– Ты… тоже беременная?.. – Говорухин сошёл с лица, смертельно побледнел и схватился за сердце. – Нет, этого не может быть, это слишком… Я знаю точно, что этого не может быть! – завизжал он. – Не могут быть все бабы в городе быть беременны от меня одного!!
– Немедленно звони в загс, подключай все свои связи и деньги, чтобы нас завтра же расписали.
– Я… не могу… – Говорухин рухнул в кресло и, откинув голову на спинку, закрыл глаза. – И потом, какой загс… ночью?!
– Звони! – закричала Котова, тряхнув рыжей гривой. Севка поразился, как эта злющая стерва могла казаться ему идеалом женственности и красоты. – Звони! У тебя везде есть знакомые, которые ради тебя проснутся ночью и выполнят самые невероятные просьбы! Звони! Или я… я… – Вероника схватила с каминной полки баллончик с жидкостью для розжига камина. – Или я сожгу себя у тебя на глазах.
Говорухин медленно достал из кармана мобильный.
– Скажи, ты… правда беременна? – прошептал он.
– Да! – Котова поставила баллончик на полку, подскочила к Александру Петровичу, уселась ему на колени и несколько раз поцеловала в висок. – Да, дорогой, да, да, да, я беременна. Это выяснилось только сегодня, так что звони! – Она слишком быстро и слишком небрежно это сказала, чтобы слова её оказались правдой. Говорухин это понял, поэтому захохотал.
– Ужас, – покачал он головой. – А я-то, дурак, собрался делать явку с повинной! А, знаешь, почему?
– Почему, дорогой? – заглянула ему в глаза Вероника, настроение которой менялось как погода, подверженная циклоническим вихрям – то бурное ненастье, то яркое, безмятежное солнце. – В твоей явке с повинной есть какой-то экономический смысл? Убийца твоей жены пообещал заплатить тебе бешеные деньги, если ты возьмёшь вину на себя и отсидишь за него? – Она поболтала ногами и поцеловала Говорухина в нос. – Или ты действительно зарубил жену и теперь тебя мучают угрызения совести?
Говорухин столкнул Веронику с колен и решительно встал.
– Да, – с каменным лицом сказал он. – Меня мучают угрызения совести. И поэтому я пойду делать явку с повинной.
– Сначала мы с тобой распишемся, а потом ты пойдёшь куда хочешь. Я поселюсь в этом доме, рожу тебе сына и… подожду тебя года три, если уж тебе так хочется посидеть в тюрьме. Тебя выпустят условно-досрочно, и мы заживём счастливо. Правильно, дорогой?!
– Правильно. – Усмехнувшись, Александр Петрович достал что-то из кармана, подошёл к Веронике и… судя по движению, надел ей на палец кольцо.
– Что это?! – Побледнев, Котова уставилась на руку. Севка увидел, как на её безымянном пальце голубым отсветом полыхнул топаз. – Что это?! – Вероника подняла глаза на Говорухина и впервые на её лице появились растерянность и испуг.
– Твоё кольцо. Во всяком случае, я видел у тебя точно такое же.
– Откуда оно у тебя? – Котова быстро сунула руку в карман узких джинсов. На её щеках вспыхнули алые пятна.
– Его нашёл частный детектив, которого я нанял, – устало и безучастно ответил Александр Петрович. – А где он его нашёл, я думаю, ты лучше меня знаешь.
Котова бросилась на него как пантера, вцепилась в горло с такой силой, что из-под ногтей брызнула кровь. Говорухин даже не думал сопротивляться, он только вытянул руку вперёд и упёрся кулаком в грудь Вероники. В движениях и выражении лица банкира была такая обречённость, что Севка едва сдержался, чтобы не броситься ему на помощь. Но он вовремя решил, что пока ещё рано.
– Что ты делала в квартире Ксении Сергеевны? – тяжело дыша, спросил Говорухин, когда Котова устала царапать его шею и отступила на шаг. На белые лацканы пиджака капала кровь.
– Это не моё кольцо! – Сорвав с руки перстень, Котова швырнула его в камин. Голубой топаз ударился о стекло, за которым бушевал огонь, и откатился в угол. – У меня было похожее, но… я его потеряла!
– Не ври. – Говорухин достал сигарету с золотым фильтром и прикурил, с трудом справившись дрожащими пальцами с зажигалкой. – Твой братец приходил в опечатанную квартиру, чтобы забрать улику, но ничего не нашёл. Не отпирайся. Я нанял частного детектива, и он всё раскопал.
– Это не моё кольцо, – процедила сквозь зубы Котова. – Мой брат никуда не ходил и ничего не искал. Немедленно звони тем, кто сможет нас расписать или…
– Или? – усмехнулся Александр Петрович, глядя, как пляшет в камине огонь. – Или что?!
– Или по законам нашей семьи тебя убьют мои родственники.
– Ты угрожаешь мне?! Ты?!! – Говорухин бросился к Веронике и схватил её за обшлага коротенькой кожаной курточки. – Да я в тюрьму вместо тебя собираюсь сесть!! Я хочу спасти тебя, потому что люблю, а ты угрожаешь мне, дрянь?!! – Он притянул её к себе и на ухо, проникновенно и доверительно, но довольно громко сказал: – Я никогда не женюсь на тебе, слышишь? Никогда! Будь ты даже трижды беременна. Достаточно будет того, что я за тебя отсижу. И пусть твои родственники молятся за моё здоровье! Впрочем, я и за себя отсижу, ведь по сути, это я убил Жанну. Я убил свою жену и своего неродившегося ребёнка…
Пока он говорил эту сбивчивую, пылкую речь, Вероника смотрела ему в глаза, но рука её медленно тянулась к стоящей на столе бронзовой статуэтке средневекового рыцаря. Весила статуэтка наверняка немало, но главное – рыцарь держал в руке острое копьё, проткнуть которым человеческую плоть ничего не стоило.
Словно завороженный, Севка смотрел как длинные пальцы Котовой коснулись бронзовых ног в доспехах, как притянули к себе убийственную тяжесть безделушки, как сжались поперёк туловища, и как в быстром замахе взметнулась рука Вероники, направляя рыцарское копьё в лоб Говорухину…
У Фокина не было времени открыть балконную дверь. Он вышиб собою стекло и старым армейским способом – стремительным перекатом, – ринулся Веронике под ноги, схватил её за каблуки и дёрнул на себя изо всех сил, спасая идиота-банкира от смертельного, сокрушительного удара по голове.
Котова рухнула как подкошенная, рыцарь выпал у неё из руки и тяжело покатился в угол. Взвизгнув, Вероника начала отчаянно лягаться, касаться и даже плеваться. У Севки появилась отличная возможность потискать её, и он с удовольствием потискал, с удивлением отметив, что на ощупь эта фурия довольно костлява.
Говорухин тупо смотрел на эту возню, не пытаясь ничего предпринять.
Удовлетворив своё мужское любопытство, Фокин наконец заломил Веронике руки и сел на неё верхом.
– Принесите верёвку, пожалуйста, – вежливо попросил он Александра Петровича.
– Я же приказал тебе не лезть в это дело, – безжизненно отозвался банкир, не сдвинувшись с места. – Я тебе даже заплатил за то, чтобы ты больше не совал свой нос в… – Он не успел договорить.
Со стороны приоткрытой двери гостиной громыхнул выстрел. Разодрав рукав Севкиной куртки, пуля впилась в стену, оставив в шёлковой обивке чёрную дыру. Фокин распластался на Котовой, стараясь вжаться в неё как можно сильнее, чтобы не осталось выпуклых частей его тела, которые могла бы зацепить вторая пуля.