– Оно принадлежит пленной, гражданка член Комитета.
– А почему его не убрали? – вкрадчиво осведомилась Рэнсом, уголком глаза следя за реакцией Хонор.
Та не дрогнула, но Тейсман ощутил ее сверхчеловеческое напряжение. Ощутила его и Корделия, упивавшаяся страхом и болью, словно редкостным вином.
– Поскольку животное принадлежит старшей по рангу из военнопленных, нам было приказано оставить его с ней, гражданка член Комитета, – доложил майор БГБ.
– Что?
Рэнсом перевела взгляд на Турвиля, и арктический лед в ее глазах засверкал нескрываемым торжеством. Сердце Тейсмана упало: он решил, что сейчас Рэнсом посчитается с Турвилем за попытку оградить Харрингтон тем, что прикажет убить кота прямо перед камерами. Однако, как выяснилось очень скоро, даже худшие его опасения не дотягивали до того, что в действительности затевала гражданка секретарь…
– Правильно ли я поняла, гражданин майор, что вы назвали эту женщину старшей по рангу из военнопленных? – мягко спросила она.
– Так точно, гражданка член Комитета.
– Боюсь, произошла какая-то ошибка, – прямо-таки промурлыкала Рэнсом, не сводя глаз с бледного лица Турвиля. – Эта женщина вообще не принадлежит к числу военнопленных.
– Прошу прощения? – переспросил майор.
Если раньше у Тейсмана и были какие-то сомнения, то теперь он окончательно убедился в том, что Корделия разыграла заранее подготовленное представление. В голосе майора не прозвучало ни малейшего оттенка удивления, а несколько его охранников, переглянувшись, переместились так, чтобы, находясь позади пленных, держать их на прицеле.
– Именно так, гражданин майор, – холодно заявила Рэнсом. – Эту женщину зовут Хонор Харрингтон. Сегодня утром я дважды проверила все относящиеся к ней материалы и могу точно сказать, что в деле имеется выданный гражданскими властями ордер на ее арест. Причем выданный до начала военных действий.
Даже сама Хонор вздрогнула от неожиданности, и Рэнсом злорадно ухмыльнулась.
– Хонор Харрингтон, – отчетливо произнесла она, – была обвинена в массовом убийстве граждан Республики, ставшем результатом совершенного ею в системе Василиска одиннадцать лет назад ничем не спровоцированного нападения на мирное невооруженное транспортное судно «Сириус». В соответствии с законом ей была предоставлена возможность опровергнуть выдвинутые обвинения, однако она не пожелала предстать перед Народным судом, а правители-плутократы отвергли требование Республики о ее экстрадиции. В такой ситуации Министерству юстиции не оставалось ничего другого, как распорядиться о проведении заочного процесса. Народный суд, разумеется, признал ее виновной… и приговорил к смертной казни.
Она с издевкой уставилась на Турвиля, сжимавшего кулаки и растерянно переводившего взгляд с Харрингтон на Рэнсом и обратно. Тейсман молил Бога о том, чтобы у контр-адмирала достало ума попридержать язык, однако ярость заставила Турвиля забыть об осторожности.
– Гражданка член Комитета, я должен выразить категорический протест! Коммодор Харрингтон является флотским офицером, и в качестве такового…
– Она не является офицером! – отрезала Рэнсом, словно ударом хлыста. – С точки зрения закона, гражданин контр-адмирал, она является приговоренным к смерти убийцей, и тебе следовало бы это усвоить.
– Но…
– Поберегись, гражданин контр-адмирал! Советую тебе одуматься!
Турвиль и вправду одумался, но не из-за угрозы секретаря, а потому, что Хонекер, к немалому изумлению Тейсмана, не ожидавшего от комиссара такой смелости, осторожно коснулся локтя контр-адмирала. Это прикосновение напомнило Турвилю о том, что, вступая в конфронтацию с членом Комитета, он ставит под удар не только себя, но и Богдановича с Форейкер, не имевших даже той относительной защиты, какую давало ему контр-адмиральское звание. Он прекратил спор.
– Так-то лучше, – сказала Рэнсом, смерив его долгим, многозначительным взглядом, после чего, видимо, сочтя Турвиля более не заслуживающим внимания, обернулась к начальнику караула. – Как я понимаю, гражданин майор, поскольку ордер на арест этой особы был выдан гражданским судом, ее дело не находится в юрисдикции военных властей, не так ли? Каковы бы ни были отношения между Народной Республикой и Звездным Королевством (два последних слова были произнесены таким тоном, что их можно было счесть бранными), они не могут оказать никакого воздействия на довоенное решение органа гражданской юстиции, точно так же как флотский мундир не освобождает его носителя от ответственности за деяния, совершенные в мирное время. Я полагаю, что Сорок первый подраздел Двадцать седьмого раздела Денебских соглашений регулирует как раз такого рода вопросы.
Произнеся все это, она бросила быстрый взгляд на Тейсмана, каким-то чудом ухитрившегося не выдать своих чувств.
– Напомню, – продолжила она, – что названный раздел постулирует неприменение оговоренных Соглашениями прав и привилегий военнопленных к лицам, виновным в совершении до начала военных действий уголовно наказуемых проступков. Таким образом, эта женщина никоим образом не вправе претендовать на статус военнопленной. Надеюсь, что вы, как представитель гражданского правосудия, примете ее на свое попечение.
– Так точно, гражданка член Комитета! – отчеканил, вытянувшись в струнку, майор. – Жду ваших распоряжений.
Тейсман заскрежетал зубами, представляя себе, что за «распоряжения» приготовила Рэнсом для этого костолома. Ужас ситуации заключался еще и в том, что это он, Тейсман, надоумил Корделию использовать в ее дьявольском плане Денебские соглашения. Разумеется, она, так или иначе, нашла бы способ добраться до Харрингтон, но в настоящий момент ее позиция выглядела юридически безупречно. Помянутый ею Сорок первый подраздел был включен в Соглашения в связи с тем, что во время войны Керсейской Ассоциации с республикой Манитоба, в ходе которой керсейцы толпами принимали на службу осужденных на Манитобе преступников для проведения «спецопераций», и те, воюя против родины на стороне врага, в случае пленения оказывались защищенными статусом военнопленных. По сути, сама Керсейская Ассоциация представляла собой огромную пиратскую шайку, однако она являлась субъектом межзвездного права и участником Денебских соглашений. Этот казус заставил пополнить Соглашения дополнительными пунктами. И вот теперь другая банда межзвездных убийц намеревалась использовать принятые поправки в своих злокозненных целях. Разумеется, тот довоенный процесс представлял собой фарс, но в настоящий момент освящал все действия Рэнсом авторитетом закона.
– Гражданин майор, – сказала Рэнсом, не сводя полных холодного торжества глаз с лица Харрингтон, – арестованную необходимо поместить в тюремную каюту на борту «Цепеша» для препровождения в тюрьму БГБ на Цербере. В дальнейшем ты передашь ее начальнику лагеря «Харон» для приведения приговора в исполнение.
Частью сознания Хонор воспринимала происходящее как какой-то немыслимый кошмарный сон, но в глубине души понимала, что это суровая реальность. Это подтверждал и мучительный стыд в глазах Тейсмана. Злобное торжество Рэнсом, воспринимаемое через Нимица, терзало ее, словно нож, медленно проворачивающийся в ране, однако именно отчаяние адмирала заставило распрощаться со всякой надеждой.