Комната большая и светлая, обставленная скромно. На диванчике с потертой обивкой небрежно брошены пальто, сюртук и шляпа с перчатками, рядом на полу валяется трость – вещи дорогие. Посередине стол, накрытый вышитой скатертью с кистями, вокруг стулья с круглыми спинками, у окон жардиньерки с цветами. Тумбочка у кровати, там же, на полу, чуть сдвинутый коврик. Женщины сидели у стола, полненькая плакала, утираясь платочком.
– Кто его нашел? – повернулся к ним Зыбин.
– Я-с, – поднялась моложавая женщина. – Убираться пришла, меня господин наняли, а дверь не заперта. Я вошла и увидала их. Трясла-трясла, а они никак... А как поняла, что они мертвые-с, закричала и...
– Ясненько, – сказал он. – А чья квартира-то?
– Ох, моя, – захныкала полненькая женщина, чуть постарше первой. Указав глазами на труп, рассказала: – Они-с квартиру сняли, а жить в ней не жили, правда, платили исправно кажную неделю.
– Давно ли он снял квартиру?
– Тому три месяца. Завтрева как раз.
– Так-таки никто не жил? Для чего ж квартиру он снял?
– То мне неведомо, – плаксиво протянула она.
– Имя с фамилией знаешь?
– Мое? – вскинула глупые глаза хозяйка квартиры.
– Его, – рявкнул Виссарион Фомич.
– А, ну да. Бубнов Иван Иваныч. Такой уважительный, такой вежливый, такой...
– Довольно, – поморщился он, опускаясь на стул. Зыбин оглядел комнату; по нему было видно, что он озадачен. Обратился к полицейским: – Улики имеются?
– Нет, ваше высокоблагородие. Чисто.
– Позвольте мне взглянуть на... – Последнее слово Марго проглотила, ибо Зыбин одарил ее зверским взглядом, но разрешил:
– Извольте, глядите.
Марго приблизилась к кровати...
– Я знаю этого господина, – сказал она. Зыбин повернулся к ней всем корпусом, поднял лохматые брови: мол, неужели? – Это не Бубнов. Его зовут Нифонт Устинович Долгополов. Он дворянин. У него есть дом, семья, прислуга, выезд, недавно купил поместье...
– И квартиру снял, – подытожил Виссарион Фомич. – Снял, а его убили. Не странно ли, ваше сиятельство?
– Действительно, странно, – пробормотала она, разглядывая труп. – Позвольте, а почему вы решили, что его убили? Следов насилия нет...
– А вы чуток рубашку на груди отодвиньте и поглядите. Там, где сердце...
Глаза его хитро прищурились, он явно мечтал посмотреть, какова будет реакция графиньки. Только не дождется он от нее потери сознания, летом она перевидала трупов – ему не снилось. Марго склонилась над Долгополовым, приподняла край рубашки... в районе сердца увидела малюсенькую ранку с запекшейся кровью. Она выпрямилась:
– Чем это его?
– Чем-то острым и тонким, – пробубнил Виссарион Фомич, недовольный ее крепостью. – Любезные, – снова обратился он к полицейским, – поспрашивайте соседей, авось, кто видал убийцу.
– Да тут спрашивать некого, – захлюпала носом хозяйка. – В первом этаже жильцов нет, никто с весны не снимает – дорого. А во втором жила модистка, да съехала с месяц тому назад.
– Ну, напротив опросите жильцов, – махнул он рукой.
Полицейские ушли, отпустил он и женщин, которые ему были ни к чему. Наступила тишина. Виссарион Фомич разглядывал комнату, постукивая пальцами по столу. Марго не решилась заговорить с ним.
– Ну-с, Маргарита Аристарховна, как вам наше дело? – ехидно спросил он. – Грязная работа, не так ли?
– Мне не представляется возможным отыскать убийцу, – сказала она и при том не лукавила. – Долгополов примерный господин, что заставило его снять квартиру, прийти сюда?
– Ух, и скандал предвижу... – покачал Зыбин головой, выпятив губу. – Кабы простого человека убили, было б проще, а с дворянским сословием одни расшаркивания предстоят. Вы знавали его?
– Очень мало. При встрече шляпу снимал. Долгополов малообщительный был, почитай, ни с кем не дружил... хотя...
– Ну, что вы там вспомнили? – нетерпеливо заерзал он.
– Кажется, друг у него есть... Баенздорф. Слыхали?
– Слыхал, однако незнаком.
Марго снова перевела взгляд на труп, осмотрела руки. Летом именно она заметила под рукой убитого пуговицу, как потом оказалось, оторванную от сюртука убийцы. Под руками Долгополова не было ничего. Марго подошла к Зыбину, села на стул и подперла кулаком подбородок:
– Давеча на бале жену его встретила, с ней мы изредка видимся. Отчего-то она была расстроена, хотя всячески это скрывала.
– Не сказала, чем расстроена?
– Нет. Виссарион Фомич, а не позволите ли мне переговорить с нею о муже? Она женщина, со мной будет откровеннее, надеюсь.
– Так ли уж будет? – недоверчиво сощурился он.
– А я постараюсь, – пообещала она, премило улыбаясь. Про себя же подумала: еще один дундук, не терпящий женщин по причине преклонного возраста.
– И что же вы, позвольте вас спросить, собираетесь узнать?
Марго закусила губу, чтоб скрыть усмешку: экзаменует! Ну, да-да, в его понимании женщины, все как одна – дуры. Она ответила уклончиво, а то сейчас что ему ни скажи, он все отвергнет:
– Что расскажет, тем и поделюсь с вами. Не сегодня. Сегодня бедняжке предстоит узнать о смерти мужа. А вот завтра навещу ее, как раз слухи разнесутся, у меня будет повод к ней приехать. Только, Виссарион Фомич, не навещайте ее раньше, чем я с ней поговорю.
«Не глупа», – признал про себя Виссарион Фомич. Тем не менее он не сомневался, что от визита ее сиятельства проку не будет. Но согласился только лишь потому, что знал высоких господ, знал, какие обиды последуют. Ростовцева – жена статского советника, который много выше чином Виссариона Фомича, оттого власти имел больше, черт бы побрал и его, и жену.
На следующий день, ближе к вечеру, Марго посетила Долгополову, которая никого не принимала, да графине Ростовцевой не так-то просто отказать. Марго приказала посторониться лакею, не успевшему рта раскрыть, в общем, повела себя, как настоящая разбойница. Ворвавшись в дом, она сбросила пальто-ротонду, второй лакей едва успел подхватить его, и вскользь полюбопытствовала у сновавшей прислуги, где барыня.
– В будуаре-с... – не закончила девица, одетая горничной.
Марго понеслась наверх, раскрыв двери, сразу же обезоружила Долгополову:
– Прасковья Ильинична, простите за мое вторжение, я не могла не приехать к вам в столь трудный для вас час.
Заплаканные глаза Долгополовой не желали никого видеть – Марго поняла это, она испытывала к ней жалость, но понимала: сейчас, когда она в растерянном состоянии, самое время осторожно расспросить ее о муже. Она подошла к ней, взяла за руки:
– Ничего не говорите, я все знаю. Мне только хочется сказать вам: что бы не произошло, рассчитывайте на мою поддержку. Я вас не подведу.