Он снова умолк, как бы осмысляя собственные слова, и пожал плечами.
– Иными словами, гражданка секретарь, нынешние наши трудности есть результат просчетов, допущенных до войны и на первом ее этапе. Когда ко всему этому прибавилась сумятица, вызванная убийством Гарриса, положение стало просто бедственным. В этом смысле я не могу не признать: да, виной всему – глупость и некомпетентность прежнего командования и высшего политического руководства.
– Понятно, – повторила Рэнсом.
Тейсман затаил дыхание, ибо в последней своей фразе, пожалуй, перегнул. Старое командование и впрямь допустило на первом этапе войны немало непростительных ошибок, однако самые тяжкие потери Народный Флот начал нести после того, как всех адмиралов, связанных с режимом Законодателей, расстреляли или отправили в ссылку. Именно смятение и страх, охватившие офицерский корпус в связи с началом массовых чисток, позволили монти рвать Народный Флот в клочья. Это вряд ли можно было списать на Законодателей, к тому времени уже почти поголовно уничтоженных. Однако он надеялся, что Рэнсом этой несуразицы не заметит.
Так, очевидно, и случилось. Некоторое время она молча обдумывала его слова, а потом кивнула.
– Я рада, гражданин адмирал, встретить в вашем лице человека, реалистически представляющего себе причины наших бед. Это заставляет меня надеяться, что у вас найдутся и разумные предложения по преодолению нынешних недостатков.
– В том, что касается чисто военной сферы, у меня и вправду имеются некоторые соображения, – осторожно сказал Тейсман, – хотя некоторые из них, возможно, не удастся воплотить в жизнь по причине понесенных потерь. Но в области социальной и экономической я полнейший профан, и предлагать здесь какие-либо советы было бы с моей стороны непростительной самонадеянностью.
– Приятно встретить человека, не считающего себя всеведущим, – проворковала Рэнсом, но под поверхностной мягкостью ее голоса таилась сталь. Тейсман ощутил укол страха, однако она снова улыбнулась, и он позволил себе расслабиться. – Однако, гражданин адмирал, я надеюсь доказать вам, что командование системы Барнетта способно оказать прямое воздействие на социально-экономические процессы. И, конечно, на непосредственный ход военных действий.
– Я пока плохо представляю себе, о чем речь, однако готов отдать все силы служению Республике.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, гражданин адмирал. Ничуть.
Рэнсом провела рукой по своим золотистым волосам и заговорила очень серьезно, с неожиданной для Тейсмана искренностью:
– В основном речь пойдет о боевом духе. При этом я вовсе не утверждаю, будто моральная сила способна скомпенсировать технологическое отставание. Ни отвага, ни доблесть, ни фанатизм, ни самоотверженность не позволят вооруженной камнями толпе взять верх над облаченной в бронескафандры, обученной и вооруженной до зубов морской пехотой. Вздумай я утверждать противное, вы все равно бы мне не поверили. Разве не так?
– Пожалуй, так, – вынужден был согласиться несколько смущенный таким напором Тейсман.
– То-то и оно. Но если ты хочешь вооружить людей чем-то посерьезнее камней, тебе придется позаботиться о покупке оружия и о производстве собственного. А если ты хочешь, чтобы оружие применялось эффективно, придется позаботиться и о мотивации тех, кто будет его использовать. Гражданский персонал необходимо убедить в том, что военные сумеют правильно распорядиться результатами труда разработчиков и изготовителей вооружения, а самих военных, которым предстоит рисковать жизнью, – в том, что они способны побеждать. Разве я не права?
– Здесь я готов подписаться под каждым вашим словом, гражданка секретарь.
– Очень хорошо, гражданин адмирал. Прежде всего потому, что вы один из тех, к сожалению немногих, наших флотоводцев, которые доказали свою способность побеждать. Вы выигрывали сражения, и потому я здесь. Комитету по открытой информации жизненно необходимо внушить гражданскому населению уверенность в том, что у нас есть флотоводцы, умеющие наносить врагу поражения. Другая, почти столь же важная задача состоит в том, чтобы показать всем – и гражданским, и военным – жизненную необходимость удержания таких систем, как Барнетт. По этой причине в ближайшие недели мои люди будут производить съемки на всех основных объектах. Ответственность за то, чтобы на экран не попали секретные оперативные материалы, мы с комиссаром Ле Пиком целиком возьмем на себя, а вас прошу приказать своим офицерам отвечать на наши вопросы как можно полнее и желательно пользуясь понятным для непосвященных терминами.
– Я с удовольствием отдам соответствующие распоряжения, и ваши люди ни в чем не встретят отказа. Другой вопрос – это упомянутое вами соблюдение секретности. Монти отслеживают передачи наших средств массовой информации так же тщательно, как мы следим за их передачами, и мне бы не хотелось дать им возможность извлечь из этого фильма хоть какие-то сведения, касающиеся нашей обороны.
– Разумеется, мы проконсультируемся с вами, – заверила его Рэнсом. – Самой же мне в первую очередь надлежит заботиться о пропагандистском эффекте. Информация, гражданин адмирал, тоже представляет собой оружие. Размещать ее и управлять ею надлежит так, что бы это давало максимальную отдачу: вот почему я сочла необходимым прилететь на Барнетт лично. Руководство Комитетом по открытой информации – далеко не единственная обязанность, возложенная на меня Комитетом общественного спасения и Республикой, однако, признаюсь, именно это служение представляется мне самым важным. Поэтому я здесь и рассчитываю на содействие – ваше и ваших людей.
– Разумеется, гражданка секретарь. Заверяю вас, мы с радостью окажем вам и съемочной группе любую помощь. Не сомневаюсь, что имею право сказать это от имени каждого офицера на Барнетте, – пылко заявил Тейсман, заметив про себя, что способствовать съемкам и даже отвечать на дурацкие вопросы куда лучше, чем оказаться перед расстрельным взводом.
– Спасибо, гражданин адмирал. Большое спасибо, – с улыбкой сказала Рэнсом. – Уверяю вас, Комитет по открытой информации сумеет извлечь из нашего пребывания здесь максимально возможную пользу.
– Хорошо, коммандер. Но что это за чертовская срочность?
Красный вице-адмирал дама Мадлен Сорбан не собиралась тратить время на любезности. Ее слова, так же как и тон, ясно давали понять, что у нее полно дел более важных, нежели встречи с настырными капитанами, настаивающими на личном приеме, несмотря на все отговорки дежурного адъютанта. Низкорослая хозяйка кабинета лишь наполовину привстала, чтобы протянуть руку вошедшей гостье, и плюхнулась назад, в кресло за письменным столом, даже не успев закончить фразу. Этому столу, заваленному чипами и папками с распечатками явно недоставало пресловутой флотской аккуратности, а седеющие, цвета красного дерева, волосы Сорбан выглядели так, словно дама адмирал причесывалась исключительно пятерней
Ну что ж, мысленно сказала себе Джессика Дорсет, у дамы Мадлен есть веское оправдание и для всего этого кавардака, и для взвинченного состояния. Командующая силами станции «Клермон», вице-адмирал Сорбан была вынуждена выделить половину своих тяжелых кораблей на формирование Восьмого флота, однако хотя огневая мощь станции существенно уменьшилась, никто и не подумал о соответствующем уменьшении зоны ее ответственности. Этого в сочетании с организационной суетой, вызванной подготовкой передислокации флота Белой Гавани к системе Барнетта, и суматошным движением на местных и транзитных транспортных линиях вполне хватило бы, чтобы вывести из себя и святого. А поскольку дама Мадлен явно не претендовала на канонизацию, не приходилось удивляться тому, что настойчивая просьба Дорсет о немедленной личной встрече вконец выбила ее из колеи