Что действительно смущало де Гроот, так это нежелание Штаба провести перед атакой рекогносцировку в Текиле.
Карьера Агнессы де Гроот пришлась на то время, когда флот Мантикорского Альянса подвергал казалось бесконечной – за исключением редких передышек вроде операции «Икар», – трёпке флот её родины, и в донесения аналитиков, твердивших о масштабном разложении военной машины манти, ей… верилось с трудом. Она была уверена, что шпионы переоценивают степень деградации мантикорцев. И в то, что манти имели глупость сократить свой пикет на Текиле до размеров, указанных в повторяющихся рапортах разведки, поверить никак не могла.
Разумеется, она понимала, что разведчики не высасывают информацию из пальца, но знала также, что их сообщения основываются исключительно на сенсорных логах проходивших через систему торговых судов. Любому военному флоту, да еще обладающему столь совершенной системой маскировки, как Королевский, нетрудно укрыть от гражданских сенсоров хоть целую боевую армаду. Де Гроот втайне опасалась именно этого. Кажется, она ошибалась.
В настоящий момент разведывательные зонды опережали её эскорт на двенадцать миллионов километров – свыше сорока световых секунд – а вторая волна прикрывала фланги и тыл. Хотя Агнесса всегда признавала превосходство мантикорцев в области средств радиоэлектронной борьбы, но спрятать тяжелые корабли в радиусе досягаемости ракет не сумели бы даже они. Правда, радиус радиусу рознь: максимальная дальнобойность мантикорских многодвигательных ракет на момент заключения перемирия составляла шестьдесят пять миллионов километров, что как минимум на восемь миллионов превосходило возможности новейших ракет Флота Республики. Но даже манти не могли вести по-настоящему эффективный прицельный огонь против активно обороняющегося противника с расстояния более чем в три с половиной световых минуты. Для этого им требовалось подойти гораздо ближе, и её разведмодули, не говоря уже о самих кораблях, наверняка обнаружили бы их задолго до того, как манти приблизились бы на пять световых минут.
Внутренний голос настойчиво подсказывал Агнессе, что враг где-то рядом, но она относила его на счет остаточных проявлений извечной паранойи. Если бы в системе действительно находились тяжелые корабли, зонды уже должны были их засечь. Иначе эти корабли не в состоянии будут осуществлять поддержку тех двухсот одиннадцати ЛАКов, которые устремились ей навстречу.
И похоже, манти собственными руками угробили свою боеготовность и подготовку, иначе эти ЛАКи сейчас бы придумали что-нибудь более умное.
Создавалось впечатление, что командир этих ЛАКов чертовски отважен, но непроходимо глуп! Вместо того чтобы сманеврировать и попытаться получить преимущество на определенном направлении, он просто бросил навстречу вторгшимся силам все легкие корабли, имевшиеся, согласно данным разведки, в его распоряжении (может быть, за исключением четырех-пяти, застрявших на текущей профилактике). Казалось, он хочет атаковать де Гроот прямо «в глотку», избегая бортового оружия и гравистен республиканцев. Разумеется, это подставляло ЛАКи под огонь погонного вооружения эскадры де Гроот, но, возможно, командир защитников системы надеялся, что ему удастся прорваться на дистанцию энергетического поражения. Если так, то он идиот… или, по крайней мере, имеет весьма туманное представление об уровне модернизации Флота Республики – включая носовые гравистены кораблей новых классов – чем готова была поверить де Гроот.
Кроме того, он ведь, надо полагать, верит, что ему предстоит иметь дело только с кораблями стены.
* * *
– Капитан, еще одно сообщение от КоЛАКа, – доложил главстаршина Лоуренс.
Фланаган, развернувшись в кресле лицом к связисту «Пружинного ножа», и жестом приказала читать вслух. Она постаралась, чтобы этот жест не выдал её отвращения, но, похоже, не преуспела.
– Капитан аль-Салиль напоминает командирам всех «Шрайков»: не открывать огня до сближения с неприятелем на минимальное расстояние, – сказал Лоуренс, старясь говорить бесстрастно.
– Понятно, – процедила Фланаган, уже не пытаясь скрывать свои чувства.
Очень скоро это уже не будет иметь никакого значения. Все экипажи наверняка испытывают такое же отвращение. Оба ЛАК-крыла уже два часа неслись навстречу республиканцам. Они находились менее чем в сорока минутах от точки встречи, а этот болван, вместо того чтобы руководить боем, посылает бессмысленные, идиотские «напоминания».
По справедливости (хотя ей совсем не хотелось быть справедливой по отношению к аль-Салилю), кое-какие конкретные распоряжения он всё же сделал. Увы, как и боекомплект, которым по стандарту оснащались ЛАКи, так и план атаки «Дельта-три» был максимально общим – смутный набор задач и операций. Фланаган уже давно поняла, что, несмотря на эскалацию напряженности, ни Шумахер, ни аль-Салиль не верили в реальную возможность нападения хевов на Текилу и потому не удосужились разработать планы обороны. Все проводимые ими мероприятия были направлены на обеспечение безопасности системы от местных мятежей, или разведки боем, или налета, которые хевы могли предпринять малыми силами. Вторгнись в систему несколько эсминцев, флотилия легких крейсеров или даже одна-две эскадры линейных крейсеров, план «Дельта-три» мог бы сработать, но против супердредноутов был так же эффективен, как противомоскитная сетка в качестве двери шлюза.
Правда, создавалось впечатление, что флагман республиканцев пропустил столько же занятий по тактике, сколько и начальство Сары Фланаган: боевой порядок атакующих, как по заказу, давал плану «Дельта-три» максимальные шансы на успех. Сара не знала, о чем думают хевы, но вместо того чтобы организовать из эскорта прикрытие от ЛАКов, что отработал на учениях Королевский Флот, они неразумно держали все крейсера в плотном строю. Конечно, когда произойдет сближение, это позволит дать массированный ответ на энергетический огонь «Шрайков», но сейчас они перекрывали друг другу обзор активных сенсоров дальнего действия, и вскоре хевам предстояло стать превосходными мишенями для «Ферретов», уже готовившихся к ракетной атаке.
На дублирующем тактическом дисплее значки неприятельских кораблей начали менять цвет: штабной тактик аль-Салиля определил цели для ракетного огня. Крейсера эскорта один за другим окрасились в малиновый: капитан приказал сосредоточить огонь на них. В определенном смысле то был акт отчаяния, признание того, что крейсера – единственные уязвимые для них цели, хотя аль-Салиль, по мнению Фланаган, ни за что бы в этом не сознался. План «Дельта-три» предусматривал концентрированное наступление, в ходе которого уничтожение флангового прикрытия противника открывало оснащенным тяжелыми гразерами «Шрайкам» путь для ближнего боя с основными вражескими силами. Будь этими «основными силами» линейные крейсера или даже линкоры, всё было бы замечательно, но супердредноутам, с их гравистенами и приведенным в готовность оружием, нанести урон сильнее чисто косметического «Шрайки» могли лишь при редкостном везении.
И все же, мрачно подумала Фланаган, хевы по крайней мере запомнят, что мы огрызнулись. И она в ответе перед своими людьми, поэтому глубокое отчаяние не должно повлиять на её действия. Раз уж им всё равно суждено погибнуть, значит, она по крайней мере обязана сохранять ясность мысли и сделать так, чтобы их смерти хоть что-то значили, распорядиться ими с максимальной эффективностью. И кто знает, может быть, все-таки… Внезапно изображение на дисплее изменилось, и Саре Фланаган показалось, что у неё остановилось сердце.