– Только не говорите мне, что вы голубой! – ляпнула я.
– Кто – я? Голубой?! – Парень искренне ужаснулся. – Неужели похож?!
Он встревоженно оглядел свой нелепый наряд и снова взглянул на меня – с детским испугом, который выглядел так комично, что я расхохоталась.
– Вы похожи на офисную пчелку, по ошибке залетевшую в чужой улей! Но ваша мужественность вне подозрений, – заверила его я. – Я в этом разбираюсь.
– Верю, – уже без улыбки сказал он, все так же пристально глядя мне в глаза.
– Я Анна, – представилась я, не дождавшись соответствующего вопроса.
– Я Даниэль. Можно Дэн, – сказал он после такой долгой паузы, что я уже почти отчаялась дождаться ответа.
И тут в едва завязавшийся разговор вмешался Павел:
– Дорогая, твоя текила! А я…
Он увидел рядом со мной Дэна и перестал улыбаться.
– Ты встретила знакомого?
Я не успела ответить. Едва оживившаяся физиономия Дэна превратилась в безразличную маску, а его взгляд скользнул в сторону, потерявшись в беснующейся толпе.
– Э-э-э… Это мне? – Обескураженная, я едва нашлась что ответить и неизобретательно замаскировала свою растерянность, надолго припав к спиртному.
– Потанцуем еще? – Едва дождавшись, пока я покончу с текилой, Павел увлек меня на дансинг.
Но второй акт марлезонского балета у меня не задался. Спиной я чувствовала пристальный мужской взгляд и пару раз, обернувшись, видела напряженное лицо Дэна. Он тут же отводил глаза и демонстративно разглядывал других танцующих, но вскоре я вновь ощущала его внимание. Оно было как дуновение ветра, но не холодного сквозняка, а жаркого дыхания знойной пустыни. В дискотечном мареве передо мной манящими миражами замелькали картинки из былых турецких, египетских, эмиратских каникул: выложенные роскошной мозаикой бассейны с ароматизированной синей водой, горячие каменные плиты под искусственным звездным сводом и перистые тени широких пальмовых листьев на мягком ковре с разбросанными по нему подушками…
Желание круто развернуться и пойти туда, откуда отчетливо тянуло мускусом, амброй и томительным зноем, стало почти непреодолимым. Я остановилась.
– Может, уже пойдем? – Осмелевший Павел обнял меня за плечи.
Я оглянулась. Дэна у барной стойки уже не было, но табурет, на котором он сидел, еще никто не успел занять. Значит, Дэн ушел совсем недавно.
– Уходим! – кивнула я Павлу и первой пошла к выходу.
Два «Мохито», бокал бордо и порция текилы не прошли для меня бесследно. Меня слегка штормило, так что на крутых ступеньках Павел, идущий за мной, вынужден был меня страховать и поддерживать. Уверена, ему это доставило немалое удовольствие.
На середине лестницы я оглянулась, вновь ощутив уже знакомое жаркое прикосновение к своей спине.
Дэн переместился на дансинг и неумело, но старательно танцевал, копируя движения других танцоров. Поняв, что поспешила уйти, я ощутила разочарование и некоторую обиду. Но рядом был красивый, неглупый и живо увлеченный мной мужчина, сумевший переключить меня с бесплодных сожалений на волнующие ожидания.
Когда мы с Павлом, смеясь и обнимаясь, вломились в тесный холл «Ла Фонтен», балбес-портье на ресепшене вновь блистал своим отсутствием, так что мое моральное падение даже некому было засвидетельствовать.
10
Разбудил меня восхитительный аромат свежесваренного кофе.
– Ум-м-м-м! – Я повела носом и села в разворошенной постели.
Осторожный взгляд сначала направо, а потом налево зафиксировал впечатляющую картину живописного разгрома. По гостиничному номеру словно прошелся небольшой смерч: мое белье валялось на ковре, помятое платье косо зацепилось за спинку стула, один чулок свернулся на подзеркальном столике, а другой повис на торшере, трепеща, как флажок. Подушки с кровати перекочевали на пол, но тут на воображаемый смерч пенять было нечего, наверняка я сбросила их сама. В активном процессе подушки мне обычно здорово мешают.
– Так, значит, процесс был активный, – смущенно пробормотал мой внутренний голос.
По всей видимости, у него приключилась амнезия. Я же, напротив, минувшую ночь запомнила во множестве приятных подробностей, а потому торжествующе улыбнулась и блаженно зажмурилась.
– Боже, какая ты сейчас красивая и юная! – восхитился Павел.
Я открыла глаза и посмотрела на него с недоверием. Моя прическа в этот момент наверняка была крайне далека от совершенства. Еще дальше от него могли быть только космы Бабы-яги.
– Правда, правда, красивая! Жаль, что у меня при себе нет фотоаппарата, – засмеялся Павел.
Фотоаппарата у него в руках действительно не было, и это меня только порадовало. Зато у него был подносик с завтраком – и это просто восхитило.
– А вот кому свежие круассаны и горячий кофе! – провозгласил Павел голосом ярмарочного зазывалы и поставил поднос со снедью на прикроватную тумбочку рядом со мной.
При этом он наклонился, и связанные узлом рукава джемпера, который он не надел, а лишь набросил на плечи, качнувшись, коснулись моей руки. Я дернула за узел и быстро подвинулась, освобождая падающему Павлу место для приземления.
– А позавтракать ты разве не хочешь? – поспешно стаскивая с себя джинсы, поинтересовался он.
– Кажется, кофе еще слишком горячий, – пробормотала я, торопливо освобождая его от хомута шерстяного джемпера.
– Подождем, пока остынет, – легко согласился Павел, и я захихикала, оценив двусмысленность сказанного.
Продолжения беседа не получила, но последующее бессловесное общение проходило отнюдь не в тишине, так что мне, я считаю, удалось отомстить работягам, которые вчера нервирующе шумели в соседнем номере. На сей раз существенное неудобство должны были испытывать они.
– А кофе! – спохватился Павел минут через двадцать.
Я потрогала холодный картонный стаканчик и захохотала, как ведьма.
– Сейчас мы встанем, оденемся и пойдем завтракать в кондитерскую на другой стороне улицы, – решил Павел. – Если я пойду туда за кофе на вынос второй раз, они решат, что я местный мальчик на побегушках!
– И это больно ударит по твоему самолюбию? – Я зевнула, натянула на себя край убежавшего одеяла и свернулась под ним калачиком.
– Скорее по моим ногам, – признался Павел, крестом раскинувшись на подушках. – У меня мышцы болят, как после тренажерного зала!
– Кажется, твои ноги не особенно напрягались, – слабо удивилась я, с намеком акцентировав местоимение. – Да и обувь у тебя удобная, в самый раз для пробежки…
Тут я машинально посмотрела на пол – на замшевые мужские мокасины, уютно уткнувшиеся в сползшее одеяло, точно парочка гладкошерстных щенков.
И вдруг заметила нечто такое, от чего мне совершенно расхотелось спать!