– Мэйдэй! Мэйдэй! [18] Неисправность скафандра! – выдохнула она, а ее двигатели продолжали реветь, словно взбесившиеся животные. – Это… – У нее снова возник позыв на рвоту, и она задержала дыхание, подавляя рвотный рефлекс. – Это «синий-шестнадцать»! Я… Боже, я не знаю, где я!
Она слышала панику в собственном голосе, но вот видеть она уже ничего не могла. Содержимое ее желудка залепило внутреннюю часть шлема, закрыв звезды и еще больше усугубив дезориентацию, а двигатели все ревели – и непонятно почему, ни с того ни с сего!
– Мэйдэй! – пронзительно закричала она в микрофон.
Ответа не было.
* * *
– Что за…
Скотти Тремэйн только что сменил лейтенанта Джастиса, флайт-диспетчера второго дивизиона канонерок, и, сев в кресло перед пультом управления полетами, заметил радарную отметку, удаляющуюся прочь от корабля в нештатном направлении.
Он ввел запрос в компьютеры, но они тоже не знали, что это такое, и он нахмурился. Связь на аварийной частоте молчала, так что это не мог быть человек, попавший неприятность, – но что тогда?.. Он поднес световое перо к дисплею, обвел сигнал и перебросил его на главный экран в боевой информационный центр, а затем нажал кнопку общей связи.
– Говорит флайт-диспетчер, – решительно сказал он в микрофон. – Вижу неопознанный объект, удаляющийся от корабля на… – он проверил цифры, – на тридцати пяти g. [19] – Всем руководителям подразделений, пересчитайте ваш персонал. Результаты проверки представьте как можно быстрее!
Он откинулся на спинку кресла, покусывая губу; вскоре начали поступать сообщения. Они посыпались из динамиков с обнадеживающей скоростью, и он отмечал на графике каждое подразделение, когда его руководитель докладывал о своих людях. Но вот сообщения закончились, а одно подразделение по-прежнему молчало.
– «Синий-шестнадцать», «синий-шестнадцать»! – обратился он в микрофон. – «Синий-шестнадцать», мне нужен ваш отчет!
Ответом была тишина, и тогда заговорил кто-то еще.
– Диспетчер, это «желтый-три». Я послал «синий-шестнадцать» проверить двадцать четвертую кассету три или четыре минуты назад.
Тремэйн почувствовал, как кровь застыла в жилах, и тотчас переключил связь на первый отсек для малых летательных аппаратов.
– Человек за бортом! – рявкнул он. – Флайт-диспетчер объявляет: Человек за бортом! Вывести дежурный бот!
В ответ поступило испуганное подтверждение, и он включил связь с БИЦ. [20]
– Уллерман, БИЦ – ответил чей-то голос.
– Тремэйн, флайт-диспетчер, – быстро проговорил Скотти. – Послушайте! Я веду на радаре скафандр двигающийся прочь от корабля на тридцати пяти g . Я перенес его сигнал на ваш обзорный экран три минуты назад. Свяжитесь с дежурным ботом и наводите его. И ради бога, не потеряйте сигнал!
– Принято, – отрапортовал голос.
Тремэйн вернулся к радару. Он был малого радиуса действия и намного менее мощный, чем главные следящие установки, сигнал уже исчезал с его экрана. Скотти увидел более широкий радарный след дежурного бота отходящего от корабля на ракетных двигателях, и его губы зашевелились: он шептал тихую молитву за того, чей сигнал сейчас исчезал на радаре.
Если бот не доберется до него прежде, чем система слежения потеряет его, несчастный станет Летучим Голландцем.
* * *
– Вы действительно в этом уверены, Гарри? – спокойно спросила Хонор.
– Абсолютно, – сердито сказал лейтенант-коммандер Чу. – Кто-то основательно поработал с ее ДДД, шкипер. Он попытался представить все как общий сбой системы, но перестарался, когда устраивал «отказ» рации. Система связи изолирована от ДДД, поэтому ему пришлось соединять компьютер ДДД с компьютером скафандра. Это не трудно, но такое не могло произойти случайно: кто-то это сделал и, черт возьми, хорошо справился со своей задачей. Компьютер ДДД полностью вышел из строя, все исполняемые файлы его программ стерты без возможности восстановления – но мои люди, работающие над восстановлением данных, нашли несколько потерянных кластеров, и в том числе единственную уцелевшую кодовую строку программы, направляющую выходной сигнал к системе связи. Это только фрагмент, но его там абсолютно не должно быть, потому что подсоединения ДДД к системе связи не предполагается. Это не отказ аппаратуры и не сбой программы. Чтобы все это произошло, требовалось ввести отдельную специальную программу.
Хонор сцепила руки за спиной. Целую минуту она не произносила ни слова, но глаза ее сверкали. Моральный настрой и поведение людей на борту «Пилигрима» улучшались с каждым днем. Ее экипаж становился сплоченным коллективом, где каждый делал свое дело. Людям надо было только оглянуться вокруг, чтобы убедиться, как хорошо они справляются со своей работой, и Хонор была уверена, что они знают: она тоже довольна ими. Даже Салли МакБрайд и начальник дисциплинарной комиссии Томас разделяли ее мнение, а технический отдел Чу вообще творил чудеса.
А теперь кто-то попытался убить члена ее экипажа, и способ, который он выбрал, был даже хуже, чем попытка убийства сама по себе. Немногие астронавты признавались в этом, но ужас быть потерянным, беспомощно плавая в пространстве, пока не кончится воздух и тепло в скафандре, был одним из самых главных кошмаров их профессии.
Именно такой кошмар кто-то собирался сделать реальностью для Джинджер Льюис, и гнев Хонор вспыхнул еще сильнее, потому что это была ее ошибка. Она не сомневалась относительно ответственности за случившееся. Именно она виновата в том, что Штайлман все еще на свободе. Она должна была забыть о карьере Тацуми и чувстве собственного достоинства Вундермана и нанести удар по Штайлману тогда, когда он в первый раз перешел за черту. Она позволила себе отвлечься, фактически позволила себе с нетерпением ждать, как Вундерман даст отпор Штайлману, и пренебрегла тем, что он, мог наметить себе в жертву Льюис.
Правый уголок ее рта начал дергаться, и Раф Кардонес напрягся, поскольку хорошо знал этот признак гнева. Затем понял, что она разгневана даже сильнее, чем он думал, потому что голос ее, когда она наконец заговорила, был спокойным, почти ровным.
– Льюис в порядке?
– Энджи говорит, что все будет хорошо, но я бы сказал, что она израсходовала удачу, отпущенную на два срока жизни, – осторожно ответил он. – Двигатели управления могли легко бросить ее прямо на корпус корабля, кроме того, она вдохнула достаточно кислоты из желудка, и поэтому очень пострадали легкие. Энджи говорит, что вдобавок ко всему Джинджер, абсолютно не готовая к этому, в течение двадцати минут неслась на тридцати пяти g , виляя как лиса, преследующая зайца. Ни к чему хорошему это не привело, и она довольно долго испытывала недостаток кислорода в крови – из-за ожога легких, а не повреждения скафандра, и только потом катер добрался до нее. Между прочим – добавил он, – Тацуми был тогда дежурным санитаром. Энджи говорит, что только благодаря ему она все еще жива.