Любочка Алексеевна заковыляла к двери. За ней, тяжко и громко вздохнув, поплелась Машка Цеткин, в коридоре послышался ее грозный голос:
– Подслушивала! Вот контра! Мотька, я терпеливая, но мое терпение кончается.
– Мне нельзя по коридору ходить? – взвизгнула Матильда издалека, скорее всего из своей комнаты. – Ты узурпировала здесь все. Диктатор! Привыкла к коммунистическому режиму и в квартире установила режим! Я буду жаловаться!
Машка Цеткин в ответ тоже сыпала угрозы, но звук ее голоса заглушил сиплый хохот Долли:
– Ой, не могу. Нинка, тебе без них тоскливо будет.
– Мне с ними тоскливо, – буркнула Нина, спрыгивая с софы. – Достали. Везде носы суют – в кастрюли, в сковородки, в таз с замоченным бельем, в мою личную жизнь. Я им никто, а они везде лезут! Это невыносимо.
– Хватит ныть! – прикрикнула на нее Долли. – Между прочим, они тебя выручили. На кухне мне рассказали, как прятали Глеба. А ты неблагодарная… – и осеклась.
– Ну, добавь, добавь: свинья, – поставила руки в боки Нина. – Да, я неблагодарная свинья. Потому что со мной постоянно поступают по-свински.
– Ну, подруга, ты загнула. – И Долли тоже поставила руки на свои крутые бедра. – Один говнюк поступил с ней по-свински, а она теперь мажет всех одной краской. Выходит, я с тобой тоже поступаю по-свински? И Мишка?
– А Мишка тут при чем? – зло процедила Нина.
– И Пашка Кореец? Он залог заплатил! Сто тысяч! За тебя потребовали, как за особо опасную преступницу, сто тысяч, и Пашка заплатил.
– А мне нечем расплатиться с ним. Он скоро поставит меня на счетчик, твой золотой Паша Кореец. С одной стороны, меня посадят, с другой стороны…
– Нин, не хватало нам поссориться, – вдруг миролюбиво протянула басом Долли. – Кто тебе передачи носить будет в тюрьму?
– Отстань со своим прогнозом! – окончательно завелась Нина. – Передачи она собралась носить! Ну, уж нет! Я не собираюсь в тюрьму! Лучше умру.
– Такая ты мне больше нравишься, а то разнюнилась – смотреть противно. Умирать не стоит, а то твои бабули без тебя тоже преставятся. Нинка, у нас выход есть.
– Какой? – воздела руки к потолку Нина. Вспомнив про выход, которого нет, она уже готова была вернуться в прежнее состояние инертности. – И у кого «у нас»? Пока главный подозреваемый я, а не ты. Кстати, тебе следует держаться подальше от меня. – Твои проблемы это и мои проблемы, – заявила Долли с пафосом. – У меня свой интерес. Зачем мне взгромождать на себя твое кафе? Я бухгалтер, к тому же пишу романы, мне хватает забот. Поэтому слушай. Нам нужен паж Р.! Его бы найти.
– Как ты себе это представляешь? Мы будем стучаться в каждую квартиру и спрашивать: вы случайно не Р., который снял на камеру убийство в одном доме?
– Ну, что за ирония? – покривилась Долли. – Думаешь, ты одна умная? У меня вот здесь тоже кое-что есть, – и постучала пальцем по лбу.
– И что же «кое-что» тебе подсказало? – скептически спросила Нина.
– Вон, смотри, – кивнула Долли в сторону сумки с семейным архивом Глеба. – Посадим… например, Машку Цеткин за телик. Пусть смотрит и берет на учет мужчин с инициалами, которые обозначены в дневнике. Думаю, имена в семейном архиве есть. Работа не пыльная, не опасная, она справится. По инициалам мы вычислим тех, кого Валька шантажировала.
– Что это даст? – не придала значения Нина плану Дольки.
– Тебя не посадят в ближайшее время – разве этого мало? Машка Цеткин выдаст нам все варианты, то есть мужиков с инициалами. Потом мы отнесем это следователю Рыкову, пусть он соображает, кто есть кто. Так выиграем время. А сами попробуем определить, кто этот Р., им и займемся. Дальше. Оригинал дневника у Глеба…
– Но ведь Глеб убил… потому и смылся.
– Это еще неизвестно, – перебила Долли, подняв указательный палец вверх. – Но, моя дорогая, пока улики против тебя. Глеб найдет переводчика и скоро будет знать про пажа. Он станет его искать, вычислит, я думаю, быстрее нас, потому что знает свое окружение. Однако есть и второй человек – К. Выкрал Валькину писанину наверняка он, ведь Глеб той ночью был у тебя. Что получается? Этот К. уже в курсе, что есть некий паж Р. Кто-то из них, я имею в виду Глеба и К., постарается устранить свидетеля, то есть пажа. Нам надо их опередить и отдать парня Рыкову. Только в этом случае ты избежишь неба в клеточку и колючей проволоки.
– Ты уверена, что это будет просто?
– Нет, конечно. Но, дорогая, на кассетах проставлены числа: месяц и год. Начать надо с тех, которые записывались последние полгода. Есть путь еще короче, но он нам недоступен. Если б мы смогли вычислить Валькин тайник и забрать компроматы на всех, с кем она спала. Тогда отнесли бы их Рыкову, думаю, после этого он снял бы с тебя подозрения. Только представь: Валька могла записать оргии и с пажом. Понимаешь, к чему я веду?
– Что прокуратуре легче найти по фото пажа Р., чем нам. Кассеты… Но для этого надо пробраться в дом, – проговорила Нина, ее постепенно захватывала новая идея. – Без доказательств, что я ни при чем, не могу идти к Рыкову.
– Потому я и сказала: невозможно. Ключи-то от дома у Глеба, а он смылся. Ой, собирайся. Мишка обещал приехать за нами.
– Не стоит втягивать парня, – вздохнула Нина.
– Уже втянули, – «успокоила» Долли. – К тому же не следует пренебрегать людьми, которые жаждут тебе помочь. Помни: тюрьма!
– Отстань, я и так помню, – одеваясь, пробубнила Нина.
Существует правило: борись до конца, тогда повезет. Так говорят психологи, иногда они правы. Ну, почему, почему Нина должна отвечать за чье-то страшное преступление? Это несправедливо. Да, она использует все возможности, а пока «внутренний надлом» надо послать к черту. И больше никакого вранья. Хватит, завралась так, что не знает, как выпутаться. Реальная угроза сесть в тюрьму подталкивала к решительным действиям. Посему ее привлек последний в то же время невозможный вариант. Валентина действительно могла записать пажа Р. и себя. А паж Р. – это спасение Нины, значит:
– Долька, а если мне проникнуть в дом?
– Как ты его откроешь, чем? И потом, Нинка, сначала следует выяснить, где тайник, чтобы не действовать наобум.
– Первое, что сделает убийца, имея на руках дневник Валентины, станет искать тайник, – рассуждала Нина, вернувшись в обычное состояние одержимости, которая горы сметет с пути. – Дневник есть у Глеба и у неизвестного. Этот второй прочел его еще вчера… Как думаешь, он догадался, где Валентина спрятала кассеты?
– Вряд ли. Ты об этом думала, я об этом думала. И мы не определили. А почему, этот человек должен сразу догадаться?
– Будем надеяться, ты права. И Глеб… я не знаю, чего ждать от него. Долли, мне надо сегодня же проникнуть в дом! – закончила Нина категорично.
– Все, хватит воду толочь в ступе. Наводи марафет, а я сейчас.