Хонор ничего не сказала, просто посмотрела ему в глаза, целиком сосредоточившись на его негромких словах и взвешивая их через свою связь с Нимицем. Кот неподвижно сидел у нее на плече, тело его вибрировало от едва слышимого мурлыканья. Хонор чувствовала, как он старается с абсолютной четкостью передать эмоции Мэтьюса.
– Вы говорите, что сомневаетесь в своей способности управлять собой, – продолжил адмирал. – Миледи, выполнение обязанностей землевладельца доказывает, что вы на это способны. За короткое время вы добились большего, чем любое другое поместье в нашей истории. Я понимаю, конечно, что вам помогали, что лорд Клинкскейлс – замечательный регент, а приток новых технологий дал вам возможности, которых не было у других землевладельцев, но вы ухватились за эти возможности. Напуганные и полные ненависти люди напали на вас за то, что вы остались собой, но вы не ответили им ни страхом, ни насилием. Вы всегда действовали ответственно во всех отношениях, как бы вы сами при этом ни страдали. Я не вижу причин верить, что в будущем вы будете действовать иначе, что вы вообще можете поступать иначе.
Хонор все еще молчала, но через Нимица она чувствовала его искренность. Он и правда верил в то, что говорил. Может, Мэтьюс и ошибался, но он не преследовал тайных целей и не пытался из вежливости изображать, будто с ней все в порядке.
– Я… – Она остановилась и откашлялась, потом отвернулась, стараясь снять напряженность момента. – Может, вы и правы, гранд-адмирал, – продолжила она в конце концов. – Мне бы хотелось верить, что вы правы. Может, я даже и верю. Оказаться снова в седле было бы полезно… – Она снова замолчала – и удивила его слабой, но искренней улыбкой. – Снова в седле, – тихо повторила она. – Знаете, я всю жизнь употребляла эту поговорку, а сама даже и на сто километров близко к лошади не подходила…
Она встряхнула головой и продолжила более деловым тоном:
– Тем не менее я по-прежнему землевладелец. Неужели для вас важнее получить еще одного капитана да еще, вполне возможно, сомнительной пригодности, что бы мы с вами ни считали, чем мне – продолжать выполнять свои обязанности здесь?
– Миледи, лорд Клинкскейлс доказал, что при необходимости он может управлять поместьем и без вас, а тут вы будете находиться в системе Ельцина, не дальше нескольких часов по связи, и сможете продолжать исполнять ваши обязанности в поместье. Вы, возможно, не осознаете, как отчаянно вы нужны флоту.
– Отчаянно? – Хонор снова удивленно приподняла брови, и адмирал улыбнулся искреннему удивлению в ее голосе.
– Отчаянно, миледи. Подумайте сами. Вы знаете, как мал был наш флот до того, как мы стали вашими союзниками, и вы были здесь, когда на нас напала Масада. Из наших капитанов космических кораблей выжили только трое, а обязательного для мантикорского флота опыта боевых действий с современным оружием и тактикой у нас не было. По-моему, мы справились неплохо, но кроме офицеров вроде капитана Брентуорта, с его ограниченным опытом борьбы с пиратами, никто из наших новых капитанов не командовал кораблем в бою. У всех у них очень мало опыта. Больше того, внезапно у нас оказался флот куда огромнее, чем когда-либо мечтал командовать любой грейсонский офицер. Мы перегружены, миледи, и ни один мой офицер и даже я, их командующий, не имеем ни крохи вашего опыта. Я ни секунды не верю, что мантикорский флот надолго оставит вас в порту. Не важно, что говорят политики. Адмиралтейство не настолько глупо. Но для нас жизненно важно, чтобы, пока вы с нами, вы передали нам как можно больше своего опыта.
Его неприкрытая искренность тронула Хонор, и она нахмурилась. Она никогда не рассматривала ситуацию с такой стороны, видя только, как решительно грейсонский флот взялся за расширение своих мощностей и овладение новым оружием Хонор удивилась, почему она раньше не подумала, какой для них получился прыжок в неизвестное. Сама она прошла обучение во флоте, который уже пять столетий был одним из крупнейших в галактике. Он сформировал ее как личность и как офицера, привил свои взгляды и свою уверенность, дал ей своих героев и неудачников как примеры для сравнения, и богатейший материал тактической и стратегической мысли, чтобы учиться. У грейсонского флота таких преимуществ не было. Ему было едва двести лет от роду, и перед вступлением в Альянс он ограничивался защитой системы и не имел доступа к воспоминаниям и опыту, которые мантикорский флот воспринимал как должное.
А теперь, меньше чем через четыре года, грейсонцы втянулись в войну, которая бушевала на протяжении сотен световых лет. За эти четыре года флот тоже вырос в сто раз, но его офицеры не могли не осознавать свою малочисленность и отсутствие опыта.
– Я… никогда об этом не думала, гранд-адмирал, – сказала она после паузы. – Я всего лишь капитан. Меня всегда волновал только мой корабль, максимум одна эскадра.
– Я это понимаю, миледи, но вы все-таки командовали эскадрой. Кроме меня и адмирала Гаррета, у Грейсона не осталось ни одного офицера, который имел такой опыт до вступления в Альянс, а у нас теперь одиннадцать супердредноутов, не говоря уже о более легких кораблях.
– Я понимаю. – Хонор еще мгновение поколебалась, потом вздохнула. – Вы знаете, на какие кнопки нажимать, гранд-адмирал.
Обвинения в ее голосе не чувствовалось, и Мэтьюс пожал плечами и улыбнулся в ответ, признавая, что она права.
– Ну что ж, если вам нужен слегка потрепанный капитан, вы его получили. И что вы собираетесь со мной делать?
– Ну…
Мэтьюс постарался скрыть свою радость. Вряд ли у него получилось, особенно если учесть, что древесный кот дернул ухом и явно усмехнулся ему.
– Верфи закончат переоборудование «Грозного» через месяц. Это последний из призовых кораблей, которые нам передал адмирал Белой Гавани, и я решил, что вам он будет в самый раз.
– Супердредноут? – Хонор наклонила голову, усмехнувшись. – Звучит интересно, гранд-адмирал. Я никогда не командовала ничем крупнее линейного крейсера. Вот это, я понимаю, взлет!
– Вы не вполне меня поняли, миледи. Я не собираюсь назначать вас командовать «Грозным». Во всяком случае, не напрямую.
– Извините, – удивленно моргнула Хонор. – Я думала, вы сказали…
– Я сказал, что «Грозный» будет вам в самый раз, – повторил Мэтьюс. – Но вы им командовать не будете. Этим займется флагманский капитан. А вам, адмирал Харрингтон, я отдаю Первую линейную эскадру.
Человек за громадным письменным столом был среднего роста, лицо у него было узкое, а седина среди темных волос на висках говорила о том, что он подвергся пролонгу в первом или втором поколении. Ничто в нем не привлекало внимания. Не заглянув ему в глаза, можно было счесть его бизнесменом или ученым. Но напряженные и сосредоточенные темные глаза, в которых читалась опасность, безусловно принадлежали тому, кто стоял на вершине власти в Народной Республике Хевен.
Звали его Роберт Стэнтон Пьер, он был председателем Комитета общественного спасения, образованного после убийства Наследного президента Сидни Гарриса, его кабинета министров и глав практически всех влиятельных семей Законодателей. Никто не сомневался в том, что они стали жертвой устроенной флотскими попытки военного переворота, и только три десятка человек (это среди живых) были в курсе дела: все устроил лично Роберт Стэнтон Пьер.