– Алистер, Уорнер, доброе утро, – спокойно поздоровалась Хонор, не позволив голосу выдать обеспокоенность.
– Доброе утро, мэм, – ответил Кэслет.
МакКеон ограничился кивком. Только по одному этому Хонор, даже не умея читать эмоции, могла бы уверенно сказать, что он встревожен.
Жестом пригласив гостей сесть, коммодор Харрингтон откинулась в кресле и присмотрелась к вошедшим. За время пребывания на Аиде оба загорели и похудели. Ее прежде бледная кожа тоже приобрела оттенок золотистой бронзы, мышечная масса понемногу восстанавливалась, несмотря на то, что делать физические упражнения с одной рукой было не слишком удобно. Как, впрочем, и работать одной рукой на клавиатуре.
Кроме загара и подтянутости, Хонор и Алистера сближало наличие висевших на поясе импульсных пистолетов. У Кэслета оружия не было.
– Ты чем-то расстроен, Алистер? – начала она разговор. – В чем дело?
– Мэм, сегодня утром мы обнаружили еще два тела, – официальным тоном ответил МакКеон.
Хонор вздрогнула, ощутив за его словами чувство беспомощной растерянности. Она подняла бровь, и он, скривившись, продолжил:
– Мерзкое дело, Хонор. Убийцы не спешили. Их было пятеро или шестеро... а характер повреждений указывает на пытки и насилие сексуального характера.
– Понятно.
Хонор машинально потерла пальцами лицо. За последние восемь месяцев она уже привыкла не ощущать прикосновений к левой щеке, а сейчас ей захотелось вообще утратить всякую чувствительность. Но лишь на мгновение. Безжалостно раздавив это проявление слабости, она отняла руку от лица и спросила:
– Соображения есть? Кто мог это сделать?
– Не думаю, что кто-то из «Геенны», – ответил МакКеон и покосился на Кэслета.
– Я тоже так не думаю, мэм, – подтвердил хев.
После захвата лагеря «Харон» он оказался практически в изоляции, ибо захваченные в плен сотрудники БГБ смотрели на него с горьким презрением, как на предателя, а для освобожденных на острове узников он оставался врагом. К нему даже пришлось приставить вооруженную охрану.
– Почему? – спросила Хонор.
– Из-за характера увечий, мэм. Полагаю, многие узники «Геенны» с удовольствием разделались бы со всеми служащими Госбезопасности и, честно говоря, их трудно в этом винить. Но тут... – он хмуро покачал головой, – тут совсем другое. Патологическая ненависть, на грани безумия. Я, конечно, не психиатр, но природа нанесенных увечий заставляет меня предположить, что в числе убийц был тот, кого привезли сюда в качестве сексуального раба. И, – он посмотрел ей в глаза, – желание такого человека отомстить вполне понятно. Винить его еще труднее, чем узников «Геенны».
– Ну да... – хмуро повторила Хонор, поглаживая край консоли указательным пальцем и обдумывая услышанное.
Похоже, Кэслет был прав. Гарриет Бенсон в первый же день знакомства рассказала Хонор о том, что гарнизон Стикса считал узников своей собственностью. Своими игрушками, забавляясь с которыми они порой поступали, как злые испорченные дети, безжалостно откручивающие куклам головы. Правда, в качестве сексуальных рабов чаще использовали политических заключенных, «врагов народа». К военнопленным относились с большей осторожностью: военных обучали основам рукопашного боя, а это, при определенных обстоятельствах, грозило... испортить удовольствие.
Теперь обстоятельства переменились. База потеряла убитыми, ранеными и пленными две трети своего гарнизона, однако шесть или семь сотен хевов разбежались по острову. В отличие от остальной территории планеты, на Стиксе они могли кормиться с земли, а чтобы отлавливать их на огромном острове, у Хонор не хватало людей. Беглецам даже не было нужды разбираться в свойствах местных диких растений: плантации БГБ покрывали десятки квадратных километров.
Трагедия беглых хевов заключалась в том, что бывшие рабы знали остров лучше своих хозяев. Они поддерживали связь с работниками плантаций (кстати, многие из них угодили на плантации после того, как надоели своим хозяевам). К моменту нападения Хонор на Стикс на острове скрывалось около двух десятков беглых рабов: инсценировав собственную смерть (они считались утопившимися, а отсутствие тел легко объяснялось быстрыми течениями и прожорливостью водяных хищников), беглецы нашли убежище у своих собратьев на полях. Однако, чтобы не попасться на глаза патрулям, следовало хорошо изучить все укромные уголки острова... А стало быть, бывшие рабы знали, где могут скрываться их бывшие хозяева, несравненно лучше, чем люди Хонор. Заподозрить недавних узников в любви к своим мучителям было трудно, и предположение, что они попросту не стали дожидаться, пока заработают обещанные Хонор и Рамиресом трибуналы, выглядело весьма правдоподобным.
«В этом есть и плюсы, – подумала она. – Эти жуткие расправы, скорее всего, заставят тех, кто прячется, сдаться. Но я ничего подобного не хотела. Я обещала им справедливость и правый суд, а не слепую звериную месть. Я не имею права поощрять разгул беззакония».
Глубоко вздохнув, Хонор подняла голову.
– Знаете, мне тоже трудно осудить этих людей за желание посчитаться со своими мучителями, – тихо сказала она и, заметив, что взгляды обоих собеседников переместились к парализованной половине ее лица, покачала головой, – Но при всем сочувствии к мотивам мы, представители цивилизованных народов, не можем попустительствовать преступлениям. Уорнер, – она перевела взгляд на Кэслета, – придется вам поговорить с пленными. Я знаю, как они к вам относятся... и понимаю, что у вас нет особого желания вступать с ними в разговоры. Но ваша позиция ближе всего к нейтральной из того, чем мы располагаем.
Кэслет понурился, но в конце концов кивнул.
– Спасибо, – тихо сказала она.
– И что, мэм, я должен буду им сказать?
– Правду. Расскажите, что я не желаю продолжения убийств, но людей у меня мало, и организовать надежное патрулирование всего острова мне не под силу.
МакКеон, заслышав это, нервно заерзал в кресле. Харрингтон криво усмехнулась.
– Невелика тайна, Алистер, это им и так понятно. Кроме того, заключенные всегда многочисленнее тюремщиков. Тюрьмы для того и строят, чтобы сэкономить на охране: уж кто-кто, а ребята из БГБ это хорошо знают! А если у кого и возникнут другие соображения, ему достаточно поднять голову и посмотреть на трехствольники на вышках. Их вид способен охладить самые горячие головы.
Мгновение она удерживала его взгляд, а когда он, кисло усмехнувшись, пожал плечами, снова обратилась к Кэслету.
– Разъясните им, что я могу обезопасить их от расправы со стороны бывших рабов единственным способом: заключив под стражу. И можете добавить, Уорнер, что у меня нет ни малейшего желания заботиться об их безопасности. Просто это не меняет моего отношения к своему долгу.
– Да, мэм, – со вздохом ответил Кэслет, на мгновение опустив глаза. – Так и скажу. Беда в том, что, хотя это чистая правда, я все равно буду чувствовать себя обманщиком Я же знаю, что их ожидает.