Катков достал из ящика лист и показал ему портрет родной внучки, Игнат Ефимович исподлобья, мельком взглянул на него, отвернулся. Олег догадался спросить:
– Игнат Ефимович, она ваша родственница?
Еще один взгляд, но в сторону Олега – презрительный и уничтожающий. Катков закурил, думая, каким способом разговорить деда. Он знал эту упрямую, несгибаемую породу, закаленную ударными пятилетками и великими свершениями в прошлом, не признающую настоящее. Попробуй только повысить голос – и дед польет лозунгами, как партизан перед казнью, начнет воспитывать, упрекать и ничего не скажет. С ним надо обращаться, как с рюмкой водки, налитой под завязку, – нежно, но при всем при том не мешает дать понять, что старик очутился в тяжелом положении:
– Вы, Игнат Ефимович, вынуждаете нас задержать вас.
– За что? – вскинулся тот, но не испугался, а, указав на улики на столе, грозно протрубил: – Вот из-за этого?
– Да, – прискорбно вздохнул Катков.
– Бред кобылы на утренней зорьке, – хмыкнул дед. – Нет у вас права такого, чтоб арестовывать из-за такой муры. Мы законы знаем, ученые.
– Дело в том, что эта девушка подозревается в убийстве…
– Что?!!
Игнату Ефимовичу стало плохо. Не с сердцем, оно у него крепкое, а внутри душа ухнула к полу. Он подскочил, налил из графина полный стакан воды, выпил его, вернулся на место, приняв оборонительную позу – ладони поставил на колени, набычился. А заговорил так и вовсе агрессивно:
– Эту соплю подозреваешь в убийстве? Да кто ты такой есть?..
– Вы полегче, – вставил Олег.
– А ты вообще не в счет, не с тобой разговариваю! – отмахнулся от Олега Игнат Ефимович.
– Он, между прочим, тоже следователь, – поставил его в известность Катков, что не возымело никакого действия на деда.
– Следователь?! – разъярился Игнат Ефимович. – Так и следуйте закону, а не девчонку беззащитную в убийцы записывайте. Ишь, придумали! Знаем, как вы на порядочных людей вешаете уголовщину, знаем!
– А что вы так разволновались, если девушка вам не знакома? – закуривая, спокойно спросил Катков. – Или все же знаете ее?
– Девушку Зося зовут? – вставил Олег.
– Знаешь что? – неожиданно успокоился Игнат Ефимович и подался корпусом к Каткову, игнорируя вопрос следователя-молокососа. – Сажай меня в кутузку. Ничего я тебе не скажу.
– Должен предупредить, это место не для пожилых людей… – гнул пунктиром свою линию Катков.
– Слушай, ты в войну мальцом голодал? – («Начался экскурс в великое прошлое», – подумал Катков, сбрасывая пепел в пепельницу.) – Босиком по морозу от бомбежек убегал? Ты целинные земли поднимал? В зерно зарывался по горло, чтоб не подохнуть от холода? А чего тогда пугаешь? Мне шестьдесят девять, я такого навидался, что ничего уж не боюсь, кутузки вашей тем более. Сажай.
– Ну, то, что вы хорошо знаете девушку, я понял, – сказал Катков, неспешно выводя авторучкой на листе слова. Сажать деда он не собирался, а попугать – дело святое, причем ненавязчиво попугать, без видимых угроз. – Если подтвердится ее участие в преступлении, то вы, Игнат Ефимович, будете проходить как соучастник. Укрывательство подозреваемой – это соучастие в преступлении. Паспорт у вас с собой?
Игнат Ефимович достал паспорт, протянул его следователю, который принялся изучать страницы и записывать данные, говоря:
– Так и быть, из уважения к возрасту дам вам время подумать, вы должны понять серьезность положения. Но подписку о невыезде из города оформим.
– Летом я живу на даче, – поставил его в известность дед. – Это выезд за пределы города?
– Дачи входят в черту города, так что бегством считаться ваше проживание на даче не будет, только оставьте точный адрес. Телефоны имеются? Домашний, сотовый?
– У нас, как у людей, все имеется.
Катков взглянул на него с любопытством. Далеко не часто встретишь пожилого человека, у которого все имеется, обычно он слышал одни жалобы, мол, жить стало плохо пенсионерам.
– Напишите номера, – пододвинул к нему чистый лист Катков, положил авторучку. – Вы должны явиться по первому нашему… приглашению. Идите.
Старик ушел с явным недоумением, а Катков хихикнул, потирая руки:
– Видал? Есть в стариках стержень, есть. Но не у всех. Иной раз такие гнусные персонажи попадаются, век бы не встречал.
– Надо было под протокол… – высказался Олег.
– Вот этого не надо. Нам важен результат, а не протоколы. Ну, оштрафуют старика за мародерство у отделения милиции, мы только настроим его против себя. А результат близок. Дай команду оперативникам, чтоб выяснили состав семьи Игната Ефимовича… – Катков заглянул в запись, прочел фамилию: – Гуйвы. Поставим его телефоны на прослушку, последим за дачей. Давай, давай, шевелись.
Едва за Олегом захлопнулась дверь, Катков подплыл к шкафу, налил в рюмку водки, выпил. Ух и хороший денек выдался – деда сам всевышний послал. Подумал и выпил еще, после захлопнул шкаф.
Тем временем Игнат Ефимович забрался в машину и позвонил внучке, но она не взяла трубку.
– Мерзавкина дочь! – выругался он, берясь за руль. – Ну, я тебе задницу надеру! Попадись только! Куда ж ты вляпалась, а?
Вернулся Богдан, и не один. Привел старичка с выправкой белогвардейца, одетого в дорогой костюм, вместо галстука шейный платок, на безымянных пальцах по золотому перстню с камнями. При всем при том ему не хватало черного балахона и косы, получилась бы ходячая смерть – эдакая ожившая иллюстрация из книги, – до того он был худой. Поставив зонт-трость в угол, старик улыбнулся Дане:
– Андриан Викентьевич.
– Дана, – сказала она, пожав прохладную ладонь.
– П… п… проходите, – пригласил его Богдан.
– Ты доктора привел? – шепотом спросила Дана, заподозрив, что Богдан решил сдать ее в психбольницу и позвал врача поставить диагноз.
– Он ме… мед… Где сейф?
– Там, – недоуменно указала она.
Сейф возвышался на середине комнаты, вокруг него величественно ходил Андриан Викентьевич, потом вдруг обратился к Дане:
– Значит, вы, моя дорогая, забыли код?
– Д-д-да, – вымолвила Дана. Наверное, она заразилась заиканием от Богдана, но сообразила не задавать вопросов, чтобы не очутиться в неловком положении перед странным незнакомцем.
А он снял пиджак, небрежно кинул его на кресло и уж совсем неожиданно… лег на живот перед сейфом, подпер кулаками подбородок. Пролежал он так несколько минут, насвистывая и разглядывая сейф.
– Приготовьте-ка мне чашечку крепкого кофе, – попросил Андриан Викентьевич, расстегивая манжеты и закатывая рукава белой рубашки. – С одной ложечкой сахара.
Богдан подтолкнул Дану к кухне, она с готовностью подошла к плите, чиркнула спичкой, но он отстранил ее. Не доверяет варить кофе – и пожалуйста, Дана устроилась на стуле, от чувства вины она избавилась сразу же после инцидента с Лилей, осталось наладить прежние отношения, а лучший способ – сделать вид, будто ничего не произошло: