— Прекрасная идея, сэр.
Тактик усмехнулась в ответ и запросила у компьютера расшифровку только что снятых данных «Аргуса». Несколько минут прошло в молчании, потому что последний «сбор урожая» происходил полтора месяца назад. Нужно было проанализировать большой объем информации. Вдруг Остел выпрямилась и резко подняла глаза от экрана.
— У меня вырисовывается кое-что интересное, сэр.
Скрытое волнение в ее голосе как ветром вынесло Огилви из кресла, неожиданно для него самого. В несколько быстрых шагов он пересек рубку и склонился над плечом Остел, пока она продолжала стучать по клавишам. Ее монитор несколько секунд мигал, затем изображение появилось снова, и в углу засветился индикатор даты и времени.
Огилви резко выдохнул, когда перед ним на экране развернулась запись сигнатур. Два десятка кораблей стены — нет, еще больше! Господи, этих ублюдков было более тридцати! Боже, да это же были целиком все корабли стены Мантикоры…
Задержав дыхание, он таращился на экран, не в силах поверить своим глазам, а в это время огромный флот неторопливо выстраивался в походный порядок. Затем скорость воспроизведения записи резко возросла, и невероятное сборище импеллерных сигнатур на головокружительной скорости двинулось сквозь звездную систему.
Это, должно быть, какие-то маневры. Только такое объяснение и имеет смысл, безмолвно повторял Огилви снова и снова, словно творя заклинание, которое способно предотвратить неминуемое разочарование.
Но разочарование не пришло. Громадные дредноуты и супердредноуты шли не сворачивая, плавно уносясь прочь от «Ханкока», пока не достигли гиперграницы.
А затем исчезли. Просто исчезли, все до одного, черт возьми. И Огилви медленно и с почти болезненной осторожностью выпрямился.
— Они вернулись, Майдж? — полушепотом спросил он. Артиллерист, округлив глаза, отрицательно покачала головой.
— Но ведь, если бы они вернулись, наша станция в этом секторе обязательно засекла бы их, разве нет? — настаивал коммандер.
— Не обязательно, сэр. Монти могли вернуться курсом, лежащим вне зоны охвата. Если мы исключаем вариант, что они знают о системах слежения и намеренно устроили этот трюк, чтобы обмануть нас, — то они должны вернуться из любого маневра примерно тем же курсом, но в обратном направлении. Если же они сделают так, датчики нашей станции смогут их засечь, сэр.
Огилви кивнул и потер переносицу. Это невероятно. Мысль о том, что мантикорцы могут проводить какие-то учения в удалении от «Ханкока» в такое напряженное время, на первый взгляд была смехотворна. Но какой бы невозможной она ни казалась, они, кажется, сделали кое-что более нелепое. Они увели весь флот. Станция «Ханкок» осталась абсолютно беззащитной.
Он еще раз глубоко вздохнул и посмотрел на астронавигатора.
— Как скоро мы сможем убраться из этой чертовой дыры?
— Чтобы наш след не засекли при входе в гиперпространство?
— Конечно, чтобы не засекли!
— Гм… — Пальцы космического пилота запорхали по клавиатуре — она решала задачу. — Двигаясь в этом направлении, за девяносто четыре и восемь десятых часа мы выйдем за пределы досягаемости известных мантикорских следящих систем, сэр.
— Проклятье! — прошептал Огилви.
Он нервно потирал руки, пытаясь совладать с нетерпением. Важно было избежать любого риска. Ему придется подождать. Заставить себя затаиться еще на четыре дня, прежде чем он сможет устремиться домой с этими невероятными новостями. Но как только они окажутся на «Сифорде»…
— Отлично, — твердо сказал он. — Режим полного молчания. От корабля не должно исходить ни одного импульса. Джейми, отменяем загрузку данных остальных станций. Майдж, вы должны глаз не спускать с показаний пассивных датчиков и докладывать мне о малейшей угрозе. Полученная информация уже окупила все затраты на эту операцию с самого первого дня, и мы доставим ее домой, даже если нам придется прорываться в гиперпространство под самым носом у мантикорцев.
— Разве мы не нарушим тем самым режим секретности операции «Аргус», сэр? — возразил его старпом.
— Я не хочу привлекать к нам никакого внимания, — глухо сказал Огилви. — Но то, что мы можем потерять сейчас, слишком важно, так что если нам хотя бы покажется, что монти могут нас засечь, мы рванем отсюда в ту же секунду, и черт с ней, с этой операцией «Аргус». Это именно то, чего ждал адмирал Роллинз, и мы, с Божьей помощью, доложим ему об этом.
Хонор кивнула стоящим в карауле морским пехотинцам и, ни слова не говоря, вошла в свою каюту. Ее лицо не выдавало никаких эмоций, однако Нимиц на ее плече сидел напряженно, и доброжелательная улыбка МакГиннеса застыла, как только он увидел своего капитана.
— Добрый вечер, мэм, — приветствовал ее стюард.
Она повернула голову на звук голоса, и глаза ее заблестели, будто только сейчас заметили присутствие Мака. Он увидел, как она на мгновение поджала губы, затем глубоко вздохнула и улыбнулась ему. Для того, кто ее не знал, эта улыбка могла показаться почти естественной.
— Добрый вечер, Мак. — Она пересекла каюту и бросила берет на рабочий стол. Пробежав рукой по волосам, она отвела взгляд, пересадила Нимица с плеча на подушку и села в кресло, развернув его в сторону МакГиннеса.
— Мне нужно закончить отчет о маневрах, — сказала она. — Просмотри сообщения, пока я с этим разделаюсь, ладно? Скажи, если попадется что-нибудь от капитана Хенке, адмирала Сарнова и его штаба или кого-нибудь из шкиперов, а всех остальных соединяй со старпомом, если она сможет справиться.
— Конечно, мэм.
МакГиннес был удивлен необычным приказом, но не подал вида, и она снова улыбнулась:
— Спасибо.
Она включила компьютер, а он откашлялся.
— Может быть, чашку какао, мэм?
— Нет, благодарю, — сказала она, не отрывая глаз от экрана.
МакГиннес посмотрел на ее склоненную голову и обменялся молчаливым взглядом с Нимицем. В движениях кота чувствовалось напряжение, но он встряхнул ушами и дернул головой, указывая мордой на дверь капитанской буфетной. Стюард слегка расслабился, снова кивнул и удалился, тихий, как порыв ветра.
Хонор пристально рассматривала буквы на экране, когда услышала, что за ним захлопнулась дверь. Она закрыла глаза и прижала сверху ладонями. Для нее не прошел незамеченным молчаливый обмен взглядами между котом и человеком. Где-то глубоко внутри она обижалась на это, самую малость, но вообще-то была им очень благодарна.
Она опустила руки и, вздохнув, откинулась на спинку стула. Нимиц, не поднимаясь с подушки, завел тихую кошачью песенку, и она, устало улыбнувшись, подняла на него глаза.
— Я знаю, — тихо сказала она.
Он перепрыгнул к ней на стол и сел прямо, глядя в ее темные глаза зеленым, как трава, взглядом. Она протянула руку, чтобы погладить его мягкую кремовую с серым спинку. Пальцы Хонор легко взъерошили мех, но древесный кот не был настроен на ласки. Она ощутила его беспокойство, направленное на нее.