– «Ошибки», как вы выражаетесь, – сказал Хаусман с большей холодностью, – часто происходят из-за поспешных или непродуманных действий людей в форме.
– Разумеется, – согласилась Хонор, и он удивленно моргнул в ответ. – Вообще-то самую последнюю ошибку почти всегда совершают военные – либо дают неверный совет своим вышестоящим начальникам, когда их сторона нападает, либо слишком быстро нажимают на спуск, если враг делает неожиданное движение. Иногда мы ошибочно слишком детально расписываем возможные угрозы и реакцию на них и связываем себя военными планами, от которых не можем освободиться, как случилось и с учениками Клаузевица. Но, господин Хаусман, – их взгляды неожиданно встретились над покрытым белой скатертью столом, – ситуации, которые делают ошибки военных опасными или даже просто возможными, вырастают из предшествовавших им политических и дипломатических маневров.
– Вы так считаете? – Хаусман смотрел на нее с невольным уважением и явным неудовольствием. – Так в войнах виноваты гражданские, капитан, а не чистые душой военные защитники королевства?
– Ну, это уже перебор, – отозвалась Хонор с мимолетной улыбкой. – Я «военных защитников» встречала достаточно, и, к сожалению, далеко не все они были «чисты душой»! – Ее улыбка исчезла. – С другой стороны, должна заметить, что в любом обществе, где армия подчиняется гражданской конституционной власти, как в нашем, конечная ответственность лежит на гражданских лицах, которые определяют политику между войнами. Я не хочу сказать, что эти гражданские власти глупы или некомпетентны, – (в конце концов, подумала Хонор, надо сохранять вежливость), – или что военные неизменно дают им хорошие советы, но взаимно противоречащие национальные цели могут представлять неразрешимую дилемму, не важно, насколько каждая сторона искренна и честна. А уж если одна сторона не подходит к переговорам честно… – Она помолчала. – Клаузевиц также сказал: «политика – это чрево, в котором вынашивается война», господин Хаусман. Мои собственные взгляды куда проще. Может, война и представляет собой провал дипломатии, но даже лучшие дипломаты действуют в кредит. Рано или поздно кто-то менее разумный, чем вы, потребует свой вклад обратно, и если ваша армия не может покрыть ваши долговые обязательства, вы проигрываете.
Хаусман передернул плечами:
– Что ж, цель нашей миссии – избежать этого, не правда ли? – Он улыбнулся, не разжимая губ. – Надеюсь, вы не возражаете, что по возможности мы должны избежать войны?
Хонор собралась было ответить резко, но потом заставила себя покачать головой и улыбнуться. Она с упреком напомнила себе, что не стоит позволять Хаусману так действовать ей на нервы. Он не виноват в том, что вырос в приятном, надежном и цивилизованном обществе, которое защитило его от грубой реальности более старых и мрачных человеческих устремлений. Не важно, насколько он, на ее взгляд, беспомощен вне области своих интересов, миссией руководит не он. Отвечает за все адмирал Курвуазье, а уж в его суждениях Хонор не сомневалась.
Веницелос воспользовался краткой паузой, вежливо вовлек Хаусмана в дискуссию по поводу новой правительственной политики налогообложения, и Хонор повернулась поговорить с лейтенант-коммандером ДюМорном.
* * *
Все присутствующие поспешно встали, когда в каюту вошла Хонор, а за ней адмирал Курвуазье. Оба они подошли к своим местам во главе стола и сели. Вслед за ними сели и остальные офицеры, и Хонор оглядела собравшихся.
«Бесстрашный» представляли Андреас Веницелос и Стивен ДюМорн, ее старший и второй помощники. Заместитель командующего эскадрой коммандер Элис Трумэн (легкий крейсер «Аполлон») сидела рядом со своим первым помощником, лейтенант-коммандером леди Элен Прево. Лицом к ним сидел Джейсон Альварес с эсминца «Мадригал», сопровождаемый своим первым помощником, лейтенант-коммандером Мерседес Брайэм. После адмирала Брайэм была старейшей из присутствующих, и выглядела она такой же закаленной и компетентной, какой Хонор ее помнила. Лицом к Хонор в дальнем конце стола сидели самый младший из командиров эскорта, коммандер Алистер МакКеон с эсминца «Трубадур», и его старший помощник лейтенант Мейсон Хэскинс.
Никто из гражданских сотрудников адмирала не присутствовал.
– Отлично, – сказала она, – спасибо, что пришли. Я постараюсь не занять больше вашего времени, чем необходимо, но, как вы знаете, завтра мы выйдем в нормальное пространство у звезды Ельцина, и я хотела в последний раз посовещаться со всеми вами и с адмиралом.
Все согласно кивнули, хотя поначалу некоторых ее подчиненных удивляла страсть Хонор к личным встречам. Большинство офицеров предпочитали удобство электронных совещаний, но Хонор верила в личные контакты. По ее убеждению, даже самая лучшая телеконференция отдаляла участников друг от друга. Сидя вокруг одного стола, люди острее чувствовали себя частью одного целого, более чутко реагировали друг на друга и выдавали идеи и реакции, которые делали их командой, а не суммой отдельных людей.
Или, во всяком случае, подумала она с иронией, ей так казалось.
– Поскольку ваше задание – прежде всего, адмирал, – продолжила она, обращаясь к Курвуазье, – может, вы и начнете?
– Спасибо, капитан. – Курвуазье оглядел стол и улыбнулся. – Уверен, что вас уже задолбали вводные к моему заданию, но я все же коснусь основных пунктов еще раз. Прежде всего, конечно, нам жизненно важно укрепить взаимоотношения с Грейсоном. Правительство надеется, что мы вернемся с подписанным договором о союзе, но они порадуются любому результату, который надежно включит систему Ельцина в нашу сферу влияния и уменьшит влияние Хевена. Во-вторых, помните, что все, что мы скажем правительству Грейсона, они воспримут через призму угрозы со стороны Масады. Их флот и население меньше, чем у Масады, и, что бы ни думали некоторые члены моей делегации, – среди сидящих за столом пробежал смешок, – сами грейсонцы ничуть не сомневаются, что Масада совершенно серьезно собирается вернуться на их планету в качестве завоевателя. Предыдущие военные действия закончились не так уж давно, и ситуация очень и очень напряженная. В-третьих, в отношении военного баланса сил в регионе помните, что ваша маленькая эскадра равна по мощи семидесяти процентам флота Грейсона. А учитывая относительную отсталость их технологии, один «Бесстрашный» способен уничтожить все, что они могли бы против нас выставить. Они это поймут – не важно, захотят они это признать или нет, но важно, чтобы мы не подчеркивали их «отсталость». Дайте им понять, как мы будем полезны им в качестве союзников, тут никаких вопросов, но не позволяйте себе и другим относиться к ним снисходительно.
Он внимательно посмотрел на них своими голубыми глазами, адмирал до кончиков ногтей, несмотря на гражданский костюм, и его пухлое лицо сохраняло серьезность, пока все они не закивали в знак согласия.
– Хорошо. И помните: уклад жизни этих людей даже отдаленно не похож на наш. Я знаю, что вы все изучили досье, но проверьте, чтобы ваши экипажи понимали различия не хуже вас. Нашему женскому персоналу придется соблюдать особую осторожность во взаимоотношениях с грейсонцами. – Коммандер Трумэн поморщилась, и Курвуазье повернул к ней голову. – Я знаю, и если это кажется глупым нам, представьте, насколько глупым это покажется младшим офицерам и матросам. Но не важно, насколько это глупо. Дела здесь обстоят именно так, а мы просто гости. Мы должны и вести себя соответственно. Я не хочу, чтобы кто-то, независимо от пола, хоть на миллиметр отступил от своих профессиональных обязанностей, но сам факт, что у нас форму носят женщины, а особенно офицерскую форму, грейсонцам будет принять трудно.