Сосредоточившись, Джорджия вновь прокрутила в уме весь план. Новый граф Северной Пещеры свято верил в систему безопасности своего офиса. Она и впрямь была хороша: Сакристос знала это, поскольку сама оборудовала ее для отца Павла. Разумеется, дверей, которые невозможно открыть, не существует, но грубый взлом привел бы к уничтожению огромного количества чрезвычайно полезной информации, а она хотела удалить одно-единственное досье (свое собственное), не повредив остальных. Задача представлялась почти невыполнимой, но… Существовало нечто, чего не знал о собственной охранной системе даже сам Павел Юнг. Он знал, что, будучи наследником, получит доступ к секретным файлам в случае смерти отца – чем, разумеется, не преминул воспользоваться. Однако старый граф не поставил его в известность о том, что система запрограммирована предоставить допуск к материалам дублерше Павла – в случае невозможности связаться с ним… или же его смерти.
После единственной ночи, проведенной с этим человеком, она решила, что тюрьма, возможно, все-таки предпочтительнее положения его «возлюбленной». Сделав ее наложницей, он сохранил за ней и место в личной службе безопасности. Это могло показаться нелепостью, но для Павла – как подумалось Джорджии – было вполне естественным. Самовлюбленный тип ( вспомнив о котором, она захотела сплюнуть) воспринимал окружающих лишь как бездумные инструменты, созданные для удовлетворения его желаний и прихотей. Он даже не задумывался о том, что оскорбляемые, унижаемые и попираемые им люди могут вознегодовать, а уж тем паче что их негодование может хоть как-то задеть его лично.
Даже плачевный результат противоборства с Хонор Харрингтон не заставил его умерить ослепляющую надменность. Только такой человек и мог сделать жертвой своей отвратительной похоти ту самую женщину, на которую возлагал заботу о собственной безопасности.
Этот идиот, подумала Джорджия с гримасой отвращения, не удосужился даже проверить, имеет ли еще кто-нибудь доступ к секретным файлам. Конечно, по меркам Мантикоры он очень молод и наверняка уверен, что в его распоряжении уйма времени.
Она потянулась к клавиатуре и твердой рукой набрала нужный код.
* * *
Алистер МакКеон уставился на свой бокал невидящими глазами. Лед давно растаял, вода разбавила виски, но теперь это не имело значения. Теперь ничто не имело значения.
Рядом, так же молча глядя в никуда, сидели Андреас Веницелос и Томас Рамирес. В маленьком уединенном отсеке офицерского клуба «Гефеста» царило тягостное молчание.
«Зря мы сюда притащились», – с тоской подумал МакКеон, который сам же это и предложил. Стены собственной каюты на борту «Принца Адриана» давили на него, и он понимал, что так же скверно чувствуют себя и остальные. Особенно Рамирес. В случившемся не было их вины, но они все равно считали себя виноватыми. Виноватыми в том, что не смогли предотвратить беду. Скорее всего, у них просто не было такой возможности, но, так или иначе, они этого не сделали, а значит, подвели не только Пола, но и Хонор Харрингтон. МакКеон просто не представлял, как он с ней встретится. Что уж говорить о Рамиресе, который в отличие от Алистера и Андреаса был секундантом Пола и находился рядом с ним в момент гибели? Именно ему предстояло рассказать Хонор, как Денвер Саммерваль убил ее возлюбленного.
МакКеон надеялся, что они сумеют хоть немного успокоить друга, но ничего не вышло: вместе им стало совсем тошно. Убийственная тишина затягивалась, и никто не знал, как разрядить обстановку. Можно, конечно, просто разойтись, но это значило, что каждый останется наедине со своим горем.
Неожиданно прозвучал входной колокольчик, и МакКеон гневно вскинулся. Он строго-настрого запретил беспокоить собравшихся и готов был обрушиться на наглеца, посмевшего нарушить их скорбное уединение. Когда входной люк заскользил в сторону, он гневно развернулся к входу.
– Какого черта?..
Но едва люк отворился полностью, капитан буквально проглотил яростные слова. Он увидел двоих: незнакомую ему стройную, черноволосую женщину в мундире капитана второго ранга и адмирала в антигравитационном кресле. Лицо последнего МакКеон не раз видел на экранах.
– Адмирал Сарнов?
Офицеры вскочили на ноги: всех охватила растерянность. Все знали, что Марк Сарнов находится на излечении в Бейсингфордском медицинском центре, главном госпитале Флота на Мантикоре, и никто не думал, что он покинет больничные стены так скоро.
– Джентльмены, прошу садиться.
МакКеон опустился в свое кресло. Мелодичный тенор Сарнова сейчас звучал надсадно и хрипло, а смуглое лицо покрывала болезненная бледность, однако в зеленых глазах не было и намека на слабость. Легкое подоткнутое одеяло прикрывало культи ног, а когда капитан вкатила кресло внутрь, Алистер заметил вмонтированную в спинку сложную приборную панель. Кресло Сарнова не было креслом жизнеобеспечения в полном смысле, однако по степени оснащенности медицинским оборудованием приближалось к нему.
– Прошу прощения, что позволил себе побеспокоить вас, – сказал Сарнов, когда женщина подвезла его к столу и встала позади, сложив руки за спиной. – Дело в том, что присутствующая здесь, – он указал через плечо на черноволосую женщину, – капитан Корелл должна кое-что сообщить вам. Она сделает это с моего разрешения, и мое личное присутствие означает принятие мною на себя всей полноты ответственности.
МакКеон опешил. Он не понимал, какое дело могло оказаться столь важным, чтобы раненый адмирал покинул госпиталь. Как он их разыскал?.. Впрочем, все вопросы так и остались незаданными. Сарнов – адмирал, и если уж ему приспичило кого-то найти, то в офицерском клубе от него не спрячешься. Другое дело, на кой черт они ему потребовались? Но как раз это им, надо полагать, скоро скажут.
Словно в ответ на его мысли Сарнов подал знак своей спутнице, и та заговорила:
– Капитан МакКеон, полковник Рамирес, коммандер Веницелос… – Стройная женщина со строгими карими глазами кивнула каждому по очереди. – Я – начальник штаба адмирала Сарнова и в качестве таковой близко сошлась с леди Харрингтон на «Ханкоке» и была потрясена вестью о гибели капитана Тэнкерсли. Имя его противника повергло меня в изумление, но по причине невозможности изменить случившееся мне остается лишь сочувствовать… Однако сегодня днем со мной связались. Изображения не было, а звук был отфильтрован до неузнаваемости, я уверена лишь, что звонила женщина. Заслуживает внимания тот факт, что связались со мной не по официальному каналу: вызов поступил на гражданский коммуникатор, код которого известен лишь моим близким друзьям. Поскольку этот код, в силу наличия у меня допуска к секретным материалам, является особо оберегаемым, очевидно, что лицо, пожелавшее со мной говорить, обладает определенными возможностями.
Она умолкла, и МакКеон кивнул, хотя на его лице сохранилось недоуменное выражение.
– Звонившая, – продолжила Корелл, – первым делом предупредила меня, что не будет ни отвечать на мои вопросы, ни повторяться. Это, как я уверена, было сделано для того, чтобы сразу и полностью завладеть моим вниманием. У меня не было времени подключить записывающее устройство, и за дословное воспроизведение услышанного я не поручусь, однако смысл достаточно ясен. Мне сообщили, что Денверу Саммервалю заплатили за убийство капитана Тэнкерсли.