– Я же только что сказал, – убийственно произнес Кир. – Но прежде хотел заручиться ее обещанием, что она не станет добиваться увольнения приближенных к Черкесову людей. В противном случае она бы от меня не получила ни одной консультации. Но признаюсь: я не собирался открыто ставить ей условия, просто хотел выяснить ее планы. Есть еще вопросы?
– Пока нет. Назар, отведи его в свою комнату и хорошо запри. Гриша, давай Савичева.
Юра Савичев держался более нервно. Он сел на стул, беспокойно оглядел троих мужчин и выпалил:
– Мне кто-нибудь объяснит, что происходит?
– Тебя за этим и пригласили, – миролюбиво ответил Андрей.
– Это называется «пригласили»? – дернулся тот. – Ну, знаете…
– Ответишь на мои вопросы, вернешься домой.
– Ну, спрашивайте, отвечу, – с готовностью произнес Юра.
– Кто тебе сказал, что Черкесов жив?
– Кто сказал? – Савичев на секунду задумался, как бы оценивая мужчин и одновременно решая, говорить правду или умолчать. Решил сознаться: – Алла.
– Когда и как она рассказала?
– Это было… не помню точно…
– А ты попытайся вспомнить.
– Приблизительно… десятого января… или девятого… Нет, точно не помню.
– Ладно, обойдемся пока без числа. Тогда вспомни, при каких обстоятельствах она рассказала, – настаивал Андрей. – Только у меня к тебе просьба: не юли, не лги, говори, как есть. Это в твоих интересах. Ложь имеет свойство вылезать наружу.
– Если это так важно… – Внезапно Савичев подался корпусом вперед, доверительно зашептал: – Только не говори Черкесову. Мы иногда с ней встречались… у меня. Однажды она не пришла, это было… восьмого! Поначалу я обиделся, не звонил. Но и на следующий день она не пришла и не поставила меня в известность, почему. Звонил ей домой, к телефону или не подходили, или Алла говорила, что ей некогда, и бросала трубку. Я не люблю, когда меня водят за нос, отыскал Аллу… Это было, кажется, девятого. Да, точно, девятого. Я пришел в ресторан, где она поет. Ну, мы поговорили… немножко повздорили. Я ревновал. Алла объяснила причину, почему ее не было, просила меня никому не говорить, а к Черкесову я ее не ревную. Вот… но я не говорил никому, что он жив.
– Признайся, не обрадовался, что Черкесов воскрес? – тоже доверительно и так же подавшись к нему корпусом, спросил Андрей.
– Почему? – недоуменно пожал плечами Савичев. – Мне как раз невыгодна его смерть. Я работаю под его началом, но при полной свободе действий. Черкесова легко убедить, что и как нужно делать, чтобы магазины процветали. Мне он не мешал, а вот с Ларисой возникли бы проблемы.
– И ты ее убил, чтобы проблем не было, – пошутил Андрей.
– Ты что, издеваешься? – вскипел Савичев. – Убил! С таким же успехом ты мог убить ее. К тому же при чем тут убил? Лариса ведь застрелилась. Так вот, после смерти Черкесова она, конечно, создала некоторое противостояние, но я убедил ее, что не враг ей. Хотя, скажу честно, мне было трудно это сделать.
– Признайся, ты и с ней… – не договорив, Андрей покрутил пальцами.
Савичев нахмурился, спрятал глаза и твердо ответил:
– Нет. Она тяготела к Киру. Вот у него спроси: спал он с ней или нет.
– Уведите, – откинулся на спинку стула Андрей и задумался. Когда Назар увел Савичева, а затем вернулся, он сказал: – А он врет, с женой Черкесова у него все-таки были амуры. Ладно. Гриша, чего стоишь?
– А что? – хлопнул недоуменно глазами тот. – Жду.
– Веди третьего, – попросил Андрей.
Волокуша просто рухнул на стул и едва не сложился пополам. Он был страшно подавлен, руки у него мелко дрожали, казалось, что его вот-вот хватит удар.
– Да не волнуйся ты так, – с долей жалости в интонации сказал Андрей.
– А вы бы на моем месте не волновались? – поднял на него потерянные глаза Волокуша. – Сначала чуть не убили, потом связали, привезли сюда…
– Ничего, мужик, бывает. Хуже бывает, уж поверь мне. Гриша, принеси ему выпить, а то и правда, вдруг после таких переживаний дуба даст.
Гриша принес половину стакана водки, подал Волокуше. Тот выпил медленно, не морщась, затем отдал стакан Грише.
– Полегчало? – с сочувствием спросил Андрей. Волокуша едва заметно кивнул головой. – Вот и ладно. У нас мало времени, поэтому давай сразу перейдем к вопросам.
– Да что, что вы от меня хотите? – вяло промямлил Волокуша.
– Кто тебе сказал, что Черкесов жив?
– Аллочка.
– А когда и где она сказала?
– Это было перед старым Новым годом. Мы собрались у Юры Савичева. Он холостяк, а нам с Киром… Я умоляю вас, не говорите жене…
– Да не скажем, не скажем, – заверил Андрей. – Ну и что дальше?
– Аллочка там и сказала… что Черкесов жив.
– Она всем рассказала, во всеуслышание? Или тебе одному?
– Мне одному. Она резала салат на кухне, была одна там. Я пришел, чтобы взять из холодильника выпивку и минеральную воду. Ну, Алла и рассказала…
– Значит, вечеринка у Савичева была двенадцатого января, и Алла тебе рассказала перед застольем, так?
– Ну, да. Да, это было двенадцатого… перед застольем.
– И как тебе новость?
– Не поверил, – ответил Волокуша. – Чудес не бывает.
– Как видишь, бывают, – вздохнул Андрей. Жалкий вид этого человека наводил тоску. – А с женой Черкесова ты встречался?
– Конечно. Постоянно. – Заметив, что на лице Андрея обозначилось нездоровое любопытство, он объяснил: – Она вмешивалась в творческий процесс телевидения…
– То есть Лариса работала с тобой? – уточнил Андрей.
– Нет, не работала – командовала. Из-за этого мы с Черкесовым…
– Ты говори, говори, не бойся, – поддержал его Андрей. – Я ж не следователь, мне без разницы, какие у вас отношения. Просто из-за Черкесова пострадал еще один человек и ребенок, я хочу знать, какова его вина в этой истории. Так что у вас там было?
– Ну, мы немного ссорились. Лариса… как бы это сказать… с тяжелым характером была. Человек, который считает, что все на свете знает и во всем разбирается… это монстр. Представьте, притащила подругу размером с кита и требовала посадить ее на новости! Куда ж такую тушу на телевидение? В объектив не влезала бы. А лет ей… чуть ли не бабушка! Я, естественно, Ларисе отказал и сказал Черкесову: если б у нас был канал ужасов, тогда – пожалуйста. Возник скандал… небольшой. Ну, мы с Черкесовым поспорили, он требовал удовлетворить пожелание жены. Васе на канал плевать, лишь бы жене пасть заткнуть. А у меня ведь люди работают, им нужно платить зарплату. А если я посажу уродину в кадр, кто будет смотреть нас, рекламу заказывать? Я ни в какую. Ну а потом все уладилось…