А потом мы просто лежали, обнявшись, и смотрели друг на друга, и я рассказывала ему все, что накопилось у меня на душе за все те месяцы, которые прошли с тех пор, как я вернулась из пансиона. А он меня слушал… точно так же, как слушал в детстве. Он смеялся вместе со мной, когда я признавалась в шалостях, что мы проделывали в пансионе, он хмурился, когда я рассказывала ему о наших побегах на маскарады и о том, как мы тайком пробрались в бордель. И все было, как и раньше, с той лишь разницей, что он вдруг, совершенно неожиданно, прерывал меня, закидывал мои ноги себе на плечи и любил меня, или переворачивал на живот, и брал меня сзади, или просто доводил меня до изнеможения одними поцелуями и ласками.

Никогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой.

А поздно ночью, когда мы, уставшие после нашего безумного марафона, уснули, в покои Люциана ворвался обеспокоенный Князь.

Люциан, почуяв вторжение постороннего, мгновенно подскочил и накинул на меня покрывало.

— Люциан, — Князь бросился к своему Палачу. — Мири пропала. Из замка она не выходила. Ее нигде нет. Не мог бы ты…

— Я здесь, — сказала я, и, кутаясь в покрывало, вышла из-за спины Люциана.

Князь перевел взгляд с Люциана на меня, мгновенно оценив мой вид. Глаза его яростно блеснули, он раскрыл рот, чтобы что-то сказать, но я приспустила сзади с плеч покрывало и, придерживая его на груди, повернулась к Князю спиной.

— Посмотри на это, Князь, — тихо проговорила я. — Посмотри внимательно и скажи, что ты видишь?

Князь долго молчал. Потом громко выдохнул и со всей силы треснул кулаком по стене.

— Она пережила это, Палач? Как она смогла остаться в живых после того, что ты с ней сделал?

— Ты сам приказал ему это сделать, — опередила я Люциана. — Или ты забыл?

— Не забыл. Но я не приказывал выжигать на тебе, ставить у тебя на спине… О боги!

— Почему ты мне не рассказал правду о себе, Повелитель вампиров?

— Мири, — Люциан жестом собственника натянул обратно мне на плечи покрывало и повернул лицом к кровати. — Ложись, я скоро вернусь.

На мгновение меня снова охватил ужас. Теперь я — собственность Люциана, я сама так сказала, и он подтвердил, и он… господи, он же вправе сделать все что угодно, даже отдать меня Князю, вернуть меня ему, ведь я еще и жена Князя…

— Не отдавай меня ему, Лю, — шепотом попросила я и посмотрела в глаза Люциану. — Пожалуйста, умоляю. Только не отдавай!

Он нагнулся, коснулся быстрым поцелуем моих губ и тихонько подтолкнул к кровати.

— Я тебя никому не отдам, моя Золотая Девочка. Клянусь. Ты навечно моя.

И я ушла, оставив их говорить… обо мне. Я чувствовала себя предательницей, ведь я заметила боль в глазах Князя. Я разбила ему сердце, но я ничего не могла с собой поделать. Люциан был моим Богом, моей мечтой, моим пламенем, на который я всегда летела, словно мотылек. Я была готова бежать к нему сквозь любые преграды, была готова платить любую цену, чтобы быть с ним, а Князь… Князь был вправе думать, что я использовала его самым подлым образом, чтобы добиться того, о чем мечтала. Он был просто очередной преградой между мной и Палачом. Мне было жаль, я чувствовала стыд, но стоило мне только подумать о том, что, начиная с этой ночи, рядом со мной будет мой Принц, как я забыла обо всем и бросилась в пучину своей любви к Палачу…

Люциан вскоре вернулся ко мне. Он никогда не рассказывал, о чем они с Князем говорили, а я никогда не спрашивала.

Глава 14

После той ночи в замке ко мне стали относиться с прохладцей. Да, я стала Княгиней, на всех официальных приемах, которые давал Князь как правитель этой земли, я сидела по его правую руку. Он был неизменно вежлив и обходителен, но между нами исчезла былая теплота. В замке слуги тоже изменили свое отношение. Больше не было шуток, улыбок, они просто с должным уважением к хозяйке выполняли свои обязанности. Но мне не было до всего этого никакого дела. У меня был Люциан. Он был мне и солнцем, и луной. Моим другом, моим мужем, моим любовником, и как на меня смотрели остальные, меня не волновало. Да только никто не смел даже подумать обо мне плохо, даже упомянуть мое имя с осуждением, ведь у меня был не просто защитник, рядом со мной был сам Палач.

Только изредка, когда я случайно ловила на себе печальный взгляд Князя, сердце мое сжималось, и я шептала про себя: «Прости меня, прости, если сможешь».

Как-то раз я спросила Люциана, почему мы живем в Замке, на что он ответил, что все дело в Арке и в Договоре, который заключил с Князем отец самого Люциана, и пока Договор не будет расторгнут или пока Князь его не разорвет, мы останемся жить здесь.

Шли года, я взрослела, но не менялась. Постепенно жители замка, если не простили меня, то сменили гнев на милость. И даже сам Князь все чаще заходил к нам, чтобы поиграть в шахматы с Люцианом или посидеть с нами за ужином — сам-то он, будучи вампиром, не ел.

У Князя были женщины. Я за него радовалась. Сейчас я думаю, что, возможно, поначалу он хотел, чтобы я ревновала, но это было невозможно. Уж не знаю, почему Князь так меня любил или хотел, и все же он точно был ко мне привязан. Я выросла у него на глазах, повзрослела, даже была в него по-детски влюблена, но для меня существовал только один мужчина. Однако время лечит, и, хотя я все время была у него перед глазами, Князь был мужчиной и никогда не был монахом. Его всегда окружали женщины — и вампирши, и смертные, они бегали за ним, восхищались им, и он утешился в их объятиях.

А я бегала за Люцианом, как хвостик. Это было похоже на зависимость, но меня это не пугало. Мне было хорошо, когда он просто находился рядом со мной, мне нравилось касаться его, держать за руку. Я ужасно тосковала, когда он покидал замок по каким-то своим делам. Он возвращался, и я бежала к нему, раскинув руки, и бросалась ему на шею, обхватывая руками и ногами. Я смотрела на него с благоговением, любовалась им. Он кружил меня по комнате и смеялся. Я знала: этот смех предназначался только мне одной. Он никогда так не смеялся, когда находился в окружении обитателей замка, редко улыбался. Он был суров, взирал на мир с равнодушием и даже с налетом презрения, но со мной он был другим — открытым, светлым, счастливым.

Бывало, что мы с Люцианом ссорились. Я была юна, мне хотелось развлекаться. Я завела себе подруг среди соседских дочерей, и очень часто мы ездили на охоту в дремучие леса, окружавшие княжеский замок. Со мной на охоте ничего не могло случиться, но девушки были смертными, а я часто об этом забывала, проводила их такими местами, которые не были доступны обычным людям. Я тогда этого не понимала, но просыпались мои врожденные способности Проводника, и я, не задумываясь, стала все чаще и чаще ими пользоваться. Бывало, что девушки отправлялись на охоту одни, без меня, решив пройти той же самой дорогой, что вела их я, и вот однажды случилось несчастье — погибла моя подруга…

Люциан тогда был в отлучке, а вернувшись, выдал мне по первое число. Я долго не могла сидеть, а потом еще дольше дулась на своего строгого Принца. Но позже я пришла к нему и покаялась.