продолжал перебирать куски добычи, выискивая самый вкусный. Наконец из папоротников выскочил Пышноус с зажатым в пасти свертком. Не оглядываясь, ученик целителя со всех лап помчался в детскую.
«Слава Звездному племени, хоть у кого-то сохранилась голова на плечах!»
— Давненько у нас не было котят! — вздохнула Зяблица.
Камнехвост взял воробья, которого Гусохвост отшвырнул в сторону, и отнес его в тень под скалой.
— Пока можно и поесть, — сказал он Зяблице. — Это дело неспешное.
Синегривка нервно расхаживала взад-вперед до тех пор, пока Грозовые коты не начали возвращаться в лагерь с охоты и патрулирования. Все собрались на поляне, нервно поглядывая в сторону детской. Время шло, а Пышноус все еще не появлялся.
— Пошел бы ты к ней, — ворчливо сказала Зяблица Острозвезду, сидевшему возле крапивы.
— Что мне там делать? — спросил предводитель. — Я ведь не целитель!
Зяблица негромко прошептала что-то на ухо Камнехвосту и снова повернулась в сторону детской.
Вихрегон аккуратно собрал в кучу добычу, разбросанную Гусохвостом. Подобрав двух землероек, он отнес их на край поляны, где уже сидели Кривуля и Пятнистый.
— К ночи в Грозовом племени будет пополнение, — проурчал он.
Кривуля съежилась, услышав новый вопль из детской.
— Храни их, Звездное племя! — прошептала она.
Солнце уже начало опускаться за верхушки деревьев, когда в лагерь вернулись Рябинка и Златолапка.
Как потренировались? — спросила Синегривка.
— Рябинка говорит, что я отлично пройду испытания, — радостно ответила Златолапка. Потом она замерла и кивнула в сторону детской: — Что происходит?
— Пестролапая вот-вот окотится, — ответила Синегривка.
— Уже? — взмахнула хвостом Рябинка. В глазах ее мелькнула тревога. — Как долго это продолжается?
— Почти весь день.
— А Гусохвост там?
— Нет. С ней только Пышноус.
— А где Гусохвост? — рявкнула Рябинка.
— Когда мы возвращались, он сидел на вершине холма, — ответил Вихрегон, отрываясь от своей землеройки.
— Великое Звездное племя, что он там делает? — вскричала Рябинка. — Этот кот вообще собирается выполнять свои обязанности или нет?
— Когда мы проходили мимо, он пробормотал что-то насчет облаков, — сказал Вихрегон. — Кажется, он нас даже не заметил.
Ветки детской закачались, и Пышноус протиснулся наружу. Глаза его блестели от усталости, взмокшая шерсть прилипла к бокам. Синегривка со всех лап бросилась к нему.
— Ну как? Она в порядке?
Пышноус ничего не ответил.
— Мне нужен влажный мох и травы, — глухо сказал он. — Сбегай к Гусохвосту, пусть он даст тебе листья малины.
У Синегривки похолодело в животе. Ее напугал напряженный взгляд Пышноуса, и она побоялась сказать ему, что целитель бродит неизвестно где.
— Гусохвост… — нерешительно промямлила Синегривка. — Он сейчас не у себя.
— Так… — пробормотал Пышноус и уставился на нее, лихорадочно что-то обдумывая. — Эти листья выглядят вот так, — он быстро начертил когтем на песке изображение листа. — Тебе придется самой их отыскать. Я не могу оставить Пестролапую.
Собравшиеся на поляне коты беспокойно зашевелились. Теперь все поняли, что все идет не так, как следует. Синегривка в панике уставилась на нацарапанный на песке рисунок. Лист, как лист, с виду ничем не отличается от остальных!
— Он мягкий на ощупь, но с зубчатыми краями, — объяснил Пышноус. — Эти листья сложены в задней части пещеры, у стены. Возле кошачьей мяты, — добавил он. — Ты ведь помнишь кошачью мяту?
Синегривка с облегчением кивнула.
— Я отыщу! — пообещала она.
— Ая принесу мох! — крикнула подбежавшая Белогривка.
Вместе они бросились в палатку целителей. Пока Белогривка выуживала кусочки мха из лужицы на краю поляны, Синегривка пробралась в пещеру. Резкий запах лекарственных трав пробудил воспоминание о том, как они с сестрой в детстве залезли сюда и расшвыряли все запасы. Просто не верится, что они когда-то были такими мышеголовыми!
Горькая печаль сжала сердце Синегривки, когда она вспомнила разъяренную Лунницу и ее круглые от страха глаза.
«Слава Звездному племени, что мама успела вытащить нас из пещеры до того, как случилось что-нибудь непоправимое… Я не буду думать об этом сейчас», — приказала себе Синегривка.
Сначала она должна найти кошачью мяту. Принюхиваясь, Синегривка медленно пошла вдоль кучек трав, разложенных под стеной. В пещере было так темно, что она едва различала травы, однако обоняние заменяло Синегривке зрение.
Как и сказал Пышноус, кошачья мята лежала в задней части пещеры. Синегривка сразу узнала ее восхитительный запах. Вытянув лапу, она принялась ощупывать лежавшие рядом листья. Наконец, ее лапа наткнулась на нежный листок. Синегривка взяла его в зубы и провела языком по краям. Так и есть, зубчатые! Наверное, это то, что нужно. Набрав полную пасть, она выскочила из пещеры и помчалась в детскую.
Белогривка уже ждала ее на пороге.
— Он забрал мох внутрь, — сказала она.
Синегривка протиснулась сквозь колючие ветки и бросила листья к лапам Пышноуса.
— Они?
— То, что нужно, — кивнул целитель. — Молодец.
Синегривка увидела лежавшую на подстилке Пестролапую, и у нее оборвалось сердце. Пестролапую было почти не видно в груде мха и папоротников, глаза у нее были мутными от боли, а всклокоченная шерсть пропахла страхом.
Ветреница лапой приподняла голову дочери за подбородок.
— Выпей хоть глоточек, — попросила она, прижимая пропитанный водой кусок мха к самым губам Пестролапой. Та слизнула несколько капель, но вдруг мучительно закашлялась и повалилась на подстилку.
— Идут? — насторожила уши Ветреница.