Какой же все-таки сволочью оказался Серебровский! Мало того что выбрал дешевый кабак, пришел на встречу без единого цветочка, так еще и пытался ее унизить! Вот идиот! Разве так разговаривают с женщиной, когда хотят затащить ее в постель в номере соседней гостиницы! Вот интересно: а если бы он запел песнь о неизбывной любви, неужели пригодилось бы новое белье? Неужели она пошла бы с Игорем в тот самый номер?
Вера яростно раздавила сигарету в плоской жестяной баночке, которую кто-то из соседей предусмотрительно поставил на подоконнике и всегда содержал в чистоте. Она явно не знала ответов на свои вопросы, и это ее окончательно разозлило.
Кира повесила телефонную трубку, чувствуя легкое раздражение. Нет, все-таки она правильно сделала, что отказалась от встречи с Сашей. Лучше посидеть дома, чтобы Стас в ее отсутствие не притащил домой очередную девку. Сам подцепит какую-нибудь дурную болезнь и еще всех в доме заразит. Парню девятнадцать лет, а чтобы сосчитать его девушек, уже не хватает пальцев на обеих руках. Как только она, Кира, за дверь, Стас тут же заявляется с очередной пассией, а может, и не с одной. Такой раскрепощенный нынче молодняк пошел! Конечно, можно было бы соединить приятное с полезным и пригласить друга к себе, благо у нее с сыном разные комнаты, но Саша не любит к ней приезжать, когда дома есть кто-нибудь еще. Оно и понятно: его, холостяка, раздражает и бесцеремонный, нагловатый Стас, и бесконечные звонки старшей Кириной дочери Ольги. Уже несколько раз случалось, что Саше приходилось уходить восвояси, поскольку Ольга вдруг, без всякой изначальной договоренности, приводила к матери свою двухгодовалую дочку Танечку. А Танечка и Саша вообще несовместимы. Девчонка воспринимает всех взрослых как собственность: смело забирается к Саше на колени, обнимает за шею, пытается кормить его своими конфетами, а он совершенно не знает, как себя при этом вести. Сидит, деревянно и натужно обхватив девочку ручищами, чтобы не упала с колен, а на лице выражение самой страшной муки.
Кира прошла в свою комнату и включила телевизор. Пощелкала кнопками пульта, не нашла ничего интересного и села за компьютер. Вот ведь тоже игрушка для взрослых! Недавно она зарегистрировалась на сайте «Школьные товарищи», предложила это же самое сделать Саше, и они с ним теперь почти ежевечерне посылали друг другу сообщения о всякой ерунде. Жизнь наполнилась каким-то новым смыслом. Они были знакомы с Сашей уже почти десять лет, но эта интернет-переписка, как казалось Кире, внесла нечто новое в их уже давно устоявшиеся отношения. Они будто бы стали любовниками, которым строит козни враждебно настроенное окружение, и они вынуждены общаться таким вот новым способом. Кира писала Саше сообщения, отправляла их в Сеть и казалась себе юной девушкой, которая кладет любовную записку в дупло старого дуба, откуда ее вытащит такой же юный ее возлюбленный, прочтет и обязательно ответит. Она каждый раз ждала ответов Саши с душевным трепетом, будто в них явится наконец для нее какое-то откровение. Никаких откровений не было. Он дежурно отвечал на ее вопросы, своих вопросов задавал мало, что в общем-то было для него нормальным. Он никогда особенной разговорчивостью не отличался. Да Кира и сама не слишком владела словом. Ей легче было что-то сделать для Саши, чем говорить о любви. Она и не говорила. Более того, она не была уверена, что любит его. Они встретились с ним в горькие для обоих дни, а потому поначалу стали друг для друга просто утешением, потом как-то притерпелись, притерлись, вроде бы стали необходимыми. Они вместе проводили праздники, иногда ездили парой в отпуск, но Саша никогда не просил ее о большем. Кира не знала, хорошо это или плохо. Если бы он попросил ее руки, то она, скорее всего, не согласилась бы. Стас принимал Сашу в штыки, да и Ольга с Танечкой… Выйди мать замуж, дочь уже не смогла бы так часто совать ей девочку. А Кире, пожалуй, Танюшка важна не менее, чем Саша. А может, и более… Кто такой Саша? Приходящий любовник! А Танечка – родная кровинка! Внученька!
Несколько раз, правда, Кира предлагала Саше пожить у нее, и он даже соглашался. Они оба как бы проверяли, смогут ли сосуществовать вместе. Обычно дольше трех дней Саша у Киры не выдерживал. И дело было даже не в Стасе и вечной Танюшке. Его тяготил чужой дом. Он, старый холостяк, привык жить так, как ему хочется. Он томился и не знал, как себя вести, куда сесть, что сделать. Кира начинала придумывать ему занятия, каждый раз предлагая для начала почистить картошку, а потом вела либо к текущему крану в ванной, либо к плохо работающему бачку в туалете. Последний раз Саша передвигал ей холодильник в кухне, потому что Кира задумала поменять интерьер, и стоящий на старом месте агрегат никак не давал расположить у окна свежекупленный уголок мягкой мебели. Душой она понимала, что это совсем не то, что надо бы предложить Саше. Но зачем еще нужен мужчина в доме, если вдруг начать передвигать холодильник самой или взяться самостоятельно чинить бачок в туалете. Сразу после холодильника или бачка Саша обычно уезжал. Кира для вида пыталась его удержать, но на самом деле была рада его уходу и всегда раскрепощенно вздыхала, когда оставалась одна. Саша действительно был чужеродным элементом в ее доме, и без него она отдыхала.
Несколько раз Саша приглашал ее в свою холостяцкую однокомнатную квартиру. Кире нравилось, что он всегда содержал ее в чистоте, хотя, конечно, того порядка, который может обеспечить женщина, не наблюдалось. Она с радостью принимала его предложения и всегда оставалась ночевать, пока однажды не нашла на полочке в ванной, за стаканчиком с зубной пастой и щетками, тоненькое серебряное колечко. Она его не тронула и даже ни о чем не спросила Сашу, но огляделась по сторонам с гораздо большим пристрастием. То, что она увидела, ее неприятно поразило. Кира вдруг поняла, что здесь бывают и другие женщины, вовсе не она одна. На компьютерном столе за монитором совершенно беззастенчиво лежала инкрустированная перламутром заколка для волос, на замочек которой намотались темные волоски и, как показалось Кире, издевательски шевелились. Из кучи рубашек, наваленных на кресле, выглядывал кончик совсем не мужской одежды: что-то шелковое, лиловое, отделанное кружевом. Кира не могла позволить себе вытащить на свет эту вещицу, чтобы рассмотреть, но не обратить Сашиного внимания на свои находки не могла.
– Это что? – спросила она, указав сначала на кончик женского белья, а потом на заколку со все еще шевелящимися волосками.
Саша посмотрел на Киру, как ей показалось, снисходительно и сказал:
– Ну извини. Конечно, надо было убрать.
– То есть ты извиняешься только за то, что вовремя не убрал? – возмутилась Кира.
– А за что я еще должен извиняться? – очень естественно удивился он.
– То есть у тебя бывают другие женщины?
– Не понимаю, что в этом странного? Я мужчина, и у меня, естественно, бывают женщины.
Кира почувствовала, как у нее похолодели ладони. Она потерла их друг о дружку, чтобы согреть, и жалко спросила:
– А как же я?
– А что ты? Ты – это ты! Ты – это одно, а они – совершенно другое!
– И что же я? Что – они? – опять спросила Кира, ожидая услышать еще что-нибудь не менее неприятное.