С вершины холма, из травы, они разглядели и замеченные ранее огни. У поселения имелось четверо ворот, ориентированных точно по сторонам света. Сейчас они были заперты, но от каждого въезда начиналась прямая дорога, окаймленная рядами тусклых, подвешенных на трехметровых столбах фонарей. Самые яркие светильники обозначали перекресток.
– Как думаете, миледи, сколько их здесь? – тихо спросил Карсон Клинкскейлс.
Трудно было предположить, что кто-то в лагере, даже найдись там бодрствующий человек, мог услышать их с такого расстояния, но великан-энсин все равно говорил почти шепотом.
– Не знаю, – честно ответила она, задумчиво почесывая подбородок лежавшего рядом Нимица.
Лагерные хижины выглядели вместительными, в каждой из них, в зависимости от плотности наполнения, можно было поселить от пятнадцати до пятидесяти человек. «Возьмем среднюю цифру – человек тридцать, – решила Хонор. – В таком случае....»
– Думаю, наберется сотен шесть-семь, – высказала он предположение и, повернув голову, взглянула на лежавшего справа на животе Лафолле. – Эндрю, что скажешь?
– Я бы сказал то же самое, но по прежним подсчетам вроде бы выходило, что в каждом лагере должно содержаться тысячи по две.
– Для обычных поселений – верно, – отозвалась Хонор, – но этот лагерь особенный. Штрафной. В тех заключенные просто содержатся, а здесь отбывают дополнительное наказание.
– Ну что ж, миледи, нельзя не признать, что они разместили его в самом подходящем месте, – пробормотал Клинкскейлс и тут же резко шлепнул себя по шее, прихлопнув крылатую дрянь из местных кровососов, которых Сара Дюшен окрестила «адскитами». В отличие от москитов Старой Земли, эти похожие на них с виду насекомые летали только поодиночке. Что не могло не радовать – нападение роя кровососущих насекомых, каждое размером с ладонь, привело бы к самым тяжким последствиям. Впрочем, адскитам не помешало бы сообразить, что человеческая кровь не годится им в пищу и даже ядовита. Увы, безмозглые и кровожадные, они вновь и вновь алчно устремлялись навстречу собственной гибели.
– Думаю, я бы это место в два дня возненавидел, – добавил энсин.
Хонор хмыкнула. Испытания сделали Карсона Клинкскейлса совсем другим человеком: никто не узнал бы в нем прежнего робкого, неуклюжего юнца, то «ходячее недоразумение», каким он поступил к ней на службу в качестве адъютанта. Теперь это был крепкий, мужественный, уверенный в себе молодой офицер.
– Подозреваю, именно на это и рассчитывали хевы, – откликнулась она.
На сей раз Карсон рассмеялся. Вырвавшийся из его могучей груди смешок походил на раскат грома.
– С другой стороны, – продолжала Хонор, – у меня нет оснований обижаться на их действия. Ведь они существенно упростили мою задачу, любезно собрав в одном – таком славном и аккуратном – месте как раз тех людей, с которыми мне хотелось бы познакомиться.
Трое собеседников кивнули, а Нимиц в знак согласия чирикнул. Меморандум, извлеченный Скотти Тремэйном из файлов «Цепеша» позволял сделать вывод о том, что БГБ переводила в «Геенну» нарушителей дисциплины и смутьянов из всех прочих лагерей. Разумеется, речь шла не о бунтовщиках – тех просто расстреливали, – но сюда попадали люди, не слишком склонные мириться со своим положением. За первое нарушение в штрафной лагерь отправляли на один местный год (он был чуть короче стандартного земного), при повторной провинности срок увеличивался, а некоторые из обитателей пребывали здесь постоянно. Харрингтон подозревала, что «Геенна» нужна в первую очередь как средство устрашения. Все знали, что пребывание здесь не намного лучше смертной казни, и перспектива угодить сюда заставляла всех потенциальных бунтарей основательно задуматься: а стоит ли проявлять свои склонности. Бюро госбезопасности позаботилось о том, чтобы все знали: даже обитателей Ада можно сделать еще более несчастными, причем не только временно, но и навечно.
«Вот только, – подумала Хонор, и ее уцелевший глаз зажегся в полумраке опасным огнем, – создатели штрафного лагеря не подумали, что подпилили ветку, на которой сидят». Никому не приходила в голову, что горстка беглецов с уничтоженного корабля будет искать здесь союзников, намереваясь устроить в Аду самый настоящий ад. И уж конечно, никто не предполагал, что в распоряжении этих беглецов окажется пара десантных шаттлов с полным запасом вооружения. Иными словами, если в «Геенне» отыщется пять-шесть сотен людей, готовых оправдать репутацию непокорных смутьянов, у коммодора Харрингтон найдется, чем вооружить их всех до единого. Правда, она не знала, согласятся ли заключенные на бунт, однако выяснить это можно было только одним способом.
– Давайте вернемся под деревья, – тихо сказала она, – и соорудим что-нибудь вроде навеса: скоро взойдет солнце, а мне вовсе не хочется поджариться или прокоптиться. Только постарайтесь, чтобы наше укрытие не бросалось в глаза.
– Слушаюсь, миледи!
Кивнув, Лафолле подал знак Мэйхью и Клинкскейлсу, и офицеры исчезли со склона. Сам телохранитель остался рядом с Хонор, разглядывавшей лагерь в электронный бинокль. Некоторое время он молчал, а потом, вопросительно подняв бровь, осведомился:
– Миледи, вы уже придумали, как установить контакт?
Хонор покачала головой.
– Нет, но время пока терпит. Лучше понаблюдать, присмотреться к ним повнимательней. Было бы неплохо перехватить одного-двоих за пределами лагеря и потолковать по душам. Прежде чем совать туда нос, надо разобраться в обстановке.
– Логично, – ответил, поразмыслив, телохранитель. – Мы с Джаспером и Карсоном займемся наблюдением и всем прочим.
– Но я тоже могу... – начала было Хонор.
Лафолле решительно замотал головой.
– Нет, – тихо, но твердо сказал он. – Настояв на том, чтобы отправиться сюда, миледи, вы, наверное, были правы, но с текущими задачами мы справимся и без вас. А вам лучше как следует отдохнуть, чтобы быть в форме к тому времени, когда появится возможность потолковать с кем-нибудь из здешних. Да и Нимица не стоит таскать по солнцепеку.
– Это запрещенный прием, – буркнула Хонор, и майор оскалил зубы в улыбке.
– Зато эффективный, – сказал он и, ткнув пальцем в направлении деревьев, добавил: – Вы не оставили мне особого выбора, приходиться прибегать к тем средствам, какие удается наскрести. Так что, миледи, шагом марш в укрытие.
– Похоже, Эндрю, эти двое нам подойдут, – спокойно сказала Хонор на утро второго дня наблюдений за «Геенной», лежа в развилке ветвей в четырех метрах над землей и всматриваясь в бинокль.
Телохранитель был отнюдь не в восторге оттого, что его землевладелец расположилась на такой высоте, ни за что не держась (единственная рука была занята биноклем), однако Хонор оставила его мнение по данному вопросу без внимания. Она лишь позволила ему помочь ей вскарабкаться наверх и следить за ее безопасностью. Впрочем, гвардеец не мог не признать, что свалиться отсюда трудно. Здешние деревья сильно отличались от похожих на пальмы великанов, росших у места их первой высадки. У тех были гладкие стволы, лишенные ветвей почти до самой макушки, а у этих – шершавая, плотная кора и могучая крона в виде перевернутого конуса. Чем выше, тем шире раскидывались ветви, но становились при этом все тоньше. Нижние были самыми толстыми, а поскольку Хонор взобралась не так уж высоко, ветка, служившая ей ложем, была вдвое, если не втрое толще ее тела и скорее могла назваться не веткой, а полкой.