Надежда Петровна оказалась кряжистой женщиной, которая укладывала свои косы двумя бубликами по обеим сторонам головы и упорно напоминала Льву Валентиновичу одного знакомого диджея в наушниках. Сорокина была так потрясена появлением в своей квартирке писательницы и журналистов из Москвы, а также представителей администрации города, что мгновенно выложила все, что знала.
Да, действительно, она отправилась лечиться в то село, о котором они говорят, потому что слухи о целителях, поднимавших на ноги даже безнадежных людей, да еще бесплатно, дошли и до их района. Однако когда она все-таки собралась в путь и приехала на место, оказалось, что целители ушли бродить по свету, а остался вместо них один дед. Но именно он владел заветной книгой, которая помогала излечивать все болезни. Дед велел ей ждать и готовиться к таинству исцеления, и пока ждала, она познакомилась с еще одной страждущей — Алевтиной. Та приехала из самого Новосибирска, потому что страдала жуткими мигренями, с которыми врачи ничего не могли поделать.
Целитель жил в пещере, и они каждый день ходили к нему пешком от самой турбазы.
— Он с нами разговаривал, — призналась Надежда Петровна. — И как будто присматривался. Иногда руками водил вдоль тела. Тепло так становилось, щекотно. И вот раз подходим мы к пещере и слышим — возня какая-то, шум… Мы за камнями спрятались, где горка, выглядываем и видим: ведут Егора Спиридоновича…
— Это целителя так зовут?
— Да, целителя, — кивнула Сорокина. — Егор Спиридонович. Ведут его из пещеры… А скорее даже несут.
— Кто же?
— Мужики огромные, вот кто! Головы здоровые, как валуны, а волос на них совсем нету. А из-под рубахи у одного пистолет торчит черный. Давай, говорят, дед, шевелись, поедем за твоей волшебной книжкой. Видно, он им сказал, что книжку свою лечебную где-то в другом месте хранит. А мы-то с Алевтиной точно знали, что он ее в пещере прячет. Решили найти и схоронить до тех пор, пока его те бандиты не выпустят. Или он сам не освободится. Святой же человек — наверняка ему бог поможет.
Пока совещались, видим — выходит из пещеры девка — да с этой самой книжкой. Еле несет! И поволокла ее куда-то. Мы решили: наверняка из этих, из туристов. Мы — за ней. Стали реликвию отнимать, а она не отдает! Вот и вышел у нас грех — книжка-то порвалась. Один кусок у той девки в руках так и остался. Она сильнее была и крепче — убегла от нас, только лопатки сверкали.
Но мы тоже кое-что отвоевали. Много страниц! Больше, чем у нее, с обложкой. И стали мы думать, что нам с ними делать.
— Почему же вы в милицию не обратились? — сердито спросила Марина, полагавшая, что, если бы бандитов сразу взяли за жабры, Таня осталась бы в целости и сохранности.
— Да ведь милиция Егора Спиридоновича гоняла! Почему, вы думаете, он в пещере сидел? А потом испугались мы. Бандиты в пещеру за книжкой вернулись — наверное, Егор Спиридонович им сказал, что там она, расставаться не хотел. А книжки нет! Тут они забегали по поселку, по турбазе! И девку эту в конце концов обнаружили. Она, оказывается, сосульки в пещерах фотографировала. Обнаружили да с собой и забрали — в машину посадили, мы сами видели.
Инна с Мариной слушали ее, раскрыв рот. Представители администрации ждали в машине, объевшийся в ресторане Лев Валентинович дремал на диване, и маленькие пузырьки слюны клокотали на его нижней губе.
Под конец Надежда Петровна сразила обеих женщин страшной новостью. Оказывается, они с Алевтиной долго спорили, где спрятать ту часть книги, которая оказалась у них на руках. Обе считали, что оставлять у себя ее опасно, потому что бандиты могут их тоже вычислить — ведь поймали же девку с турбазы!
По их разумению, книгу можно было отдать на хранение такому человеку, к которому бандиты по определению не подберутся. Кому-нибудь важному, знаменитому и очень порядочному. Тут у них вышел спор, кому же конкретно. Надежда Петровна, видевшая в Барнауле афиши, где говорилось о скором приезде знаменитой писательницы Юниной, настаивала на ее кандидатуре. А глупая Алевтина считала, что писательница — это не тот уровень, и требовала послать книгу сразу в Москву, в Госдуму, какому-нибудь депутату. Это уж будет верняк так верняк!
— Она не уступала, и тогда я предложила: раз уж мы эту книгу все равно случайно разорвали.., разделить нашу часть еще на две. Одну я писательнице отнесу, то есть вам, — она кивнула Инне. — А вторую Алевтина отправит в Госдуму. А чтоб быстрей вышло, сама ее в Москву отвезет. У нее в столице родственники, они давно ее звали. Денег на билет обещали дать, встретить-проводить и все такое… В Думу Алевтину, конечно, не пустят, поэтому она по почте… Там, в Москве, почтальонам, как у нас тут, не надо по бездорожью пробираться!
У Марины был такой вид, словно ее изо всех сил ударили под дых и весь воздух из легких улетучился. Она открывала и закрывала рот, пытаясь сформулировать вопрос, но без воздуха это никак не получалось.
— То есть у меня только третья часть книги? — уточнила вместо нее Юнина, не терявшая самообладания в сложных ситуациях. — Одна — у той девушки с турбазы, а вторая — в Думе?
Тут Марина наконец взяла себя в руки и, упав грудью на стол, чтобы оказаться поближе к источнику информации, с жадным интересом спросила:
— А какому конкретно депутату ваша Алевтина решила отправить книжку?
— Как какому? — Надежда Петровна удивилась такому наивному вопросу москвички. — Рудольфу Судейскому, конечно!
Бандиты позвонили, когда Лев Валентинович, разместившийся в их общем номере на диванчике, уже сладко спал, положив ладонь под пухлую щеку. Марине страшно хотелось погладить его по голове. Может, это в ней просыпаются материнские чувства? Действительно, права тетя Ира — пора уже подумать о семье, о детях… Впрочем, если бы у нее сейчас были дети, как бы она помогла Тане? И вообще — как бы она работала? За детьми нужно как-то следить, а у нее на это совершенно нет времени.
Когда ее мобильный телефон зачирикал в сумочке, кровь бросилась Марине в лицо.
— Привет, цыпуля! — сказал знакомый писклявый голос, такой же неприятный, как звяканье хирургических инструментов. — Что скажешь? Нашла книгу?
— Я знаю, где остальные две части! — выпалили Марина. — Вы этого от меня хотели?
— Че? — протянул тот. — Какие две части, а? Чего ты мне паришь?
— Книжку разделили на две части, здесь, на месте. И разослали по двум адресам. — В ответ послышалась нецензурная брань. — Одну я сама достану, как только вернусь. Вам даже ничего делать не надо, потому что я уже договорилась. Мне ее прямо в руки отдадут.
— Это кто же такой тебе ее отдаст?
Марина не хотела говорить про Логунова, но бандит припер ее к стенке, и долго она не продержалась.
— Ладно. Это пресс-секретарь писательницы Инны Юниной. Его фамилия Логунов. И я вам совершенно точно говорю, что мне он рукопись отдаст по первому требованию. Так что можете.., это.., не париться.