– Что ты хотела мне рассказать? – Славка сел рядом так, чтобы соприкасаться с ней плечом и коленом.
– Алина была любовницей Гошина. Она была беременна, а он не захотел признать её ребёнка. Поэтому… она утопилась. – Лидия глубоко затянулась, и на глазах у неё появились слёзы. – Я подслушала ночью их разговор.
Славка длинно, не по-женски присвистнул.
– Сериал, – сказал он. – И, кажется, ещё только первая серия.
Лидия вдруг отбросила сигарету и зарыдала.
– Это он убил её, Гошин! Алина утопилась из-за него! Я могла остановить её, но не решилась!
– Подожди, – обнял её Славка. – Быть не может, чтобы Алина утопилась.
– Почему? – Лидия перестала рыдать и уставилась тёмными глазами на Орлика. – Почему она не могла утопиться?
– Помнишь, ты рассказывала, что Сметанина дико боится воды и не умеет плавать?
– У тебя феноменальная память. Я не помню, что я рассказывала, но раз ты говоришь, значит, так и есть…
– Так вот, если человек боится воды, он никогда не утопится! – выпалил Славка. – Я однажды на зло бабе Зое хотела повеситься в интернате, но не смогла, потому что боюсь высоты. Баба Зоя хохотала до колик, когда меня с табуретки вшестером снимали.
– Прости, где ты хотела повеситься? – удивилась Лидия.
Называть себя в женском роде Славка уже привык, а вот корректировать биографию пока не научился.
– Э… есть такой пансион… э… для благородных типа девиц. У нас его в шутку интернатом называли, – покраснел он.
– И что там делала баба Зоя?
– Она поварихой была.
– Странно. Ты хочешь сказать…
– Я хочу сказать, что баба Зоя воровала в столовой сахар и сухофрукты, а сваливала всё на меня.
– Да плевать мне на твою бабу Зою! Ты хочешь сказать, что Алину убили?!
– Утопили, – уточнил Славка.
– Дядя Гоша?!! – схватилась за голову Лидия.
– А почему бы и нет? – пожал плечами Славка. – Этот твой дядя Гоша препротивнейший тип! Если он мог бросить беременную любовницу, то уж макнуть её в пруд и подержать под водой пару минут для него – проще простого.
– Но он ушёл в дом, когда Алина пошла к пруду, я видела!
– Сначала ушёл, а потом вернулся! И пока ты бегала от Горазона, сделал своё чёрное дело.
– Нет! – твёрдо сказала Лидия. – Не ве-рю! Это самоубийство.
– Ну и не верь. А, по-моему, Гошин избавился от навязчивой любовницы.
– Неужели ты не видела, Женька, какой ужас стоял у дяди Гоши в глазах, когда он увидел, что Алина мертва?!
– Мужики все козлы, – неожиданно для себя выдал Славка женский постулат.
Лидия откинулась на спинку скамейки и подняла глаза к увитому плющом потолку.
– Иногда я жалею, что не лесбиянка, – вдруг сказала она. – Ну почему только женщины бывают добрыми, искренними и любящими?! Почему только женщинам можно доверять?!
– Не знаю, – потупился Славка, понимая, что далеко зашёл в своих проявлениях женственности.
– Вот взять хотя бы Алину, – продолжила Лидия, не отрывая взгляд от зелёного потолка, и словно считывая оттуда волнующие её мысли. – Ну, да, она была не подарок. Немного завистливая, немного высокомерная, немного взбалмошная и непоследовательная, как все талантливые творческие люди. Но ведь она любила! Она всем сердцем любила дядю Гошу и хотела от него ребёнка! А значит, несмотря на все свои недостатки она – героиня, и всё потому что она женщина! А Вахрамеев?!
– Кто это – Вахрамеев? – напрягся Славка.
– Козёл чистой воды, – нахмурилась Лидия. – Мы любили друг друга целых четыре месяца, а он… Он не имел права на руках переносить через лужу дуру Баранову у меня на глазах! – закричала Лидия, топнув ногой и перестав, наконец, изучать хитросплетения плюща над головой.
– Не имел, – согласился Славка, ликуя в душе, что Вахрамееву подвернулась хромая Баранова.
– Я им подножку поставила. Они так навернулись, что обоим понадобилась экстренная медицинская помощь. Теперь они лежат в первой городской хирургии, и Вахрамеев не отвечает на мои звонки! А разве я виновата?! Я «Скорую» вызвала, извинилась… а он… А она!.. Они лежат в соседних палатах, и Вахрамеев не берёт трубку! – Лидия хотела, очевидно, заплакать, но передумала, пальцами промакнула ресницы и с сожалением посмотрела на выброшенный окурок.
– У тебя есть сигареты? – рассеянно спросила она у Славки.
– Не курю.
– Чёрт… как тебе это удаётся?
– Не хочу зависеть от сигарет. Это неудобно и унизительно.
– Как здорово! – восхитилась Лидия. – Какая простая и красивая мотивация! Почему мне никогда это не приходило в голову?!
– Потому что твоя голова слишком красивая для того, чтобы в неё что-нибудь приходило, – ляпнул Славка сомнительный мужской комплимент.
– Правда? Ты так считаешь? – не обиделась Федина. – Ты думаешь, Вахрамеев мне позвонит?!
– Я думаю, хирургия ему не поможет, – буркнул Славка, и, уходя со скользкой темы, добавил: – Как ты считаешь, мы должны кому-нибудь сообщить, что Георгий Гошин – убийца?
– Тсс! – прижала Лидия палец к губам. – Ты слышишь?
– Павлины кричат.
– Нет, кто-то дышит и пытается зайти к нам через плющ!
Стена плюща действительно шевелилась, и из-за неё отчётливо слышалось чьё-то сопение.
Славка рывком разорвал плотные плети. В образовавшейся дыре он увидел помятую, красную физиономию Рады Родимцевой.
– А-а, вот вы где! – отчего-то обрадовалась Рада, просунув лицо в зелёную амбразуру.
– Вы пьяны? – принюхался Славка.
– Я? Нет, просто в шоке.
– Ваш шок здорово пахнет водкой.
– Не водкой, а валерьянкой. Я умру, если выпью, вы же знаете. – Родимцева начала валиться в беседку, и Славке пришлось подпереть её плечом.
– Вы подслушивали? – разозлился он.
– Что вы! – покраснела Родимцева. – Я… мне… поручено вам сказать, что Георгий Георгиевич ждёт всех в гостиной, чтобы сообщить сообщение, вернее… заявить заявление…
– Пойдём! – позвала Славку Лидия. – Интересно, что он ещё придумал.
Они вышли из беседки, оставив Родимцеву валиться сквозь шаткую преграду плюща.
– Это не он! – внезапно закричала она.
– Что? – обернулся Славка.
– Это не Георгий утопил Алину… Простите, я случайно услышала ваш разговор. – Рада всё же упала, выставив на обозрение тощий зад в широкой фиолетовой юбке.
– А кто? – насмешливо уточнила у зада Лидия Федина.
– Не знаю, но это не он! У Георгия Георгиевича есть неоспоримое алиби. Примерно в то время, когда утонула Алина, Гошин раскодировал меня. Клянусь, это заняло много времени. Он физически не мог успеть совершить злодейство! Гошин хороший хирург. Он сделал мне надрез, достал капсулу, наложил шов и напоил коньяком, сказав, что выпить немного спиртного всегда полезно для сердечно-сосудистой и нервной системы. Извините, вы не могли бы подать мне руку? Ну, или хотя бы подтолкните меня вперёд…