— Да? А что же вы втирались в доверие к его мамочке?
— К его мамочке?
— У него ведь есть мамочка, и он ее обожает.
Лариса подпрыгнула на месте и внезапно стукнула себя ладонью по лбу:
— Мамочка! У всякого человека есть своя мамочка, которая ПОМНИТ ПРОШЛОЕ. Боже мой!..
— Ну что, что? — рассердился Уманский. Ему неожиданно показалось, что он ошибся в ней, и его разыграли, как мальчишку.
— Мальчику грозит опасность, — выдавила из себя Лариса. — Его обязательно убьют. Может быть, даже сегодня. Сейчас!
— Какому мальчику? — опешил Уманский.
— Артему, сыну Анжелики. Нам надо бежать в дом.
Уманский быстро посмотрел вниз, на Корабельникова.
— Господи, мой босс ничего не знает про ваши камни. Его нанял один человек, с женой которого Жидков крутил роман. Она сбежала от мужа и увезла из дому кое-что ценное. Боже, у меня нет времени объяснять! Если с мальчиком что-нибудь случится…
— А-а, черт с вами, идем. — Уманский схватил ее за руку. — Только не пытайтесь проявить чудеса храбрости.
И они побежали к дому. Сумку Уманский прижимал к себе, словно грудного ребенка. Вот лестница на второй этаж. Дверь в комнату Вани. А вот та самая, что им нужна.
— Я сам, — сказал Уманский и толкнул дверь. Она не подалась. Тогда он поднял ногу и со всего маху стукнул по замку каблуком. Дверь влетела внутрь, и глазам Ларисы, вбежавшей в комнату вслед за «дизайнером», открылась странная картина. На разобранной кровати сидел очень бледный Артем. А рядом стояла молодая брюнетка и держала за волосы неряшливую женщину с огненно-рыжими волосами. В другой руке у нее был нож, острие которого упиралось женщине в горло.
— Не двигаться! — крикнул Уманский, и пистолет снова оказался у него в руках.
— Спокойно, — ровным голосом сказала брюнетка. — Вы меня не знаете, но я в вашей команде.
— Вы агент Корабельникова! — мгновенно догадалась Лариса.
— А вы та, которая испортила все дело.
— Эта тетенька хотела меня убить! — дрожащим голосом сообщил Артем Ларисе.
— Какая тетенька? — уточнил Уманский.
— Та, которую я держу, — ответила вместо него брюнетка. — Понятия не имею, кто она такая, но…
— Я знаю, — отчеканила Лариса. — Могу вам ее представить: Анна Ружина.
— Кто? — воскликнул Уманский. — Анна? Господи, где вы ее взяли?!
— Я сама взялась! — воскликнула женщина. Голос у нее был хриплый, неприятный. — Я давно здесь. Слежу за всеми вами. Мерзкое отродье…
— Мишаня! — закричала Симона, вбежав в комнату. — Иди сюда! Скорее!
— Что, убийцу поймали? — крикнул тот, вбегая следом за ней.
— Нет, — громко возразила Лариса. — Мы поймали только половинку убийцы. Но второй половинке тоже не уйти от правосудия.. Мишаня, отойди от Симоны.
— Зачем? — удивился тот.
— Она не девушка твоей мечты. Она — дочь Анны Ружиной.
Симона растерялась лишь на секунду. Лицо ее полыхнуло злобой:
— Пронырливая стерва!
Мишаня посмотрел на нее изумленно и тут же попятился. Симона шагнула за ним.
— Стой спокойно, — приказал Уманский и погрозил ей пистолетом. — Стой, иначе буду стрелять.
В доме тем временем поднялся переполох. Все обитатели сгрудились в комнате, галдя и пытаясь выяснить друг у друга подробности происходящего. Корабельников с окровавленной годовой вошел в парадную дверь и поднялся по лестнице, ориентируясь на голоса. Маргарита при виде его, по традиции, начала визжать.
— Привет, шеф, — сказала брюнетка и чуть-чуть шевельнула ножом. — Рада, что вы целы. Мне пришлось оставить вас без прикрытия. Но — по уважительной причине.
— Видите, — обратился к Ларисе Уманский. — Я его стукнул совсем тихонько, он уже очухался.
Корабельников посмотрел на него с ненавистью. И тут в соседней комнате кто-то тонко и горестно заплакал.
— Господи! — воскликнула Лариса. — Там же Ваня. Бедный малыш! Надо его привести сюда.
— Нет, — рявкнула Капитолина. — Пока я его воспитательница…
— Ой, ну тебя к черту! — не выдержала Лариса. — Надо было давно тебя уволить.
— Разбежалась, — прошипела та, сделавшись похожей на рассерженную гусыню. — Руки коротки! Ты никто!
— Как это — никто? Жидков — Ванин опекун. А я — невеста Жидкова.
Она оттолкнула Капитолину, выскочила в коридор и дернула дверь соседней комнаты.
— Ванечка! — ласково позвала она. — Иди ко мне, малыш.
Зареванный Иван соскочил с кровати и протопал крошечными твердыми пятками по полу. Врезался в Ларису, прижался к ней и затих, обняв ее ручонками.
— Я не разрешаю детям иметь личные контакты! — прошелестела Капитолина, уже чувствуя бездну под ногами.
— Ты уволена.
— Не имеешь права! Только Антон Никифорович имеет право меня уволить! А он ни за что…
Капитолина не успела договорить, когда Лариса, передав ребенка Мишане, снова вылетела в коридор и распахнула дверь той комнаты, где сладким сном спал Жидков. Две минуты потребовалось на то, чтобы заставить его продрать глаза и принять вертикальное положение.
— Вот, — сказала она, обращаясь ко всем сразу, и вывела заспанного Жидкова на середину комнаты. — Законный опекун Вани. Прошу любить и жаловать.
— А что случилось-то? — спросил Жидков заплетающимся языком.
— Ты только что уволил Капитолину.
— Неужели? — несказанно удивился он, моргая, точно филин на свету.
— Антон Никифорович! — завопила гувернантка. — Она не имеет права!
— Скажи ей, что она уволена! — потребовала Лариса.
Уманский на секунду отвел глаза от неподвижно стоящей Симоны и взглянул на Жидкова.
— Капитолина, вы уволены, — без запинки повторил тот.
Уманский моргнул и снова сосредоточился на своей цели.
— Ура-а! — закричали дети в два горла.
Маргарита зарыдала.
— Боже мой, какой ужас! — приговаривала она. — Надо вызвать милицию. Или нет, лучше ЦРУ. Нет, лучше КГБ. Надо вызвать представителя силовых структур.
— Я уже здесь, — коротко сказал Уманский и, убрав пистолет, каким-то странным металлическим шнурком связал Симоне руки.
Она не сопротивлялась, только фыркала, как кошка. Уманский посадил ее на диван и принялся за рыжую женщину, в которой никто, конечно, не мог опознать Анну Ружину. Она молчала, злобно таращась на одетых кто во что людей. Ларисе казалось это странным. Ведь ее поймали на месте преступления! Она покушалась на жизнь ребенка! А ведет себя так спокойно, точно всего лишь украла чайную ложечку из ресторана.