Она кусала губы, сдерживая слезы, но они все равно полились. И Ставрову, довольно жесткому человеку, стало жаль ее. Кто сказал, что жалость унижает? Ставрову тоже хотелось, чтоб кто-нибудь пожалел его, например Алиса. Но никогда в этом ей не признался бы. Стоя на тротуаре посреди улицы, он прижал Алису, целовал в ухо, висок и бормотал, бормотал искренне:
– Я негодяй, Алиса. Прости меня. Я нарочно устроил спектакль. У меня никого нет, кроме тебя. Ты простила?
– Да.
– Но почему? Почему ты мне все прощаешь?
Она пожала плечами, беззвучно плача. Так выяснил, что ей часто бывало больно и не так-то просто она принимала его свободолюбивый нрав. Однако после того случая в Ставрове произошел перелом. Если раньше со страхом воспринимал собственное закабаление, теперь находил отдохновение только у Алисы, летел к ней на всех парах. А она все так же начищала его туфли, стирала, готовила еду и светилась счастьем. Он, оказывается, способен дать счастье! Мысль согревала.
О письмах постепенно забывал и он, и Леха. Изредка, наткнувшись в ящике бюро на конверты, Ставров брал их в руки, но не разворачивал, с минуту держал и бросал назад. Что это было? На этот же вопрос Леха разводил руками:
– Идиотов на свете много.
Так проходили недели…
Тогда Ставров чувствовал одно: еще немного, и кровь разорвет вены. Между рук, покоившихся на поверхности черного стола, лежал конверт, слепил глаза белизной. А Марк не мог вскрыть, предчувствовал: там запечатано нечто страшное. Машинально переговаривался с секретаршей. Просили срочно передать, это очень важно. Кто? Неизвестно, оставил на проходной молодой человек в мотоциклетном шлеме, предупредил, что Ставров ждет это сообщение.
Марк с минуту таращился на конверт, забыв о секретарше. Она открыла пухлый ротик в блестящей помаде цвета сливы:
– Я могу идти?
– Да… Стой! Позови Леху.
Через три минуты в смежной с кабинетом приемной взвизгнула секретарша, а Леха появился с довольной и красной физиономией. Без слов понял, что за конверт белел на черном столе босса. Леха переменился в лице и взял конверт, вскрыл и положил перед шефом.
«АЛИСА В СТРАНЕ ЧУДЕС».
– Что-то с Алисой! Едем! – вскочил Марк в панике.
Дорогой не проронил ни слова, лишь нервно ерзал, когда Леха тормозил на перекрестках перед светофором. Торопясь, охранник бессовестно нарушал правила, однако сопутствовало везение – не остановили. У дома Ставров чуть ли не на ходу выпрыгнул из машины и побежал к парадному.
Алиса лежала на нижних ступеньках пролета между первым и вторым этажом с разбитой головой. Возле нее хлопотала женщина, вытиравшая полотенцем кровь. Завидев мужчин, бросившихся к неподвижной девушке, предупредила:
– Нельзя трогать. Возможно, у нее сотрясение. Она должна лежать неподвижно до приезда врачей. Без сознания она.
Ставров стал на колени, взял руку Алисы. Теплая, значит, жива. В это время Леха выяснял у женщины:
– Как это случилось?
– Откуда ж мне знать! Я из магазина возвращалась домой, вижу – лежит. Голова разбита. Я позвонила в «Скорую».
– Значит, вы не знаете, сколько она до вас лежала. А сколько времени прошло после вызова «Скорой»?
– Да тому уж минут тридцать. Ой, не трогайте ее! Нельзя!
Ставров, не слушая предостережения, поднял Алису.
– Марк, давай я понесу, – предложил Леха, протягивая руки.
– Беги заводи мотор, – приказал Ставров, спускаясь по ступенькам.
«Скорая» прикатила, едва вышли из подъезда. Алису уложили на носилки, втолкнули в машину и с сиреной повезли в больницу в сопровождении «Форда» Ставрова. Марк пытался сложить воедино Алису и конверты, впрочем, Леха тоже. Оба пока не делились версиями по поводу происшествия.
Результата ждали в больничном коридоре. Через часок объявилась хорошенькая медсестра, спросила, почему-то глядя на Леху:
– Кто из вас муж? Она пришла в себя, идемте со мной.
Леха судорожно замахал руками, мол, не я муж, затем указал пальцем на Ставрова, расплывшись в ехидной улыбке. Марк последовал за медсестрой, выслушивая, что должен принести: чашку, ложку, халат, ночную сорочку. В палате Алису нашел на кровати с перевязанной головой, прикрытую застиранной простыней в пятнах и подключенную к капельнице. У постели сидела врач с неприступно-важным видом, завидев Ставрова, с ходу начала:
– Нам с вами необходимо кое-что решить. У вашей жены…
– Я ему не жена, – слабо уточнила Алиса, у нее патологическая тяга к никому не нужной правде.
Врач пожала плечами, дескать, мне все равно, продолжила:
– Значит, так, у… девушки сотрясение мозга. Это не опасно, но необходимо отлежаться и пройти курс лечения. А вот когда она упала…
– Я не упала, – вновь сказала Алиса, – меня столкнули.
– Кто?! – изумился Ставров. – Кто мог тебя столкнуть?
– Не знаю. Женщина. Она ждала меня у дверей квартиры. Я поднялась на этаж, она вдруг налетела и столкнула вниз. Я хваталась за стены и перила… – Алиса замолчала, сглотнула слюну, ей было тяжело говорить.
– Помолчите, больная, – строго сказала врач, – вам нельзя перенапрягаться.
– Я попыталась встать, – не замолчала Алиса, – но она меня опередила и столкнула еще раз. Больше я ничего не помню.
– Проблема в другом, – напомнила о себе врач. – Дело в том, что у девушки угроза выкидыша. (У Ставрова вытянулось лицо. Он с любопытством уставился на врача, даже слегка подался корпусом вперед.) Поскольку ей придется принимать препараты, что может отрицательно сказаться на ребенке, мы советуем прервать беременность. Хотя в трехмесячный срок это делать нежелательно…
– У меня три месяца и две недели, – вставила Алиса.
– Тем более, – сухо сказала врач. – Но в исключительных слу… Что вы делаете?!
Алиса отлепила пластырь на руке и выдернула иглу капельницы, потом села, прикрываясь простыней, и сказала:
– Ухожу. Где мои вещи?
– Послушайте, – попыталась уложить строптивую пациентку врач, – вам нельзя ходить. Видите, становится плохо…
Алиса побледнела, приложила ладонь к лицу, однако нашла силы сказать:
– Я не буду прерывать. И препараты принимать не буду.
– Вы ведете себя возмутительно! – рассердилась врач и обратилась к Ставрову, стоявшему, словно истукан: – Сделайте что-нибудь.